Илья Варшавский - Тревожных симптомов нет (сборник) Страница 12

— Как вы оказались на дороге?

— Я там возник.

Так отвечать мог только идиот.

— Что это у вас за шкатулка с наушниками? Зачем вы се носите?

— Без нее мы с вами не могли бы понимать друг друга. Разве вы не замечаете, что мы ведем мысленный разговор?

У меня мелькнула мысль о том, что если кого–нибудь из нас двоих и следует считать идиотом, то, по–видимому, меня. Только сейчас я заметил, что во время разговора рот моего собеседника остается закрытым. Так вот почему мне тогда на шоссе показалось, что крик «Стой!» возник во мне самом, а не пришел извне.

Мы все еще стояли на середине комнаты.

— Садитесь, — растерянно сказал я, показывая моему гостю на диван.

Некоторое время мы молчали.

— Поясните, пожалуйста, — наконец спросил я, — что означают ваши слова о том, что раньше вы жили в Колыбели?

— Так мы называем нашу звезду, потому что на ней впервые возникла жизнь. Все живое в нашей Галактике обязано своим существованием ей.

— Но на нашей Земле тоже некогда возникла жизнь. Никакого отношения к вашей Колыбели, как вы ее называете, это событие не имело. Думаю, что даже в нашей Галактике имеется бесчисленное множество планет, где существовали или существуют условия для возникновения жизни.

В глазах моего собеседника мелькнули насмешливые искорки.

— Вы ошибаетесь, — ответил он. — Ни на вашей планете, ни на подобных ей самостоятельно возникнуть жизнь не могла. Для того чтобы под влиянием случайных факторов сочетание элементов, составляющих цепочки нуклеиновых кислот, образовало сложнейшую структуру, необходимую для воспроизводства самых простейших организмов, потребовались бы интервалы времени, в сотни миллиардов раз превосходящие время существования вашей планеты. Такие процессы могли происходить только в мирах, подобных нашей Колыбели, где изменение внешних условий протекало со скоростью неизмеримо меньшей.

— Как же, по–вашему, возникла жизнь на нашей Земле?

— Ваша планета была заселена биологическим комплексом направленного развития.

— Кто же это сделал?

— Мы.

На этот раз настала моя очередь улыбаться.

— Не хотите ли вы меня уверить, — сказал я, — что наши предки вместе со всей земной флорой и фауной были доставлены сюда в космическом корабле с какой–то звезды?

— Вы неправильно меня поняли. Это было бы просто невозможным. Расстояние от нашей звезды до вашей планеты свет проходит в течение ста земных лет. Преодоление таких расстояний для живых существ недостижимо — даже при помощи средств, которыми мы располагаем.

— Как же объяснить ваше присутствие здесь?

— Я не покидал Колыбели. То, что вы перед собою видите, представляет собой временное воспроизведение моей структуры из элементов вашей системы при помощи комбинации синтезирующих сигналов, посылаемых с нашей звезды.

— Из какого же материала вы синтезированы?

— Я состою из тех же элементов, что и мой подлинный организм. Здесь они синтезированы путем использования элементарных частиц, полученных из расщепленных атомов газообразных составляющих атмосферы. Эти частицы рекомбинированы в необходимые для синтеза атомы и молекулы.

Я снова был уверен, что разговариваю с сумасшедшим. Необходимо было этот вопрос выяснить до конца.

— Неужели вашим ученым не известно, — задал я, как мне казалось, коварный вопрос, — что при движении со скоростями, близкими к скорости света, собственное время в движущейся системе замедляется и расстояния в сотни световых лет могут быть преодолены за несколько лет, проведенных в космическом корабле? Наши ученые считают, что если будет решена проблема субсветовых скоростей полета, то даже посещение далеких галактик не так уж фантастично. Почему же вы считаете преодоление расстояния в сто световых лет невозможным?

