Дэвид Гоулмон - Наследие Луны Страница 12

– Да вы с ума сошли, юноша! – Гётц не сводил глаз с пулеметного ствола. – Вы разбрасываетесь знаниями, которые вашему руководству и не снились!

Движением ствола Бен приказал Гётцу отойти от большого ящика, на котором лежала сумка. Внимание юноши привлек странный символ, нанесенный на все ящики в вагоне: четыре круга, один другого меньше, частично перекрывающие друг друга.

Генерал сделал шаг вправо, а Гамильтон вдруг почуял движение за спиной. В то же мгновение из-за ряда ящиков, на которые Бен не обратил внимания, выскочил один из телохранителей Гётца – видимо, все время там прятался. Бен развернулся и выстрелил. пистолет-пулемет выплюнул горсть пуль, которые дугой легли в грудь мужчины. Краем глаза Гамильтон увидел, как Гётц ринулся на него, на ходу доставая длинный и острый клинок, но было слишком поздно. Не успел Бен развернуться и нажать на спусковой крючок, как Гётц вонзил нож ему в живот по самую рукоять. пистолет-пулемет сделал еще несколько выстрелов, но пули лишь ударили по большому ящику.

– Видите, мой юный друг, мы тоже неплохо умеем вести дела.

Гётц вытащил клинок и еще раз воткнул его в Гамильтона. Бен почувствовал, как тело коченеет, и выронил оружие. Ему почудился запах масла для волос и пудры, которой пользовался немец, чтобы защитить кожу от южноамериканского ветра. Молодой агент отчаянно старался удержаться на ногах, но те подкосились, и он стал заваливаться на коротышку Гётца. Вытянув руку, схватился за крышку большого ящика, стоявшего поверх еще одного такого же, – Бен готов был поклясться, что ящик этот похож на гроб. Закружилась голова, грохот колес звучал где-то в отдалении. Юноша обмяк и, падая, потащил за собой ящик. Вместе они рухнули на трясущийся пол вагона, крышка отлетела, и Бена завалило содержимым, которое затем раскатилось по всему полу. Все стихло.

Сознание постепенно покидало Гамильтона. В ноздри бил запах пыли, застарелой плесени и грязи. С трудом подняв голову, он увидел только камни и черные ботинки. Вдруг ботинки зашевелились, и сквозь предсмертные вздохи Гамильтон услышал выстрелы из крупнокалиберного оружия. Ботинки заплясали, а затем волшебным образом куда-то улетели, и Бен зажмурился от полетевшей с них грязи. Послышались чертыхания. Гамильтон снова открыл глаза, приподнялся и уперся лицом в осклабившийся череп. Заморгал, прогоняя наваждение, однако череп никуда не делся. Его окружал какой-то прозрачный шар – вроде бы шлем. Юноша силился понять, что же это такое, когда перед ним возникло лицо Гаррисона Ли. От швов не осталось и следа, из открытых ран обильно лилась кровь.

– Вас нужно доставить к врачу, – еле слышно произнес Бен. Ли пришлось наклониться поближе, чтобы расслышать слова.

– Жить буду.

– Простите, я облажался, – прошептал Бен.

– Нет, ты все сделал как надо. Вспомнил, чему тебя учили, помог поймать вражеского агента. Я горжусь тобой, парень.

Бен хотел было вскинуть подбородок, но голова не слушалась. Гамильтон попытался сосредоточиться на расплывающемся лице полковника.

– Кажется, я прокусил язык… – Слова куда-то ушли, и свет померк.

Гаррисон Ли аккуратно уложил тело юноши рядом со странными останками и еще более странными камнями, которые раскопали немцы. Откуда-то слева послышались стоны и вздохи генерала Гётца. Даже не оглядываясь на недобитого фрица, Ли поднял «кольт» и выпустил в него оставшиеся патроны. Затем его собственные раны все же дали о себе знать, и полковник медленно опустился рядом с Беном, а заодно и с самой важной археологической находкой в истории человечества. Раны полностью раскрылись, из них хлынула кровь, а Ли, проваливаясь в пустоту, единственным глазом все разглядывал странную маркировку на ящиках…

Из дальнего угла высунулся секретарь, приписанный к эквадорской дивизии, и с застывшим на лице выражением ужаса начал выбираться из вагона. Тогда еще юный Йосс Цинссер стал одним из последних свидетелей того, что раскопали в Эквадоре.

Операция «Колумб» была остановлена на железной дороге, ведущей из Кито, но не завершена. Скоро находка, принадлежащая всему человечеству, вновь будет спрятана, на этот раз за сталью и бетоном.

Женщина сидела в палате на том же самом стуле, на котором провела последние два с небольшим месяца. Она то читала книги, то смотрела, как мерно вздымается и опускается грудь лежавшего на койке пациента. Теперь он дышал сам, без пластиковой кислородной маски, раны почти затянулись, а лицо порозовело. Гостья терпеливо наблюдала, как Гаррисон Ли медленно восстанавливается после обильной потери крови, перенесенной им на задании в Южной Америке. Шли дни, а она все ждала.

Женщина была молода, ее темно-коричневые волосы обычно были собраны в пучок под широкополой шляпкой. Два месяца она носила одни черные платья. За это время ни разу не вставала, не подходила и не прикасалась к Ли – только смотрела. Теперь траурные наряды сменились аккуратными, чистыми, целомудренными юбками.

Откуда-то донеслись взрывы фейерверков. Вся страна отмечала День независимости, а гостья – шестидесятый день пребывания в госпитале. Она сидела, опустив глаза на свои маленькие, изящные ладони, и вдруг услышала что-то сквозь салют. Полковник Ли заворочался под одеялом. Сначала он дернул головой влево, потом медленно повернул ее вправо. Вся правая половина лица и лоб были перебинтованы. Всего месяц назад врачи совладали с инфекцией, и кровь перестала сочиться сквозь повязку. Теперь бинты были чистыми и сухими. Ли моргнул единственным зрячим глазом. Было видно, что ему тяжело сосредоточиться после такого долгого сна. Женщина встала, медленно подошла к кровати и, прикоснувшись ладонью к щеке Гаррисона, улыбнулась.

Когда Ли, наконец, разглядел гостью, ее улыбка показалась ему грустной. Он попытался вспомнить, где раньше видел эти прекрасные черты. Они определенно уже встречались. Сглотнув, Гаррисон хотел было заговорить, но вышел только хрип. Женщина взяла со столика стакан с водой и протянула раненому соломинку. Гаррисон дважды жадно присосался к ней и откинул голову на подушки. Гостья снова коснулась его щеки.

– Вы так долго мучились от боли. Теперь вам следует отдохнуть.

Веки полковника начали смежаться, но он все равно старался запомнить женщину. Тень от шляпки частично скрывала ее лицо. Наконец он не выдержал и отдался в объятья сна.

Гаррисон Ли сел на кровати и внимательно рассмотрел медсестру, которая принесла ему завтрак. Вот уже два дня, придя в себя, полковник вглядывался в лица женщин, приходивших покормить его, взять анализ крови или просто осмотреть раны.