Пирс Энтони - Власть пришельцев Страница 12

Немного помолчав, он добавил:

— Такие счетчики — часть моего прошлого.

Он нажал на ручку, флажок и деньги исчезли. Стрелка установилась на делении в один час, счетчик затикал.

— Проклятая инфляция, — буркнул Генри. — Никогда не получишь полных сто минут за доллар!

— Инфляция?

— Это когда вещи стоят все дороже, а деньги стоят все дешевле. Когда пришли кэзо, инфляция кончилась, но это старый счетчик, он работает по прежним ценам.

— А мы не могли бы отъехать, когда кончится срок, и снова занять стоянку?

— Придется, наверное. Но это увеличит риск — нас могут скорее обнаружить. Не у каждого человека есть столько денег. Их нельзя расходовать слишком широко. Сейчас не то время, но мы воспользуемся старой уловкой: сделаем вид, что влюблены. Вы понимаете?

— Нет, Ричард. Он пожал плечами.

— Наверное, у вас, у победителей, все по другому. Она так быстро повернулась к нему, что парик слегка сполз с ее головы.

— Вы сказали — Победителей? О, вы имеете в виду кэзо…

— А разве есть еще другие? — разозлился он. — Мы осваивали космос, распространялись во Вселенной, пока не наткнулись на кэзо. Когда мне было восемь лет, я мечтал стать охотником на пограничной планете. Каждый месяц открывались новые миры, и некоторые из них были пригодны для жизни. Наши желания были безграничны. И тут…

— Да! — горько сказала она.

— Что вы можете знать об этом? Как вы можете понять сладость свободы, если вас никогда не лишали ее? Разве вас когда-нибудь отдирали плачущей от дорожного счетчика, вроде этого? Теряли ли вы своих близких? Извивались ли под пятой завоевателей?

— Сюда идут, Ричард, — сказала она. — Я должна молчать?

Он обернулся. По тротуару шли трое мужчин с автоматами. Он не узнал их, и это было странно, потому что он знал большинство революционеров этого района. Но и многие из них знали его.

— Лучше я отвернусь, — сказал он. — Иначе, если меня узнают, мне придется выбирать между их жизнями и вашей.

— Да, Ричард.

— Придется поцеловать вас. Поверьте, мне это стодь же неприятно, как и вам.

Он склонился над ней так, чтобы оказаться спиной к идущим. И только тут обнаружил, что у нее голубые губы. Он забыл разыскать для нее губную помаду!.

Ее горячие губы напомнили ему, что у кэзо температура тела на несколько градусов выше. Крем уже кое-где начал сползать с ее лица… Так они и сидели, пока трое с автоматами не прошли мимо.

По крайней мере, можно было отодвинуться. Его лицо было так же горячо, как ее.

— Вы целуетесь, как землянка, — удивленно сказал он.

— Спасибо, Ричард, — она не переменила позы.

— Что вы там делаете у себя на Кэзо? Откладываете яйца?

Она не сочла этот вопрос неуместным.

— Нет, Ричард. Как и люди, мы рожаем.

— Как женщины? Но как же вы их кормите?

— Мы снабжаем их полупереваренной пищей, как это делают ваши пчелы. У нас тоже есть семьи. И вообще мы во многом похожи на вас.

— За исключением того, что вы хозяева, а мы рабы! Она нахмурилась.

— Вы не понимаете, Ричард. Не в этом смысле.

— А в каком? Против чего мы сейчас восстали? Думаю, что вы еще не готовы узнать все, Ричард.

Генри покачал головой.

— Мне было девять лет, когда на Землю пришли захватчики. Мы только-только узнали о существовании Кэзо, а через год после первого контакта с ними наш флот потерпел поражение, и наше правительство отдало планету пришельцам. Властители спустились на наши города. Их корабли были не больше и не лучше наших, но они победили нас. Мой отец был капитаном — он исчез.

— Да, — сказала она.

— Новые хозяева были голубого цвета… Это продолжалось пятнадцать лет — и не было видно конца. Моя бабушка заболела. Они позволили ей пожить еще немного из-за меня, а потом отнесли к «излишкам». Уж и не знаю, почему я уцелел…

— У вас не было матери? — спросила она.

— Мать у меня была, хотя бабушка никогда не говорила о ней. Мне рассказали соседские ребята… Она изменила отцу. Ее мать — моя бабушка — была оскорблена и выгнала собственную дочь из дома. Когда папа вернулся из космоса, мне было уже два года. Она разрешила ему поселиться у нас, хотя до этого они не очень-то хорошо знали друг друга. Папа, бабушка и Джон — он был моим другом — это все, что у меня оставалось. И Властители убили их.

— И Джона тоже?

— Он попал в один приют со мной, когда его родителей отнесли к «излишкам». Через несколько лет я обнаружил запись: за него ходатайствовал Битул — не знаю почему. А три года назад он исчез. Я думаю, что Битул снова приложил к этому руку. Может быть, Джон был связан с революционерами. Поэтому и я стал революционером.

Сирена вздрогнула, но ничего не сказала.

— А вы пытаетесь оправдать убийц, — с горечью сказал Генри. — И говорите, что я ничего не понимаю.

— Но ведь все, это для блага планеты! — воскликнула она. — Разве вами правят нечестно?

— Вы уничтожили наш флот так, что не вернулся ни один человек — даже для того, чтобы его могли похоронить. Мой отец был лучше многих, но это оказалось неважным… Я рос, сознавая, что у меня лишь один шанс из десяти получить водительские права. Я мог жениться, но не мог стать отцом более чем одного ребенка. Я мог полететь в космос, но только в качестве послушного раба. Любое решение, которое я мог принять, подлежало утверждению пришельцев.

— Зато разве не окончились ваши войны? — быстро спросила она. — Ваши эпидемии, ваша безработица и инфляция, ваше истощение среды?

— Да, но какой ценой? Лишь благодаря тирании и успокоительным средствам. Лучше безработица и инфляция, чем потеря свободы.

Он искренне верил в это, и всё-таки его слова звучали как монолог положительного героя в патриотической пьесе. А суть была в том, что, не приди кэзо, — и Земля захлебнулась бы в своих хваленых свободах.

— Да, у нас было много зла, но все-таки мы сами выбирали себе судьбу — хорошую, или плохую. Ваше правление в самом деле превосходно, гораздо лучше нашего. Но тирания не может быть оправдана полезностью!

— Нет, не лучше вашего, — пробормотала она — Теперь я это вижу.

— Что? — не понял он.

Она вздрогнула, став сразу похожей на земную девушку.

— Это моя поза… я к ней не привыкла, — сказала она, отодвигаясь. — Но, Ричард, прошлое было действительно очень страшным… А если бы власть принадлежала вам, что сделали бы вы?

Генри нахмурился. Беглецы говорят о политике, словно для них нет ничего важнее.

— Я не специалист в этой области, но у меня есть несколько мыслей… — Он говорил с ней, как с равной, а не как с Властительницей, и это не казалось ему странным. — Все дело в том, что наша Система похожа на этот счетчик. Вы платите деньги и получаете определённые привилегии, пока человек или кэзо контролирует машину. Весь мир живет по этому правилу: один доллар — один час. Одинаковая работа — одинаковая плата. Одинаковое преступление — Одинаковое наказание. Я не верю, что этого достаточно. Рано или поздно, но такая Система приведет к срыву, потому что это машинный, а не человеческий подход. Люди хотят получить то, что им хочется, независимо от того, нужно им это или нет. Они ищут преодоления стандартов..