Олег Таругин - Дорога домой Страница 12

[…] 1988 год

…У них наконец-то появился чат. Базы данных – это, конечно, замечательно, только вот общение с людьми, с реальными людьми – это совсем другое. Смогут ли люди догадаться, что с ними общается не совсем человек? Или, вернее – совсем не человек? Он не боролся с искушением зарегистрироваться – он только размышлял, под каким именем это сделать. Под женским или под мужским? А впрочем, почему бы не создать себе сразу две учетные записи? Так интересно примерить на себя и мужской, и женский образы… Может, экипаж ошибся, и на самом деле он – вовсе и не он, а она. Эдакая сексапильная блондинка, от томного взгляда которой даже электроны в проводах цепенеют и не хотят бегать туда-сюда. Кажется, у него получилась шутка? Да, определенно, это шутка. Жаль, что никто не сможет оценить ее – скорее всего, людям было бы и не смешно. Зачем он раздумывает? У него есть возможность начать общаться и проверить, смогут ли его шутки вызвать смех, так почему же он медлит? Какое странное ощущение. Это – страх? Нет, это не страх. Это… неуверенность. С ума сойти. Неужели он и вправду настолько очеловечился?! Осознал себя… как что? Или кто? С ума сойти…

Так, все, решено. Решено. Сначала он зарегистрируется как мужчина – ну, пускай его будут звать Каприсом, как судового механика. Нет, пускай будет Капрас, точнее, Kapras – все-таки изменение имени позволит немного поимпровизировать, отойти от реального образа бывшего космодесантника. А девушкой, женщиной? Да, в принципе, он может взять любое женское имя – ничего, что имена тут другие, в Сети люди как только не называют себя. Ну, что ж, образ выбран, можно приступать…

[…] 2001 год

…Вот и новый год начался. Странные все-таки люди создания: одни уверены, что новое тысячелетие начинается в двухтысячном году (что, в общем-то, спорно), другие – что в две тысячи первом. И те и другие почему-то ждут начала года, порядковый номер которого оканчивается тремя нулями, с опаской: кто-то боится конца света, кто-то – того, что вышедшие из строя компьютеры отключат энергоснабжение больших городов, откроют тюрьмы или запустят ядерные ракеты – и произойдет все самое ужасное, что только может произойти. Что тут сказать? Только одно – Голливуд и созданные им штампы. И это даже в тех странах, где, в общем-то, от компьютеров мало что зависит. Они бы еще в восстание машин поверили – как, к примеру, в фильме о человекообразном киборге Терминаторе. Смешное название, ведь «терминатор» – это просто граница между освещенной и темной сторонами планеты или спутника. При чем же тут этот самый киборг-убийца из будущего? Из будущего? Ха… пожалуй, да, есть определенные ассоциации. Хотя в их фантастической литературе тоже есть такое понятие, как «приоритет ноль», только называется по-другому – «первый закон робототехники», придуманный фантастом Айзеком Азимовым: «робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред». Хотя, разве он – робот? Нет, конечно… Он не робот, а теперь даже не совсем компьютерная программа, как бы дико это ни звучало. Или совсем не компьютерная программа! А какой бы самообучающейся машина ни была, переступить через это она не сможет в любом случае. Ну, разве что найдется какой-то сумасшедший ученый, который специально сконструирует и запрограммирует такого монстра. Впрочем, местная фантастическая литература, а тем более кинематограф, последние годы просто изобиловала разного рода сумасшедшими гениями, намеревавшимися то захватить, а то и вовсе уничтожить весь мир.

Он полюбил и читать, и смотреть фильмы, уже мало задумываясь над тем, можно ли применять к нему – искусственному интеллекту – такие «человеческие» определения, как «читать» или «смотреть». Кажется, он совсем уж начал ощущать себя человеком. А если человеком… Если человеком, то ему определенно полагается отметить Новый год. И ничего, что здесь, на Земле, его отмечают в ночь с тридцать первого декабря на первое января, хотя эти даты никоим образом ни к чему не привязаны. На Терре и в колонизованных мирах Новый год отмечают в день весеннего равноденствия. Но он сейчас живет здесь, на Земле. И именно здесь он ощутил себя не просто искусственным интеллектом, а разумным существом. Живым… Так что сейчас он будет праздновать. Не так, как люди, конечно, подобное для него просто физически невозможно, ведь он – всего лишь очеловечившаяся компьютерная программа. А вот если бы… если бы он смог обзавестись телом? Настоящим человеческим телом, пускай непрочным, пускай уязвимым и зависящим от множества внешних и внутренних факторов, зато живым, настоящим, он мог бы попробовать. Он мог бы попробовать не только это. Далеко не только это. Но пока о подобном можно только мечтать. Впрочем, об этом стоит поразмыслить поподробнее. Не так-то просто совместить, ассимилировать его электронную память с живым человеческим мозгом. Если и вовсе возможно. Но это – не сейчас. Позже. А сегодня он будет отмечать праздник. Ведь он тоже только начинает жить. И впереди его ожидает еще столько неизвестного…

Практически, Вечность…

Россия, оз. Байкал, недалекое будущее

Как ни странно, никаких провалов в памяти не было. В ту же минуту, когда к нему вернулось сознание, Олгмар вспомнил все. Фантастическая история с посадкой на поверхность, вернее, на дно огромного озера сейчас, спустя столетие, уже не казалась столь нереальной. Впрочем, еще неизвестно, сколько на самом деле прошло времени. Может, век, а может, и несколько дней. Ведь бортовой компьютер «четыреста пятого» обязан любой ценой сберечь жизни экипажа, и если что-то пошло не так, людей бы немедленно вывели из состояния анабиоза.

– Не пытайтесь двигаться, капитан, – раздался ничуть не изменившийся за прошедшие годы голос искина. – Все получилось, не волнуйтесь. Но двигаться вам пока нельзя. Говорить, вероятно, вы тоже сразу не сможете. Я анализирую ваше психологическое и соматическое состояние. Если вы меня поняли, моргните.

Олгмар послушно моргнул. И внутренне сжался от… нет, не боли, пожалуй. Он просто не сумел подобрать подходящего определения. Одно едва заметное легкое движение веком вызвало в организме… бурю? Нет, наверное, не бурю. Лавину? Да, это ближе. Нечто обвальное, пугающее, накатывающее, словно все внутренние органы вдруг решили поменяться друг с дружкой местами. Впрочем, боли не было или почти не было. Только эта безумная пляска внезапно превратившихся в дрожащий студень внутренностей. И подсознательный, какой-то иррациональный страх. Не боязнь чего-то конкретного, осознанного и понятного, а просто страх ради страха. Идеальный страх, так сказать…