Дмитрий Колосов - Крысиный Волк Страница 12

— Как видите, все не так уж плохо, мой друг. У вас здоровый организм и отменная реакция. Но вам необходимо увеличить выносливость и набраться сил, иначе никакая реакция не поможет. Насколько я могу судить о состоянии ваших мускулов, вы отбывали срок в одиночке?

Я кивком головы подтвердил правоту его предположения.

Очкарик вздохнул:

— Ужасное правило! Удивительно, как вы еще ухитрились при малоподвижном образе жизни сохранить здоровое сердце.

— Я старался держать себя в форме, — сообщил я и поведал доктору о прогулках и ежедневных отжиманиях, за что был вознагражден новой похвалой.

— Очень разумно! — сказал очкарик, подавая мне бумажное полотенце, чтобы я мог утереться. — Вы правильно относитесь к своему здоровью. Однако большинство из ваших товарищей намного сильнее. Они имели возможность двигаться и лучше питались. Вам придется приложить немало усилий, чтобы приблизиться к их физической форме. Но так как в вашем распоряжении всего две недели, не думаю, что вам это удастся.

«Жестоко, но честно», — подумал я и попробовал улыбнуться.

— Я постараюсь.

Очкарик благосклонно кивнул:

— Конечно. И мы со своей стороны сделаем все, чтобы помочь вам в этом. Мы подберем питание, которое будет способствовать скорейшему восстановлению ваших сил. Мои помощники разработают индивидуальную программу укрепляющих упражнений. Кроме того, вам будет назначен курс внутривенных и внутримышечных инъекций, они помогут нарастить мускулы. Ну и, конечно, физическая подготовка и еще раз физическая подготовка! Мы сделаем все, что в наших силах, и через пару недель, надеюсь, вы будете чувствовать себя не хуже, чем в тот день, когда очутились здесь. Мы заинтересованы, чтобы вы выглядели хорошо.

Я молча кивал, сознавая себя бараном, ведомым на заклание.

— Я сделаю все, что скажете.

— Отлично, Бонуэр! — Очкарику явно была по душе моя покладистость, и он всячески демонстрировал свое расположение ко мне. Взявшись за мой локоть, он неторопливо повлек меня к двери. — Вы очень неглупый человек. Думаю, если вы будете столь же благоразумно вести себя и дальше, удача может улыбнуться вам.

У меня не было оснований полагать, что врач и впрямь говорит то, что думает. Он не производил впечатления наивного человека и уж конечно мог лучше всех остальных оценить шансы на успех каждого из нас. Но он оставлял мне надежду, и я был благодарен ему за это. Врач говорил еще что-то, я рассеянно кивал в ответ до тех пор, пока не услышал:

— Ну вот и все, господин Бонуэр. Мы с вами еще увидимся.

Тут до меня дошло, что очкарик намерен выставить меня за дверь совершенно голым, и я забеспокоился:

— А как же мой комбинезон? Очкарик одарил меня щедрой улыбкой. Что-то в последнее время мне подозрительно часто улыбались!

— Одежда вам пока не понадобится. А потом вы получите другую, соответствующую статусу свободного гражданина, каковым вы и являетесь. Всего доброго, господин Бонуэр!

С этими пожеланиями я был выставлен в коридор, где попал в ласковые объятия поджидавших меня хранителей.

— Хорош!

Прибавкой к словесной оценке моих достоинств был увесистый шлепок, пришедшийся пониже живота. Я рефлекторно согнулся и привычным жестом прикрылся ладонями. Одарив хранителей парой нелестных эпитетов — высказанных, естественно, про себя, — я крикнул:

— Эй, поосторожней! Вы имеете дело со свободным человеком!

Мои слова были встречены дружным гоготом, после чего я получил крепкий пинок в зад.

— Ну ты, свободный человек, ступай вперед!

Мне оставалось только повиноваться. Каменный пол неприятно холодил ступни. Заложив за спину руки, я шагал по коридору, с мрачностью рассуждая на тему того, как же все-таки меняет человека одежда. В комбинезоне заключенного я был совершенно бесправен, но вызывал нескрываемое уважение, так как немногие в тюрьме Сонг удостаивались чести быть причисленными к категории «А», обозначавшейся узкой черной полосой на левом плече. Утратив свою одежду, я утратил и былое уважение. Раз одежда означает статус, голый человек лишается всех статусов. Неожиданно я подумал, что не речь и не умение обтесать палку отделили человека от обезьяны, а тот самый фиговый листок, которым прикрывался Адам и которого был лишен я. Ну что ж, вперед к обезьяне!

Мои размышления были прерваны толчком в спину.

— Давай сюда!

Передо мной была дверь, помеченная странным знаком — стилизованным изображением расколотого на два полушария человеческого мозга. Не ожидая подвоха, я толкнул эту дверь и застыл на месте…

Глава 6

Нет, сегодня положительно был день глумления над бывшими заключенными! Недоставало лишь одного — выставить меня напоказ перед привлекательной женщиной. А именно это, похоже, и намечалось. Стоявшая передо мной женщина была далеко не юна, примерно моих лет, но весьма симпатична. Мои руки вернулись в позу стыдливости, из-за чего я получил такой силы пинок в зад, что едва не очутился в объятиях незнакомки. Та успела увернуться, после чего принялась рассматривать меня. Не думаю, что серокожий субъект с выпирающими ребрами показался ей привлекательным, но я, собственно говоря, и не претендовал на это. Меня волновали куда более тривиальные проблемы. Словно догадавшись об этом, женщина перевела взгляд на хранителей и коротко бросила:

— Выйдите!

— Но, мэм! — попытался заикнуться старший, намереваясь запеть привычную песню о той опасности, какую я представляю, но женщина не дала ему докончить.

— Я же сказала: выйдите!

Тон, каким она это произнесла, был самым что ни на есть решительным.

Хранители переглянулись, потом старший кивнул напарнику, оба попятились и исчезли за дверью.

Едва это случилось, женщина вновь вернула взгляд на меня и улыбнулась. Ее улыбка была совсем не похожа на те, какими потчевали меня представитель Корпорации и очкастый врач. Эта улыбка была открытой, естественной и, я даже осмелился бы сказать, доброжелательной.

— Проходите, пожалуйста.

Ощущая крайнюю неловкость, я несмело двинулся вперед.

— Сюда.

Женщина, похоже, не желала смущать меня и потому тактично смотрела в точку, чуть выше моей головы. Изящная рука указала на кресло, оснащенное зажимами и множеством вьющихся проводов. Кресло располагалось точно посреди комнаты и напоминало электрический стул, виденный мной некогда в одном из музеев Сомметы; от подобной ассоциации я невольно вздрогнул. Моя реакция не ускользнула от зорких глаз незнакомки.

— Не беспокойтесь, это всего лишь психодетектор.