Кир Булычев - Перпендикулярный мир Страница 12

Удалов понял: дело плохо. Он кинулся бежать с площади.

Но далеко не убежал – с другой стороны уже ехала «Скорая помощь». Она затормозила у раскопанной траншеи, из машины выскочили санитары с носилками и также кинулись к Удалову. Удалов, как заяц, метался по полю, перепрыгивая через ямы, но кольцо преследователей все сужалось.

Удалова поймали бы, если бы не неожиданное отвлечение.

Внезапно воздух потемнел, на город наползла черная туча.

– Красная игрушка! – раздались крики в толпе. – Красная игрушка!

И тут же люди побежали прочь, ища укрытия, подхватывая на пути детишек.

Через полминуты Удалов остался один посреди площади.

Гроза идет, понял он и, благодаря природу за своевременное вмешательство, поспешил к торговым рядам, чтобы укрыться там. Но далеко отойти не успел, потому что все время оглядывался.

И с неба сорвались первые капли влаги.

Капли были черными, едкими, они жгли лицо и проникали сквозь одежду. Удалов побежал быстрее, но дождь становился все гуще. К тому времени, когда Удалов добежал до какого-то пустого подъезда, все тело горело от ожогов, а одежда начала расползаться и слезать с тела.

«Черт знает что, – рассердился Удалов. – Знал бы, никогда бы не согласился на такое путешествие. Вечно этот Минц с его открытиями!» Но внутренний голос поправил Удалова. «Корнелий, – сказал он, – тебя никто не заставлял бегать по площадям и задавать вопросы. Пошел бы прямо на Пушкинскую, уже, наверное, возвратился бы домой с формулами в руках. Сам виноват».

Удалов согласился с внутренним голосом, хотя ему было жалко костюма, плаща и шляпы, не говоря уж о ботинках.

Кислотный дождь прекратился, но туча еще висела над городом, и улицы были пустынными. Удалов побежал домой.

Бежал он с трудом. Тротуары были скользкими и черными от зловонной жижи, плащ расползся, костюм держался еле-еле, у правого ботинка отклеилась подошва, а брюки пришлось поддерживать руками.

В таком плачевном виде Удалов пробежал по Пушкинской, влетел в ворота своего дома и сразу нырнул в подъезд.

Вот и родная лестница, вот и привычная дверь. Удалов нажал на кнопку и услышал столь знакомый звон, прозвучавший в квартире.

Дверь открылась далеко не сразу.

В дверях стояла чем-то знакомая молодая блондинка. Приятной внешности, в цветастом халатике, натянувшемся на высокой груди.

– Корнелий! – воскликнула молодая женщина. – Как же ты не уберегся!

– Я… понимаете… понимаешь… – Тут Удалов совсем смешался, потому что ожидал встретить совсем другую женщину. Бывает, смотришь на человека и понимаешь: где-то ты его видел – или в детском саду с ним состоял, или в школу ходил, или в Ялте отдыхал. Но кто она? Кто она? Почему она здесь? Где Ксюша?

– Тебе лучше не заходить, – сказала молодая женщина, загораживая проход. – Сначала погуляй, обсохни.

– Я с тобой не согласен, – возразил Удалов. У него зуб на зуб не попадал.

– Только в комнаты не заходи. – Женщина отступила, не скрывая отвращения от запаха и вида Удалова. – Все здесь сбрасывай – и сразу в ванную!

Перед Удаловым стояла трудная проблема. Ему предлагали раздеться догола, полагая, что он не тот Удалов. Причем ладно бы предлагала Ксюша – перед Ксюшей, даже чужой, можно было не стесняться. Но с этой молодой красоткой… как при ней разденешься?

– Ты что? – спросила молодая женщина. – Оробел, что ли, мой орел общипанный?

– Знаешь, – сказал Удалов, – я лучше так в ванную пройду. Там я разденусь.

– Чтобы всю ванную провонял? У меня там импортные шампуни стоят.

В голосе молодой женщины послышались пронзительные нотки, и этим она напомнила Удалову Ксению. Но только напомнила. Была она лет на двадцать моложе его жены, глаза намазаны, щеки подрумянены, во взгляде поволока…

Удалов, возя ногой по ноге, стянул с себя распадающиеся ботинки, с ними сошли и носки. Потом все же двинулся к двери в комнату.

– Стой! – Молодая женщина загородила руками проход. – Убью!

Халат ее распахнулся, обнаружив кружевное нижнее белье, но это совсем не смутило красотку.

Тогда Удалов, понимая, что выхода нет, начал стаскивать с себя остатки костюма, делая это очень медленно, оттягивая время в надежде, что другой Удалов придет и освободит его от позорного действия, и в то же время опасаясь, что другой Удалов может его неправильно понять.

– Ты чего домой пришел? – спросила тем временем красотка.

– Я… я обедать пришел, – вспомнил Удалов.

– Обедать? Домой? Ты же в спецбуфете обедаешь! Откуда у меня для тебя обед?

Костюм упал на пол, Удалов остался в трусах и майке – хорошо, что они не расползлись от кислотного дождя. Но были ветхими, ненадежными. Приходилось поддерживать трусы руками.

Удалов готов был сгореть от стыда, но понимал: если он сейчас признается, что он не настоящий Удалов, может произойти трагедия.

От страха и полной растерянности Удалов стал агрессивным. Ну что за отношение к нему в собственном доме? Куда-то дели родную жену и еще приказывают!

– Дай мне халат какой-нибудь, – сказал Удалов.

– Вымоешься, получишь халат, – ответила молодая женщина.

«А вдруг это моя новая жена? – подумал Удалов. – Все в этом мире так же, как в нашем, только жена у меня не Ксения, а молодая и красивая».

И как только он об этом подумал, он поглядел на женщину совсем другими, можно сказать, хозяйскими глазами. Но в то же время что-то смущало, и было неловко перед Ксенией.

– Дай халат, – повторил он, делая еще один шаг вперед.

Женщина отступила, но не столько от страха перед Удаловым, сколько от нежелания об него испачкаться.

Прихожая в доме Удаловых невелика, так что в три шага Удалов достиг входа в комнату и повторил еще громче и смелее:

– Дай халат!

Тут произошло совсем уж странное событие – его халат возник в приоткрытой двери. Он двигался по воздуху, потому что его держала обнаженная мужская рука.

Удалов принял из мужской руки халат и увидел в щели главного архитектора города Оболенского, можно сказать, в одних кальсонах.

– Это что? – спросил Удалов, полностью переключаясь на роль своего двойника.

– А что? – спросила молодая женщина, стараясь закрыть спиной дверь.

«Может, не жена? – подумал Удалов. – Я тут бушую, а она, может, и не жена, а вовсе жена архитектора Оболенского?»

– Что Оболенский там делает? – спросил Удалов.

– Оболенский? – удивилась молодая женщина. – Какой такой Оболенский?

– Архитектор! – воскликнул Удалов и, отодвинув женщину, распахнул дверь в комнату.

В окне мелькнула темная тень, послышался треск ветвей и глухой удар о землю.

Удалов кинулся к окну.

Оболенский с трудом поднялся с земли и, прихрамывая, заковылял к воротам. Он был полураздет, под мышкой нес недостающую одежду.