Фрэнк Герберт - Дракон в море Страница 12

— Почему она была опечатана?

— Это устройство очень тонкое, соответствующим образом упаковано. Боялись, как бы кто-либо…

— Хочу при первой же возможности взглянуть на него, — сказал Спарроу и шагнул к Боннетту. — Лес, протечка в девятом отсеке?

— Там отсутствуют колебания давления и влажности, командир. Наверное, это конденсат.

— Не спускай с него глаз, — Спарроу вернулся к Рэмси.

«Попробую побыстрее определить, сможет ли эта маскировка удовлетворить их любопытство», — подумал Рэмси.

— У тебя есть хобби? — спросил капитан.

— Астрономия, — прищурился Рэмси.

— Странное хобби для подводника, — через плечо бросил Боннетт.

Прежде чем Рэмси успел ответить, в разговор вмешался Спарроу:

— Нет ничего странного в возникновении интереса к астрономии у человека, уходящего в море.

— Ведь это основа навигации, — заметил Рэмси.

Спарроу оглядел Рэмси долгим взглядом и вернулся к пульту управления.

— Когда мы шли по полутемному тоннелю с базы, я думал, что, прежде чем мы уйдем в глубину, нам следовало дать право в последний раз взглянуть на звезды. Они пробуждают в человеке чувство сопричастности этому миру. Однажды ночью в Гленн-Гарден я был поражен чистотой неба. На нем светилось созвездие Геркулеса…

Он замолчал, заметив, что «Таран» задрал нос кверху.

Командир положил руки на пульт управления, чтобы исправить крен.

— Геркулес, — продолжил разговор Рэмси. — Вы говорите о Коленопреклоненном?[15]

— Вряд ли стоит его так называть, — ответил Спарроу. — Мне нравится думать о том, что он в течение всей истории человечества указывал путь морякам. Знаете, финикийцы почитали его.

Неожиданно Рэмси почувствовал к Спарроу теплую человеческую симпатию. Он сразу же отбросил ее. «Я должен оставаться объективным, с ясной головой», — сказал он себе.

Спарроу повернулся налево, чтобы увидеть точные показания контрольных приборов. Изучив их показания, он повернулся к Рэмси.

— Вам никогда не казалось, мистер Рэмси, что подводные лодки класса «демон глубин» наиболее похожи на космические корабли из всего, что было когда-либо изобретено человечеством? Мы полностью автономны, — он снова отвернулся к приборам. — И что мы делаем с этими космическими кораблями? Используем их, чтобы скрыться за водным покрывалом нашей планеты. И с их помощью убиваем друг друга.

«Ну вот, командир в задушевной беседе с членами экипажа распространяет картины своего больного воображения», — подумал Рэмси.

— Мы используем их для самозащиты, — произнес он.

— Человечество не может защищаться от самого себя, — произнес Спарроу.

Рэмси начал было говорить, но осекся. «Это юнгианская концепция. Нельзя быть защищенным от самого себя». И он с еще большим уважением взглянул на Спарроу.

— Наша подземная база похожа на матку, — заговорил Спарроу. — И подводный тоннель. Мне кажется, примерно так должны выглядеть родовые пути.

Рэмси засунул руки в карманы и сжал кулаки.

«Что он имеет в виду? — спросил он себя. — Такая идея скорее характерна для ОПсих. Либо Спарроу балансирует на краю, либо это наиболее здоровый человек из всех, кого мне доводилось видеть. Он абсолютно прав относительно базы и тоннеля, хотя раньше мы никогда не замечали подобной аналогии. Это имеет отношение к нашей проблеме. Но с какой стороны?»

— Джо, поставь управление буксирным оборудованием на автоматику. Я хочу, чтобы ты немедленно пошел вместе с мистером Рэмси проверить новое устройство обнаружения. Следует разобраться с ним до первого контрольного сеанса связи.

Он взглянул на большой экран ультразвукового навигационного устройства, встроенного в переборку. Красная точка автоматически указывала их местоположение.

— Лес, подними перископ на поверхность и сверь наши координаты.

— Есть, командир.

Гарсия повернул на пульте последний переключатель и повернулся к Рэмси:

— Ну, пошли, юнга.

Рэмси посмотрел на Спарроу. Единственным его желанием в этот момент было стать членом их экипажа.

— Друзья называют меня Джонни, — произнес он.

— Джо, не познакомишь ли мистера Рэмси с особенностями нашей системы обеспечения атмосферы? — обратился Спарроу к Гарсии. — Хорошо бы начать с фазового регулятора карбоангидразы.

Как пощечину ощутил Рэмси отказ называть его просто по имени. Он сжался и скользнул через люк на трап, ведущий к корме.

За ним последовал Гарсия, чуть не наступая ему на пятки, и, повернув его, произнес:

— Тебе следует лучше разбираться в подводных лодках, Рэмси. Новичка всегда называют по фамилии или прозвищу — в зависимости от того, как его представят экипажу, — до первого сражения. Некоторые чудаки просто мечтают, чтобы их никогда не назвали по имени.

Рэмси внутренне удивился. В Службе безопасности упустили этот момент. Он показал себя зеленым новичком. Но потом подумал: «Это совершенно естественно. Нормальное поведение экипажа, уже слитого в единое целое. Немного магии: запрещено пользоваться тайным именем чужака, чтобы боги не обрушили на него свой гнев, уничтожив его… а заодно и всех, кто рядом».

В командном отсеке Боннетт повернулся к Спарроу и фыркнул. Почесав рукой шею, он повернулся к пульту управления.

— Зеленый, — сказал он.

— Тем не менее, кажется, он нормальный парень. Будем надеяться на лучшее, — заметил Спарроу.

— Тебя не беспокоит эта последняя беседа с ним в Службе безопасности, перед самым отплытием?

— Все может быть.

— Ничего не могу поделать. Я недолюбливаю таких чудаков, как он. Мне пришло в голову, что он ненадежный человек, — насупив брови, Боннетт задумался.

— Возможно, это сделано специально, — ответил Спарроу. — Ты ведь помнишь, какие указания они нам дали перед отплытием.

— Все равно, не буду спускать с него глаз, — сказал Боннетт.

— Мне нужно оформить документы. Это нельзя отложить. Вызови меня перед первым контрольным сеансом связи, — попросил Спарроу.

— А что насчет вахтенного расписания?

— Именно этим я и буду заниматься, — ответил командир. — Хочу так составить график, чтобы, пока мы идем в относительно безопасных водах, была возможность проводить время с Рэмси. Совсем не хочется, чтобы он совершил какую-нибудь нелепую ошибку, когда за нами начнется охота.

Спарроу проскользнул сквозь люк на корму, спустился по трапу и прошел в кают-компанию. Первое, что бросилось ему в глаза, была яркая поверхность стола, казалось, этот цвет он видел тысячи раз.

«Почему в кают-компаниях столешницы всегда зеленые? — спросил он себя. — Немного цвета зеленеющих полей, чтобы напоминать нам о доме?»