Станислав Лем - Конец света в восемь часов (Американская сказка) Страница 12

- Ну и что? Только поэтому вы хотите, чтобы я не сунул пробирку в огонь?

- Ну... нет, но знаете, этот порошок в вашей пробирке... не совсем генетон. Профессор резко поднес трубку к глазам.

- Лжете! Что значит "не совсем"?

- Ну, это я, чтобы вы не волновались... говорят, у вас сердце больное... я, видите ли, забрал ваш порошок.

- А это что? Уж не сахар ли? - ехидно спросил Фаррагус. - Ну, довольно. У вас осталось ровно столько времени, чтобы быстренько помолиться, если вы верующий. Мне это ни к чему.

Стрелка подходила к черте. Оставалось еще десять секунд.

- Нет, это не сахар, это соль, - сказал репортер. - Будьте осторожнее, когда станете совать пробирку в пламя, потому что соль стреляет, еще обожжетесь... Фаррагус рыкнул и сунул стекло в огонь.

- Только спокойно... спокойно... - говорил репортер, словно ребенку. - Все будет хорошо... вот увидите. Пламя охватило стекло, порошок действительно только потрескивал в пробирке. И все.

- Не взрывается... - простонал профессор. - Подлец, что вы наделали?!

- Я же вам говорил. Пробирочку заменил.

- Так это правда? Когда?

- Минуту назад, когда вы отвернулись. Это я бросил камушек. Да вы не волнуйтесь. Генетон - наверняка прекрасное изобретение, только лучше уж его не испытывать.

- Действительно, не взрывается... - профессор еще глубже засунул пробирку в огонь.

- Я еще никогда не видел, чтобы соль взрывалась, к тому же такая чистая... Вам плохо? - сказал репортер. Он молниеносно пролез под вагоном на другую сторону пути, изо всей силы толкнул дверь и вскочил внутрь. Фаррагус издал глухой крик, закачался и упал. Его рука инстинктивно потянулась к карману. Репортер поддержал его, всунул руку в карман профессора и, найдя там флакончик с лекарством, силой влил лежащему без сознания Фаррагусу в рот несколько капель. Вскоре профессор начал дышать спокойнее. Когда он открыл глаза, то увидел, что сорочка у него расстегнута, а под голову засунуто что-то мягкое - пиджак Роутона. Что-то теплое согревало ему сердце. Профессор протер глаза - кот. Это было дело рук Роутона.

- Страшно нервные вы, ученые, - сказал Роутон. - Ну, уже лучше, да? Пойдем баиньки! А может быть, вы скажете что-нибудь интересное нашим читателям? Я сейчас бегу к телефону. Будет чрезвычайный выпуск. Впрочем, это не обязательно, пусть это вас не волнует, уж я что-нибудь придумаю за вас.

- Обокрал меня, обокрал меня... - шептал профессор, не имея сил, чтобы подняться. - Уйдите... уйдите... что за муки! Он прикрыл глаза и лежал словно мертвый. Слезинка выкатилась у него из уголка глаза и сбежала на грязный пол.

- Да, обокрал, - деловито произнес репортер, - но мне сдается, я поступил правильно. Впрочем, с этим вы и сами позже согласитесь. Он встал.

- А теперь потихоньку пойдем к ближайшей стоянке такси, - сказал он, - а кота я советую вам прихватить с собой. Все-таки близкая душа. Я сам охотно взял бы его, но у меня такая злющая хозяйка. Она может его обидеть.

- Куда вы дели мой генетон? Что вы с ним сделали? - шептал профессор, пока репортер помогал ему встать.

- Порошок-то? Никуда пока еще не дел. Тут он - в карманчике для часов. Я, наверное, получил бы за него и миллион, да это не мое. Я отдам его вам, но, разумеется, только тогда, когда вы дадите мне честное слово - а? В связи с этим концом света у меня были некоторые расходы: танк влетел мне в шесть долларов, счетчик Гейгера почти в тридцать, мороженое, такси - да и радиоактивная паста тоже на улице не валяется, - но это уж мое дело. Вы мне дадите только слово. Вы это сделаете - правда? Вашего слова мне достаточно.