Алексей Ланкин - Лопатка Страница 11

- Не скажи, Вячеслав. Кто тебя в мае месяце от ГАИ отмазал? Не будь моего поста, долго бы ты пороги обивал.

Славка поморщился. Гладкая кожа на его лице попыталась собраться в складки, но так и осталась туго натянутой.

- Тоже мне, отма-а-зал... Ты спроси, как он на мне приподнялся. Моторолу пришлось покупать. У меня, говорит, сотового нету...

- Легко отделался. Будешь пьяным носиться - в один прекрасный день собьёшь кого-нибудь и на зону пойдёшь.

- Ага - щас!! - неведомо кому угрожая, сбычился Славка. Но тут же, пока он влезал в чёрные же брюки, мысль его метнулась к прежнему предмету:

- Ну, ты мастак, Ильич. Я ж ни сесть, ни встать не мог. А тут гляди снова человек. Возьми бабок, понял-нет?

- А иди ты, Славка. Со своих не беру, - Фёдор Ильич улыбнулся, лучась голубыми глазами. - Ну, мне пора.

- Хозяин-барин, гы-ы...

У Славки глаза были тоже голубые, но большие, навыкате. Глядели они обычно стеклянисто и поверх лица, но оживлялись и остро нацеливались, если мимо шла женщина или появлялся случай сделать бизнес. Розовым лицом и раздавшимся телом он напоминал поросёнка-переростка, которому и пора бы в кабаны, да жаль матку бросать.

- Кашпировский тебе в пупок дышит, понял-нет? Ничего не пойму, чего ты в этом вшивом Сопковом делаешь? В Москве бы давно на шестисотом мерсе ездил.

- Зачем мне твой шестисотый? Я и на пятилетнем ниссане всех делаю, кого хочу. Дело, Слава, не в том, на чём ехать. Дело в том, кто едет.

- Начинается! Бросай ты, Ильич, свою партполитработу. У нас в армии замполит тоже, бывало, всё про решения съезда да про моральный дух, а сам с продсклада картошку рюкзаками хап да хап.

Фёдор Ильич, хотя ни про какие решения съезда речей не вёл и тем паче картошку в жизни не воровал, не обиделся, пожал пухлую Славкину ладонь и пошёл. Он спускался по лестнице, когда Славка, ещё босой, выскочил на площадку:

- Э, алё... Ильич! Ты когда завтра выйдешь?

- Как обычно.

- Смотри... На завтра с утра два круизёра, а с обеда мажеста. Не подставь.

- Я тебя подставлял когда-нибудь? - всё так же, не обернувшись и не остановившись, ответствовал Фёдор Ильич, и крупная седая голова его скрылась в лестничном проёме.

Уверенно без фонаря шагая по тёмной улице, Сегедин вдруг вспомнил давешний разговор с Одиннадцатым. Одиннадцатый пост - это как раз у того пирса, где в былые времена дежурил катер Степана. Сегодня туда заступил новый сторож. Связь с ним с утра была короткая, разве что позубоскалили чуток, но почему-то, уже сменившись, Сегедин специально заглянул в журнал, чтобы проверить его фамилию. Кригер. Не то немец, не то еврей. В здешних краях кого только не встретишь. Сегедин ясно представлял себе этого Кригера: небось мелкий, щуплый, драчливый, как петушок. Эти мелкорослые всегда найдут, из-за чего пыжиться. Чем ни короче рост, тем длиннее амбиция.

Тут размышления Фёдора Ильича были прерваны, потому что он догнал двух бабёнок.

Те то и дело спотыкались в потёмках о колдобины, на всю улицу ахали и видимо трусили и темноты, и большого мужика, вдруг горой выросшего прямо между ними.

- Без фонаря-то не годится, красавицы, - пробасил Фёдор Ильич.

