Андрей Бочаров - Настоящая фантастика – 2012 (сборник) Страница 11

– А теперь Корабль умирает. Разваливается. Еще немного – и он уже не сможет выполнить свою последнюю программу.

Роберт открыл было рот, но осекся. Он понял, почему оказался в отсеке Палау.

– Нестандартные решения, – пробормотал он.

– Что? – переспросила Ватя.

– Я должен это увидеть, – сказал Роберт. – Сам. Если все, что вы говорите, правда, я помогу вам.

– Ты и так нам поможешь, – ответила она спокойно.

– Ватя, – произнес Роберт. – Вы хотите быть похороненной как полагается? Выбор за вами.

Китти проводила Доминика и Роберта до самых ворот, где уже был сооружен шлюз. Роберту помогли надеть скафандр. Кошка на прощанье потерлась об ноги Ансона. Стогов и Ансон вошли в сепарационную камеру, над которой бригада Роберта трудилась последние два дня, после захвата отсека Палау. Загудел насос, откачивающий воздух.

«Как она тебя любит, – телепатировал Доминик. – Обычно она терпеть не может чужих».

«Наверное, это потому, что я нервожил, – ответил Роберт. – Кстати, как она оказалась здесь? Ведь на борт Корабля брали только людей».

Доминик глухо рассмеялся.

«А еще есть такая штука – любовь, – передал он. – И настойчивость. Китти здесь не одна, у нее много родственников».

«Но… чем вы их кормите?» – спросил Роберт.

Доминик пожал плечами.

«Они едят все, – ответил он. – У нас людям-то особо выбирать не приходится».

Роберт знал, что качество питания сильно различается в зависимости от слоя, в котором находится отсек. Разумеется, и житель Центрального слоя отсеков, и обитатель Палау получали одинаковое количество калорий, витаминов и всего, что необходимо для нормального функционирования организма. Члены Ареопага любили упоминать об этом в своих речах, когда говорили о том, что только здесь, на «Новом Рассвете», человечеству удалось создать истинно справедливое и социальное государство. Однако житель Палау получал свои калории в виде омерзительного вида каши, которой Роберт был уже сыт по горло. А для жителей Центрального слоя пищепровод имитировал сочные, острые бифштексы, ароматные пирожки и наваристые супы.

Створки ворот разошлись. Доминик шагнул в темноту. Роберт поколебался, но последовал за ним. Скафандр налился приятным теплом, включаясь на обогрев. Свет далеких звезд, заглядывавших в пробоину в Обшивке, выхватывал из темноты часть отсека Тонга. Дыра в Обшивке занимала не меньше трети потолка сектора. В воздухе медленно и печально кружились тела людей. Белые, с черными пятнами кровоподтеков, скрюченные в болезненных позах, они двигались в своем последнем танце. Длинные распущенные волосы какой-то женщины тащились за ней, как рваный черный флаг.

«Вы забрали не всех?» – ужаснулся Роберт.

«Еще вчера ты возмущался, как мы вообще посмели нарушить границу между секторами», – сухо ответил Доминик.

«Но… Как ты мог… оставить их здесь?!» – все еще не мог прийти в себя Роберт.

«Это не мои люди, – сообщил Доминик. – Это охранники. Их прислали из одного из Центральных отсеков. Австрии, кажется. Они должны были помешать нам спастись. И они мешали, пока мы не убили их».

За разговором они дошли до живой дороги. Доминик встал на нее.

«Здесь же все отключено», – пробормотал Роберт.

В этот момент дорога дрогнула и тронулась с места. Доминик успел отъехать метров на пять, прежде чем Роберт поверил в происходящее. Он так испугался, что останется здесь один, что рванул вдогонку и чуть не упал. Бегать в скафандре оказалось очень неудобно. Специально утяжеленные подошвы, которые должны были прилипать к Обшивке, были очень тяжелыми. Роберт догнал дорогу, запрыгнул на нее и встал рядом с Домиником. Ансон тяжело дышал, от бега стекло его шлема запотело. Но Роберт чувствовал, что Стогов улыбается. Роберт испытывал огромное желание ударить тяжелой рукавицей по голове Доминика и заорать: «Ты хотел меня бросить!», – но сдержался.

Доминик мог действительно этого захотеть.

Дорога несла их мимо черных коттеджей с выдавленными окнами. Мимо промышленной части сектора, где из пола поднимались трубки разной толщины, причудливо изогнутые и переплетенные. Кристаллики замершего кислорода серебрились на них. «Лес, – вспомнил нужное слово Роберт. – Они похожи на ночной лес». Раньше в школе читали курс Забытых Слов. Роберт попал в последний класс, у которого этот курс еще был. Затем его отменили – «за нецелесообразностью». За счет освободившихся часов расширили курс физической подготовки и новейшей истории.

«Да, – согласился Доминик. – Они действительно похожи на ночной зимний лес».

Роберт не стал переспрашивать, что такое «зимний».

«Что производил отсек Тонга?» – спросил он.

«Инграйю», – ответил Доминик.

Так называлась подкормка для Корабля, которую пять лет назад изобрел Алексей Коренев, Куратор третьего внутреннего слоя отсеков – из-за которого, кстати, Роберт и оказался здесь. Благодаря этой подкормке произошло много положительных перемен. Пища стала более вкусной и разнообразной, одежда – легче и красивее. Формула инграйю держалась в секрете. Никто не знал, где ее производят. Части многоступенчатого цикла были разбросаны по разным отсекам.

Роберт уважительно кивнул. Но тут он увидел нечто такое, что невольно коснулся бегущей ленты перил, приказывая дороге остановиться. Лента мягко затормозила. Роберт перемахнул через перила и оказался совсем рядом с трубкой, что так заинтересовала его. На «Новом Рассвете» не находилось ничего такого, что могло бы принести вред самому Кораблю. Но нервожилам третьего класса были известны признаки отравления и разрушения биомеханической плоти. «Так, на всякий случай, – смущенно говорил им Наставник Эндрю, показывая слайды с искореженной, поврежденной плотью. – Чтобы вы знали». И труба, к которой устремился Роберт, выглядела прямо как тот слайд, который Наставник прокомментировал: «Тяжелая стадия интоксикации». Язва казалась темно-красной и расходилась во все стороны длинными колючими языками. Роберт замер над ней. В центре язвы находилась хрестоматийная область первичного поражения в виде черной запятой. Ансон повернулся и побрел обратно к дороге.

«Еще раз так сделаешь, – сообщил Стогов, когда дорога снова двинулась, – останешься здесь один».

«Прости, – неловко ответил Роберт. – Я увидел сегодня уже столько того, чего не может быть, что мне не стоило удивляться».

«Я подумал, что ты хочешь сбежать… А что ты увидел?»

«Язву Отравления, – ответил Роберт. – Получается, что инграйю отравляла собой даже те трубки, через которые вы перегоняли ее, или что вы там с ней делали. Но как же она потом могла улучшать работу Утилизатора?»