В. Бирюк - Урбанизатор Страница 12

Обучение искусству раскалывания орехов протекает долго и мучительно. В возрасте полутора лет обезьяны начинают имитировать отдельные действия, входящие в комплекс (например, стучат по ореху рукой). Примерно в два с половиной года они уже выполняют последовательности из двух действий (например, кладут орех на камень и стучат рукой). Лишь в возрасте трех с половиной лет они оказываются в состоянии правильно выполнить всю цепочку операций: найти наковальню, положить орех и стукнуть камнем.

Если шимпанзе из Боссу не научился колоть орехи до пяти лет, то не научится уже никогда. Бедная обезьяна будет до конца своих дней с завистью смотреть на соплеменников, ловко колющих орехи, но так и не сообразит, в чем же тут секрет. Таких „двоечников“ в популяции Боссу примерно четверть. Они иногда возобновляют попытки, но не могут понять, что нужны три предмета, и пытаются обойтись двумя. Например, одна семилетняя самка, не научившаяся колоть орехи правильно, время от времени пыталась разбить лежащий на камне орех рукой или ногой…

Для того, чтобы колоть орехи, как это принято в Таи, достаточно иметь ОКРП = 2. Для более сложной технологии, практикуемой шимпанзе из Боссу, требуется ОКРП = 3, однако не все особи достигают таких интеллектуальных высот… Одновременное манипулирование двумя объектами встречается сплошь и рядом, тремя — редко, четырьмя — никогда…

У людей умственное развитие начинается раньше, идет быстрее и заканчивается позже, чем у других обезьян… интеллектуальное развитие человека и шимпанзе остается более или менее сравнимым примерно до трехлетнего возраста… Для шимпанзе все заканчивается в возрасте около четырех лет при уровне ОКРП =2 или 3. Люди же продолжают развиваться по прежней „траектории“, достигая уровня ОКРП — 7 примерно к 12 годам…

Большой ОКРП должен повышать новаторско-изобретательский потенциал. Выполняя сложную последовательность действий, примат с небольшим ОКРП полностью сосредоточен на ней, у него нет лишних интеллектуальных ресурсов, чтобы помечтать, прикинуть, а нельзя ли решить эту проблему по-другому. Ему трудно смоделировать в голове иные пути достижения цели, отличные от привычного, выученного алгоритма, намертво вбитого в долговременную память и доведенного до совершенства за годы практики. Таким образом, теория о ключевой роли ОКРП в антропогенезе хорошо согласуется с идеями о „стереотипности“ мышления шимпанзе и других нечеловеческих гоминоидов».

Не отсюда ли (от человеческого ОКРП) постоянно повторяющееся число «семь» в русских пословицах? «Семь пятниц на неделе», «семь раз обмерь, один раз обвесь…». Последнее счётное, ещё «удерживаемое в голове», множество сущностей.

«Стереотипность мышления» — свойство не только «нечеловеческих гоминоидов», но и всех патриархальных, консервативных обществ. «Что было — то и будет…». Это не только Экклезиаст — это всякий приличный шимпанзе.

Мне необходимо ввести в оборот кучу разнообразных аналогов «колки орехов», что есть создание новых культурных традиций в данной человеческой общности. В среде — «десять тысяч всякой сволочи». Для этого важно поднять уровень ОКРП.

Нет-нет! Эта величина задаётся биологически! Я не могу её увеличить! Размер «префронтальной коры» определяется генетикой родителей. Но я могу попытаться уменьшить её уменьшение в процессе взросления. Шимпанзе из зоопарков вообще не умеют разбивать орехи камнями. Их не научили в детстве: заложенный при рождении шимпазёвый потенциал — не реализовался и отмёр.

Я не могу «вытянуть на максимум» биологически заданный потенциал каждого «сапиёныша» в моей «стрелочной» популяции — не разорваться. Да и не всё я знаю. Но чуть сдвинуть «точку равновесия», мат. ожидание… Даже без мата.

Обдумывая огромный, собранный А.Марковым в «Эволюции человека», материал, я снова возвращался к фразе:

«У людей умственное развитие начинается раньше, идет быстрее и заканчивается позже, чем у других обезьян… Люди же продолжают развиваться по прежней „траектории“, достигая уровня ОКРП — 7 примерно к 12 годам…».

«Если… не научился колоть орехи до пяти лет, то не научится уже никогда….».

Как бы эти научные наблюдения… уелбантурить с пользой?

«Исследователи говорят о величине 7±2…».

А у кого это из нас — «7+2»? А? С «плюсом» и без «минуса»?

Присмотритесь к действиям хозяйки дома в процессе подготовки к семейному торжеству. Сколько сущностей она одновременно удерживает в голове?

Прядение — женское вековечное занятие — классика рекурсии: бесконечно повторяющийся цикл однообразных движений. Женщина сама по себе — пример рекурсии: рождающаяся и рождающая. «Но жизнь бессмертна эстафетой поколений».

Подозрение о том, у кого из нас — «плюс», а у кого — «минус» в вышеприведённой оценке антропологов, родилось у меня после незапланированного эксперимента.

Однажды жена затащила меня на «бабёшник». «Чисто для запаху»: чтоб было кому вино разливать, и чтоб дамы выражались в рамках русского литературного.

После пары бокалов, «принятых» дамами, я потрясённо обнаружил, что просто не догоняю. Не успеваю за ходом застольной беседы.

Беседа подвыпивших мужчин довольно последовательна:

— Я вчера ходил в магазин.

— В магазин? За водкой?

— Да. Но водки — не было. Купил коньяк. Такая гадость!

— Да, хороший коньяк нынче большая редкость.

— А дешёвый хороший коньяк — редкость ещё большая.

Тут я вполне «на коне». Могу пошутить, могу выдать оригинальное суждение или неочевидную информацию. Поделиться воспоминаниями о «Хеннеси» или «Корвуазье», по-рассуждать о двух слоях известняков, подстилающих виноградники в провинции Коньяк, соотнести последствия давних эпидемий филлоксеры во Франции и в Хорватии…

Реплики относятся к одной теме, обсуждаемой с разных точек зрения. Смысловая связность велика и теряется только на грани полной отключки. Количество обсуждаемых, удерживаемых в префронтальной коре, сущностей — 2–3. Водка, коньяк, магазин. Как у продвинутого шимпанзе.

Дамская беседа строится иначе:

— Я вчера ходила в магазин.

— Мой тоже зарплату принёс.

— И не говори — какой-то придурок поцарапал левое заднее крыло моей лялечке.

— Вот и Анжелина Джоли сильно похудела…

На утро, прокручивая в голове эту светскую беседу, я смог, после объяснений супруги, уловить ассоциации, используемые при каждом переходе. Для неё — всё было понятно. Притом, что почти каждая реплика вводила новую сущность. И они все оставались связанными для собеседниц, они свободно к ним возвращались, пропуская, не озвучивая, очевидные для них связи.