От звука его голоса, хотя и густого, и хриплого, страх у тёток сразу пропал. Так уж любая женщина устроена: стоит Сегедину слово сказать, и ей сразу делается покойно и приятно, как в тёплой ванне.

- Так не заработали на фонарь, - игриво отозвалась та, что справа, невысокая тётенька в кожаной куртке. Такие куртки носит три четверти населения Сопкового, и мужского, и женского. Сегедин и сам в кожане, только размеров на десять просторнее. Спутница невысокой, тощеватая блондинка крашеная или натуральная, в темноте не разберешь - хихикнула и поддержала скрипучим голосом:

- Нам зарплату не платят, чтобы с фонарями ходить.

- Давайте провожу, раз такая беда. Беритесь, - Фёдор Ильич развёл согнутые ручищи обручами.

Женщины не заставили себя долго приглашать, просунули ладошки под сегединские руки, и лишь невысокая не преминула заметить:

- А сами-то без фонаря. Ещё заведёте куда-нибудь.

- Заведу, коли попросите, - добродушно рокотал Сегедин с высоты. - А фонаря мне не надо. Я, как филин, в темноте вижу.

Слово за слово - довели тощую до угла Первомайской и Рыбацкого. Потом с невысокой - её звали Рита - добрались до её дома на Горной, и тут только в свете от круглосуточного ларька Фёдор Ильич разглядел, какая она мякенькая уютная бабочка с улыбчивым лицом и чуть раскосыми смеющимися глазами.

- А чай пить пригласишь? - ухмыльнулся Сегедин.

- В следующий раз, - Рита кокетливо отставила чистенький, несмотря на осеннюю грязь, сапожок. - Сегодня нельзя. Дочка дома.

Телефон она тут же продиктовала, и Сегедин записал его в свою толстую книжицу.

Потрепав покровительственно Риту по мягким стриженым волосам, он зашагал к себе на Советскую. Минут пять мысли его были о ней: пока муж в морях, ей на зарплату воспитательницы да с ребёнком на руках, должно быть, туговато. Если дальше у них завяжется, то надо бы её поддержать: хоть на сапоги к зиме, что ли.

Потом смеющиеся глаза Риты ушли куда-то в темноту, а на их место выплыла какая-то лисья не лисья, шакалья не шакалья острая мордочка - и в то же время человечье лицо.

И пока догадался Сегедин, что это не иначе как Кригер с Одиннадцатого, и одёрнул себя, что негоже такою ерундой голову забивать, а для очищения сознания надо бы перед сном помедитировать - он дошёл уже до своего подъезда на Советской и стал думать о той работе, что ждала его на вечер. Нужно было собрать простенькую схему, чтобы свет в передней включался от открывания внутренней двери входного тамбура, а выключался бы от закрывания наружной. Следовало обойтись без фотоэлемента и сделать так, чтобы схема не путала входящих с выходящими.

Глава пятая.

Визитёр

В субботу, десятого сентября, на Одиннадцатом посту были старатели. Они шумели и ругались, что топлива мало. Кригер огрызался односложно, блуждая глазами из-под тяжёлых бровей. Старателям в конце концов стало не по себе под этим обегющим и в то же время давящим взглядом, они попрыгали в японский грузовичок и убрались восвояси.

А ночью на пост пожаловал гость.

Кригер повернул голову и увидел его сидящим на топчане, нога на ногу. Визитёр был жилист и загорел дочерна. Пальцы больших рук с тёмными окаёмками вокруг ногтей он сцепил на костистом колене. Волосы острижены ёжиком, но не как у пацана из новых, а скорее по-солдатски. Несколько сединок в тёмной густой щетине.

В правой руке у Кригера была кочерга: он как раз ковырял ею в раскрытой печке. Кочерга - опасное оружие у такого бойца. Она гнута из стального прута-десятки и закалена. Но сторож, очевидно, не спешил набрасываться на гостя. Уже не бегая глазами, а неподвижно глядя из-под бровей, он проговорил медленно: