Александр Щёголев - Львиная охота Страница 12

— Почему «вероятно»? Есть сомнения?

— Когда ныряльщики обследовали вертолет, то выяснилось, что корпус уже кем-то вскрыт. При помощи молекулярного резака. Кто-то успел поработать до нас. Внутри, само собой, было месиво трупов, но нашего… хм, Покойника среди них не обнаружилось. Присядем, поговорим?

— Не уверен, что все это меня касается, — осторожно возразил я.

— Почему он подошел на вокзале именно к тебе? — спросил Вивьен Дрда. — Думай. Вот главный вопрос, который касается тебя и прежде всего тебя (он усмехнулся), как литератора.

Мы вошли в тень, отбрасываемую зданием, и на душе сразу посвежело. Пожелание доброго утра над входом в гостиницу неуловимым образом сменилось новой красочной надписью «УДАЧНОГО ДНЯ!», что соответствовало, по-видимому, двенадцати часам.

Полдень.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Чемодан стоял в прихожей, возле двери, опередив мое появление на пару часов — его доставили из больницы прямо в номер отеля. К ручке чемодана была привязана какая-то бирка, на которую я не обратил поначалу внимания, и только перенеся его в гостиную, я обнаружил, что это, оказывается, не простая бирка. Глянцевый картонный ромб, изображавший герб города (золотая ветвь омелы на красно-голубом фоне), имел на обороте текст: «В четыре часа на взморье. Поможем друг другу проснуться».

Записка.

— Кретины, — сказал я в сердцах. — Развлекаются.

Текст был написан не от руки, а оттиснут клишеграфом — стеснительный попался автор, побоялся оставить образец своего почерка. Я сорвал картонку с нити и бросил ее на ковер. Потом отключил оконные фильтры, впуская в полутемный зал настоящий свет, и прошелся по другим помещениям номера, активизируя автоматику. Слева была спальня с библиотекой и ванной, справа — спортивная комната с тренажерами и сауной. Туалеты были в обеих половинах. Прекрасное жилище для холостого космолаза, ненавидящего тесноту и искусственный свет, уставшего от людей, но при том имеющего здоровую половую ориентацию. Я немного поразмышлял о том о сем, глядя на город под моим ногами, и открыл стеклянную стену вовсе, впуская настоящий воздух. Теперь-то я знал, что воздух здесь пахнет не пылью, а полон природных запахов, тщательно проверенных властями.

С запиской что-то происходило. Мой мозг, натасканный замечать любые изменения в пространстве и времени, выдал сигнал, тело присело и подняло картонный ромбик с ковра. Прежние слова исчезли, зато на их месте появились новые: «И пусть Эмми не ревнует». Я перечитывал фразу до тех пор, пока не исчезла и она, и мне было ужасно обидно, потому что теперь сомнений не было — записка оказалась в моем номере не случайно и, вероятно, не шутки ради. Хорошо они тут развлекаются, любители всего естественного — с использованием гелиочувствительных чернил, а также новейших достижений в области фотохромного программирования… Распаковывать багаж или продолжать осмотр номера не было желания. Думай, просил меня Вивьен Дрда, но думать тем более не хотелось. О чем тут, черт побери, было думать? О том, знакомо ли мне имя Эмми? Знакомо, черт побери, глупо отказываться. А может, о том, какому времени суток соответствуют «четыре часа»? Или о том, что взморье тянется на добрых два десятка километров?

Хотелось взять телефон, набрать определенный номер и выдать в эфир все, что я думаю. Но делать это, судя по всему, было преждевременно. А также неосмотрительно. Человек возле вокзала опасался, что за ним прилетит вертолет, и вертолет таки прилетел; он же был уверен, что наш разговор прослушивается. Каков печальный вывод?.. Больше всего хотелось немедленно выписаться из гостиницы, забыв про уплаченные вперед деньги, и уносить отсюда ноги.

Семь лет назад было гораздо проще. Во лбу горел приказ, в спину дышала команда соратников с Инной на капитанском мостике. До Службы Контроля при Исполкоме ООН дошли слухи о новой биотронной мине, разработанной и примененной в одном из карликовых государств Средиземноморья, в результате чего Европа встала в одном шаге от страшной эпидемии. Собственно, это не слухи были, а вполне достоверные сведения. Люди мрут пачками прямо в собственных креслах, раскричались наблюдатели. Террористы запустили адскую машинку, начали в один голос нашептывать аналитики, и попробуйте, ребята, теперь ее остановить. Биомина якобы вызывала быстрое, необратимое изнашивание организма, попросту говоря, старение, а применили ее местные монархисты против своих идейных противников — таков был предварительный расклад. И десантировали в карликовую страну, помимо врачей с биохимиками, группу шпионов — искать подонков и разоблачать мерзавцев… Шпионы торжественно обделались, зато врачи с биохимиками нашли жмурь. Не вышедшее из-под контроля оружие, к счастью — нет. Фанатики-террористы оказались ни при чем, а монархисты, которые и в самом деле никак не могли смириться с давней победой республиканцев, страдали наравне со всеми. Впрочем, верно ли говорить «страдали»? Ведь это была жмурь! Не какой-то там пошлый галлюциноген, пусть даже и несопоставимый по эффекту с ЛСД или мескалином…

Сначала надеваешь часы «Ракета» с тактильным будильником, отстукивающим ритм прямо в кожу. Таких часов надо много: на обе руки, затем еще две пары — на щиколотки, а пятые нужно надеть на шею или повесить на грудь вместо крестика. Это раз. Ставишь все пять «Ракет» на ноль часов ноль минут и зацикливаешь тактильную мелодию на бесконечный повтор — это два. Наконец удобно садишься в кресло (или ложишься на кровать) и делаешь на картине последний мазок: надеваешь мягкие солнцезащитные очки, предварительно вывернутые наизнанку, то есть зеркальной поверхностью внутрь. Глаза — вплотную к зеркалу. Ничего при этом не увидишь, но так надо. И все, жмурь собрана, психоблокирующий контур замкнут. Можно просто положить зеркало на лицо, если креслу ты предпочитаешь кровать, однако эта конструкция неустойчива. Можно взять прозрачную маску для подводного плавания и наклеить зеркальную пленку на внутреннюю поверхность стекла. Можно, в конце концов, то же самое сделать с обычными очками. Главное — работающие в резонанс будильнички на руках и на ногах (и на шее! про шею не забывать!). Один неуловимый миг — и ты в иной реальности…

Наркотик, уникальный по своей простоте и разрушительной мощи. Галлюцинации, управляемые волей и разумом. Не подсознанием, вот в чем прорыв! Такого еще не было. Жмурь — это не сон по заказу, это жизнь по заказу, ведь галлюцинации тоже даны нам в ощущениях — ого-го в каких ощущениях! Жизнь, в которой ты и творец, и главный герой. Есть где развернуться, не так ли? Попав в это благословенное местечко, созданное тобой же, захочешь ли ты вернуться? Человек и искушение — один на один. Кто победит? Ясное дело, кто. Счастливый жмурик сутками фантазирует в своем кресле, пока батарейки у часов не сядут, и нет силы, которая бы прервала его творчество. Да, неожиданный побочный эффект такого сидения — преждевременная старость, катастрофа физического тела, так ведь за все надо платить. Дороже всего приходится платить именно за секунды счастья… А что же наш агент Жилов, какова его роль в этой драме? Занявшись менялами, скупавшими на корню часы «Ракета», он обнаружил бурно растущую гангстерскую организацию, вспухающую над городом, как пузырь над гнойником. Впрочем, вскрывали волдырь другие, ну а Жилов, ведомый звездой приказа, принялся искать изобретателя жмури. Не мог же первый в мире психоблокатор возникнуть из ничего, кто-то ведь должен был кинуть в толпу эту выверенную, изумительно точную схему. Или — обронить в толпе. Кто-то умный и высокообразованный. Вполне вероятно, работающий в некой лаборатории на некое правительство. Как ни крути, изначально эта штука была именно «психоблокатором», а «жмурью» ее сделала уже толпа. Роковые случайности, особенно в сфере высоких технологий, обычно выбирают себе в соавторы специалистов своего дела, иначе оставались бы они, случайности, никем не замеченными и не осмысленными. И Жилов вычислил-таки этого скромного гения! Правда, найти и арестовать его в тот раз не удалось — обделался агент Жилов, как и все его товарищи…