Геннадий Прашкевич - Нет плохих вестей из Сиккима Страница 11

«Да я уже и сама вижу. В рапорте. Сатиновая юбка... Блуза...»

«Точно. Мы с тобой видели ее. Понимаешь? Такая же юбка, по щиколотку».

«И в рапорте так написано, – пораженно заметила капитан Женя Кутасова. Она явно боролась с собой. Может, хотела бросить трубку. Но справедливость победила. – Непонятки тут с пострадавшей».

«Ее хоть довезли до больницы?»

«Не успели».

«Умерла?»

«Нет».

«Тогда почему не успели?»

«Как это почему? Исчезла!»

«Как это исчезла? Выпрыгнула из машины?»

«Не совсем так. Разбираемся».

«Да объясни толком!»

Женя снова с кем-то пожужжала.

«Не знаю, что и сказать. – Голос капитана Жени Кутасовой немного потеплел. – Нарушитель исчез, не поймали нарушителя. Как сквозь землю провалилась эта эмка, будто не было ее. А водила скорой характеризуется положительно. И врач опытная. Она уже тысячи раз выезжала на такие вызовы. Уложили пострадавшую на носилки. Все как положено. Пульс слабый, но прощупывался. Врач всю дорогу держала руку на пульсе, а потом...»

«Что потом?»

«Ты не поверишь!»

«Тебе поверю», – польстил я.

«А потом пульс стал исчезать, – голос капитана Жени Кутасовой понизился, будто она не хотела, чтобы в милицейском кабинете ее слышали. – И рука пострадавшей стала исчезать. Так в рапорте написано. Я не вру. Ты что, по интонации не чувствуешь? Я же тебя учила! Девки, которых ты тайком водил в мою квартиру, – все-таки не выдержала она, – тоже странно исчезали. Помнишь? Двери-окна заперты, а никого нет. Вот видно, роется на моей полочке, рукой достать, а замахнешься – она тает в воздухе. И в рапорте отмечено, что тело пострадавшей как бы растаяло прямо на глазах у врача. Ну, что тут непонятного? – заорала в трубку капитан Женя Кутасова. – Как мороженое растаяло! Видел, как тает мороженое? Осталась только одежда. Вот, читаю. „Сатиновая потертая юбка...“ Только учти, – повысила голос капитан милиции, – теперь мы тебе ничего не вернем, хватит с тебя дурацкой тетради. А про белье этой исчезнувшей сучки даже не заикайся. Она у тебя в сельпо одевалась, извращенец!»

Наши желания – наши проблемы.

«...в библиотеке имени Чехова... Выпускник 1-го медицинского института... Продемонстрирует настоящий ченнелинговый контакт, а все желающие смогут задать вопросы...»

А почему не пойти?

Тетрадь... Электрик... Девушка Ли́са...

Я еще не знал, что все только начинается.

Доктор Лейбович

Доктор Лейбович не выглядел бедняком.

Плотный, суровый. Костюм – ничего броского, галстук за триста баксов. На безымянном пальце перстень. Стоимость? Мне хватило бы съездить в Сикким и обратно. Взгляд внимательный. Слушателей собралось не менее двадцати душ – разного возраста, разного социального положения. Сидели вокруг исцарапанного круглого стола – обязательная принадлежность нынешней публичной библиотеки. На полках пестрые обложки. «Ведьма с Портобелло», «Дневник информационного террориста», «Ужасы ночью», «Замуж за миллионера», «От эффективности к величию», «Легкий способ бросить курить». Все доступно, все функционально.

Не глядя, протянул руку.

Вытянул сдвоенный номер толстого журнала.

...Слесарь Петров из маленького хозуправления привел в НКВД злостного инженера Ломова. Инженер обещал слесарю десять тысяч рублей за совершение диверсионного акта – вбить железный болт в электрический кабель на большом заводе. Конечно, данное событие можно посчитать незначительным, но на самом деле это не так. На самом деле это знаковое событие. Оно говорит об ужасной, всеобщей, всюду разгоревшейся борьбе. События множатся. Они нарастают как лавина. Доцент пединститута помог органам разоблачить шпионскую работу своей собственной жены. Дворники с проспекта Сталина добровольно приняли обязанность ежедневно докладывать о настроениях жильцов трех крупных домов центрального района. Люди, как никогда, тянутся к духовной чистоте, не хотят терпеть дурного.

Я поставил журнал на место.

Чем-то все это напоминало выписки в тетради с гиббонами.

Скучно. Пылью несёт от дешевых выдумок. Одно утешение: человек всегда врал. Ну, пусть не врал, пусть только преувеличивал, строил теории, все равно первым был сотворен человек, так считал Платон. Я отчетливо вспомнил отчеркнутое место в тетради.

Вселенная двойственна. Она объемлет два мира – мир идей и мир вещей, отображающих эти идеи. Идеи мы постигаем разумом, вещи – чувственным восприятием.

Когда-то у меня был превосходный почерк.

У человека три «души»: бессмертная и две смертных.

Смертные: мужская – мощная, энергичная, и женская – слабая, податливая.

Развитие человека протекает путем деградации всех трех видов «душ». (В кавычки «душу» в тетради брал, видимо, я сам; в чем-то сомневался.)Допускается и «переселение» душ. Например, все животные – всего лишь своеобразная форма наказания для людей. Упражняющие только смертную часть своей мужской или женской души, при втором рождении превращаются в теплокровных четвероногих.

Тоже недурной вариант эволюции, покачал я головой.

Те люди, что тупоумием своим превзошли даже четвероногих, оказываются в итоге пресмыкающимися. А откровенно легкомысленные – птицами. По Платону все живые существа – всего лишь совокупность тех или иных видоизменений человека.

На этом, кстати, базировались и представления капитана Жени Кутасовой о происхождении милиционеров!

Каждый пытается понять себя.

Мысленно я увидел озеро Джорджей Пагмо.

Жить там нельзя. На берегах нет растительности, никаких зверей.

Торчат мертвые скалы, похожие на безголовых сфинксов. Может, это те, кого озеро не приняло. Со стороны Шамбалы вдруг доносится приятный звук. Если услышал его, – иди! Пусть соль, тоска, холодные пески – это неважно. Если позвали, иди, не медли. Ты увидишь прозрачное озеро, рожденное в чистом уме бога. Омойся, и войдешь в рай. Вода озера Джорджей Пагмо чище жемчуга. Отпей ее, и будешь освобожден от последствий грехов ста своих жизней.

Мир устал от страданий.

Далекий звук гонга, низкие звезды.

Приятные звуки со стороны Шамбалы.

...есть вопросы, на которые мы можем дать ответ, пусть не точный, но удовлетворительный для сегодняшнего дня. Есть вопросы, о которых мы можем говорить, которые мы можем обсуждать, спорить, не соглашаться. Но есть вопросы, которые мы не можем задавать ни другому, ни даже самому себе, но непременно задаем себе в минуты наибольшего понимания мира. Эти вопросы сводятся к главному: зачем все это? Если однажды мы задали себе вопрос такого рода, значит, мы уже не просто животные, а люди с мозгом, в котором есть не просто сеченовские рефлексы и павловские слюни, а нечто другое, иное, совсем не похожее ни на рефлексы, ни на слюни. Не прокладывает ли материя, сосредоточенная в мозгу человека, совсем особых путей, независимых от сеченовских и павловских примитивных механизмов? Нет ли в нашей мозговой материи элементов мысли и сознания, выработанных на протяжении миллионов лет и свободных от рефлекторных аппаратов, даже самых сложных?