— Мы умеем управлять Временем и Тяготением, — ответил он, не задумываясь, — но значительное замедление времени неприменимо в системах, где существует живая материя. Представьте себе, что на вашем корабле, летящем со скоростью, близкой к скорости света, находятся люди. Скорость течения всех процессов, включая и процессы жизнедеятельности, замедлена в миллиарды раз. Одновременно замедлено и тепловое движение молекул. Это означает, что все находящееся на корабле имеет температуру, близкую к абсолютному нулю. Все газы сжижены, все жидкости перешли в твердое состояние, все электрические явления протекают в условиях сверхпроводимости. Ни одно живое существо не может перенести охлаждение до такой низкой температуры. Все его клетки будут разрушены. Какого же обмена веществ, представляющего собой основной элемент жизнедеятельности, можно ожидать в таких условиях? Нет, ваша идея о космическом корабле, летящем со скоростью, близкой к скорости света, просто несостоятельна! Впрочем, — добавил он после краткого молчания, — ваши представления о влиянии скорости движения на изменение ритма времени очень сумбурны. Дело обстоит гораздо сложнее и совсем не так, как вы это объясняете.

— Как же вы тогда заселили нашу Землю?

— Мы ее не заселяли в буквальном смысле этого слова. То, что сделали разумные существа, населявшие Колыбель несколько миллиардов лет тому назад, только способствовало зарождению и развитию жизни на вашей планете. Это было продолжением опытов по распространению жизни в Космосе, проводившихся уже несколько тысячелетий до этого.

— Каким образом это делалось?

— По–разному. На планеты, не очень удаленные от Колыбели, сбрасывались контейнеры с нуклеиновыми кислотами, определяющими направленное развитие биологического комплекса планеты. Ваша Земля была первой планетой, где синтез нуклеиновых кислот осуществлялся кодированными сигналами мощного электромагнитного излучения, посылаемого с Колыбели.

Откровенно говоря, весь этот разговор мне уже начал надоедать. Кстати, я вспомнил о своих обязанностях хозяина. Нужно было подумать, чем прикрыть наготу моего гостя. Было совершенно очевидно, что ни одна из принадлежностей моего туалета на него не налезет.

— Укройтесь хотя бы этим, — сказал я, протягивая ему одеяло.

— Я не нуждаюсь в одежде, — ответил он.

— Скажите, — задал я вопрос, — зачем вы появились на Земле?

— Мы ведем систематическое наблюдение за мирами, где под нашим руководством зародилась жизнь. Особенно нас интересуют планеты, где уже появились разумные существа. Мы им стараемся помочь, ведь это наши младшие братья.

— Значит, люди с вашей Звезды уже бывали на Земле?

— Всего один раз, около трех тысяч лет тому назад. Это стало возможным только после того, как нам удалось осуществить электромагнитный синтез разумного существа, сохранив при этом все присущие ему свойства. Особенно трудно было достичь сохранения в синтезированном двойнике памяти, которой обладал оригинал. Первый опыт на Земле был не очень удачным: через несколько часов синтезированный посланец погиб от неизвестных причин.

— Вы считаете, что ваша Колыбель — это единственное место во Вселенной, где могла самопроизвольно возникнуть жизнь?

— Нет, мы знаем, что во Вселенной таких островков бесчисленное множество. Однако в пределах нашей Галактики Колыбель — единственное место, где самопроизвольно возникшая жизнь достигла высших форм развития.

— Почему для повторного посещения Земли выбрали именно вас?

— Я этого хотел больше, чем другие.

— Чем вы занимались до того, как вас послали на Землю?

— Синтезировали, — поправил он меня.

— Ну хорошо: синтезировали. Какая у вас профессия?

— Я мечтаю о новых видах растений.

— И что это дает?

— На основе возникающих у меня представлений машины синтезируют новые образцы.

— И это все, что вы делаете?

— К этим растениям я пишу музыку запахов. Комбинации запахов и цветов должны составить «Симфонию жизни», над которой я работаю много лет.

— Я никогда не слышал о музыке запахов.

— Если вам интересно, я могу вас с ней познакомить, — сказал он, передвинув какой–то рычажок на своей шкатулке.

Мне показалось, что я уткнулся носом в кучу гниющих отбросов. Головокружение, боль в висках и позывы к рвоте были, по–видимому, естественной реакцией моего организма на эту дикую какофонию запахов.

Гость заметил мое состояние. Запахи исчезли так же внезапно, как и появились.

— Вы еще недостаточно подготовлены к тому, чтобы нюхать серьезную музыку, — сказал он, улыбаясь.

— А чем вы занимались до того, как начали работать над своей симфонией? — возобновил я прерванный разговор.

— Участвовал в работе по созданию новых вкусовых ощущений.

Теперь я был достаточно благоразумен и не пытался приобщиться к этому новому достижению культуры далекого мира. С меня было вполне достаточно и запахов.