Андрей Саломатов - Улыбка Кауница Страница 11

- Ну вот, ожил, - услышал Тюрин довольный голос Николая. - А ты говоришь - не надо. Я лучше знаю, что тебе надо, а чего не надо. Тюрин открыл глаза, и понял, что катастрофически пьянеет. Его, словно звездную галактику, закручивало в спираль, растаскивало в стороны, а рядом с неподдельным любопытством на лице и улыбкой на губах медленно вращался Николай с бутылкой в одной руке и стопкой в другой.

- Убери эту гадость, Коля, - прошептал Тюрин, - убери. Я очень боюсь змей.

- Да я убрал давно, - весело ответил Николай. - Я же не знал, что ты боишься этих червяков. Ладно, Макарыч, прости. Честное слово, не знал. Завтра принесу тебе кого-нибудь другого.

- Не надо, Коля, - пьяным голосом сказал Тюрин. - Ты меня убить, наверное, хочешь?

- Ну ты даешь, Макарыч, - возмутился Николай. - Я же тебя с того света вытащил. Да если бы я хотел, то давно бы тебя оприходовал. Я же говорил, что своих не трогаю. Давай-ка ещё стопочку, а то ты мелешь сам не знаешь что. - Николай налил коньяку и, не дав Тюрину возразить, влил спиртное ему в рот.

Тюрин сделал большой глоток, попытался отвернуться к стене, но

Николай опередил его. Свободной рукой он взял Тюрина за подбородок, повернул к себе и заставил допить коньяк.

Через минуту Тюрин сделался совершенно пьяным, а ещё через какое-то время Николай заставил его выпить третью стопку. Последнее, что Тюрин видел, это то, что Николай вытирает бутылку носовым платком. Вскоре после этого Тюрин забылся пьяным сном, и на этот раз ему не снилось абсолютно ничего.

Пробуждение Тюрина было не просто тяжелым. Проснулся он от ощущения близкой смерти. Он слышал, как она подбирается к нему, видел её темные пустые глазницы и отблеск уличного света на отполированном лезвии косы.

Обливаясь горячим потом, Тюрин открыл глаза и понял, что на дворе ночь. В комнате было темно и тихо, как в склепе: молчала улица, молчал давно остановившийся будильник, спали соседи снизу и сверху,слева и справа, и только внутри у Тюрина как-то растерянно, послепому в ребра тыкалось сердце. Казалось, что из последних сил оно пытается найти выход из своего темного убежища, глотнуть немного свежего воздуха и освободиться от надоевшей тяжести тюринского тела.

Тюрин попытался набрать в легкие побольше воздуха, но не сумел тяжелая, сковывающая боль вспыхнула одновременно в двух местах: в груди и в голове. Он подумал, что умирает и эта мысль почему-то нисколько не напугала его.

"Вот и все, - равнодушно подумал Тюрин, - скучно как-то подыхать в темноте. Если бы не Коля, я бы ещё пожил лет десять, а может и больше". Он вспомнил механическую лягушку, живую змею, и коньяк и почти догадался, для чего все это было нужно Николаю. Он даже слегка оживился, зашевелил пальцами и посмотрел на стол. Со стороны окна стеклянные предметы едва-едва светились тонким голубоватым абрисом.

"Сволочь, - подумал Тюрин, - как он хитро решил меня в могилу отправить. И это за то, что я не выдал его".

Обида придала Тюрину силы. Он попытался подняться и после нескольких неудачных попыток ему удалось сесть.

- Я же ещё жив, тварь, - дрожа от слабости, прошептал Тюрин, - я ещё успею. - Со стоном он дотянулся рукой до бутылки, взял её за горлышко и постучал в стену. Немного подождав, он постучал ещё раз, а затем ещё и еще. После этого Тюрин поставил бутылку на место и повалился на подушку. Ему вдруг стало очень холодно, так холодно, что зубы начали выбивать дрожь, а все тело ощетинилось гусиными прыщами. Тюрин потянул на себя одеяло и тут услышал, как в коридоре открылась и закрылась соседская дверь. Почти сразу после этого к нему в дверь постучали, и он понял, что его партнер по домино услышал стук.

- Сейчас, Василь Петрович, сейчас, - забормотал Тюрин.

Стук повторился. На этот раз сосед постучал сильнее, и Тюрин услышал его голос:

- Макарыч, ты чего? Макарыч?

- Иду, иду, - задыхаясь от боли, крикнул Тюрин. Он довольно ловко сполз с дивана и, держась одной рукой за сердце, а другой за стену, причитая, побрел к двери.

- Макарыч, - беспокоился за дверью сосед, - отзовись хотя бы. Помер что ли?

- Иду, иду, - крикнул Тюрин. Он уцепился за дверную ручку, навалился на дверь всем телом и свободной рукой быстро справился с замком. Сосед пролез в образовавшуюся щель, пошарил рукой по стене и включил в прихожей свет.

- Что случилось, Макарыч? - спросил он, оглядывая Тюрина. - Плохо что ли? Давай-ка я тебя до постели доведу.

- Плохо, Василь Петрович, - тяжело дыша, ответил Тюрин. Он стоял, держась за ручку двери, похожий на привидение, а сосед, коренастый мужик того же возраста, ухватил Тюрина за талию и аккуратно повел в комнату.

- Извини, Василь Петрович, - забормотал Тюрин на ходу. - Сказать коечто надо. А то боюсь не успею.

- Да ладно, чего там, - ответил сосед. По пути он включил свет в комнате, затем усадил Тюрина на диван и помог ему лечь.

- Ты присаживайся, Василь Петрович, - хватая ртом воздух, прошептал Тюрин. - Страшно такое рассказывать, но не могу я. Помру и никто не узнает.

- Так уж и страшно, - не поверил сосед. - Да и умирать тебе рановато. Что это ты раскис, Макарыч? - Он подтянул пижамные штаны, подошел к противоположной стене и ткнул кургузым пальцем в репродукцию.

- Хорош генерал, а?! Продай за бутылку.

- Бери, бери, Василь Петрович, - торопился Тюрин. - Бери так.

- Да ну? - удивился сосед.

- Я же сказал, бери, - сквозь зубы проговорил Тюрин. - Дай мне сказать...

- Да ты говори, говори, я слушаю, - ответил сосед и недоверчиводобавил: - Что, правда что ли отдашь?

- Да возьми ты его ради Бога, Василь Петрович, и иди сядь. Тяжело мне через всю комнату, - умоляюще проговорил Тюрин.

- Ну, спасибо, - снимая репродукцию со стены, поблагодарил сосед. - Ты не бойся, я в долгу не останусь. - Он прислонил раму к платяному шкафу, подошел к дивану и сел рядом с Тюриным. - Ну, что там у тебя такое страшное? Недостача, что ли?

- Я не бухгалтер, я с деньгами дела не имею, - ответил Тюрин и перешел на шепот. - Ты Николая знаешь? Ну, из пятьдесят первой квартиры?

- Ну, знаю, - ответил сосед.

- Убийца он, - холодея от ужаса, сообщил Тюрин, - я сам видел, как он труп с перерезанным горлом в ванной полоскал. Так вот, теперь он меня хочет на тот свет отправить.

- Да ну?! - не поверил сосед.

- Честное слово, Василь Петрович. Ну что, я тебе врать что ли буду? Зачем мне на человека такую напраслину возводить? Сам посуди. - Тюрин уже не шептал, а астматически сипел. Голова его слегка подергивалась, глаза были вытаращены, как у морского окуня, а хилая грудь как-то рывками, с разными промежутками поднималась и опускалась под тонким одеялом.

Соседа окончательно убедил вид Тюрина. Трудно было даже предположить, что человек в таком состоянии может рассказывать небылицы.