Роберт Говард - Альмарик Страница 12

Воцарилась тишина, и Кхосутх объявил, что желает выслушать доводы в пользу того, что человек по имени Исау Каирн(надо было отдать должное правильному произношению вождя) не должен быть принят в племя.

Само собой, таких аргументов было целое море. С полдюжины воинов вскочили со своих мест и разом заговорили, перейдя вскоре на крик. Гушлук говорил одновременно с ними, безуспешно пытаясь разом представить контраргументы всем спорщикам. Я сник и понял, что ело плохо. Но оказалось, что это только начало. Мало-помалу Гушлук разговорился, вошел в роль, его глаза заблестели -- он исступленно и уверенно доказывал остальным их неправоту. Судя по его энтузиазму и обилию аргументов в мою пользу, можно было подумать, что мы с ним просто друзья с детства.

Отдельного обвинителя назначено не было. Каждый, кто хотел, мог взять слово. И если Гушлуку удавалось разбить его доводы, то еще один голос присоединялся к голосам в мою пользу. Все новые и новые воины присоединялись к нам. Крики Тхаба, рев Гхора и страстные речи моего заступника слились в едином потоке, и вскоре почти все воины выступили в мою защиту.

x x x

Не повидав совет Котхов наяву, невозможно вообразить себе это зрелище. Это был настоящий базар, бедлам, сумасшедший дом. Одновременно звучали от трех до пяти сотен голосов, но один -никогда. Как Кхосутх умудрялся хоть что-то понимать -- осталось для меня загадкой. Но он явно держал руку на пульсе спора, восседая на своем каменном троне, словно мрачный бог, осматривающий подвластный ему мир.

В обычае откладывать в сторону оружие был свой смысл. Спор нередко переходил в скандал. Начинались переходы на личности, поминались близкие и дальние родственники, всплывали давние обиды. Слов не хватало, в дело шли кулаки. Руки привычно тянулись к поясам, где обычно висело оружие. Время от времени вождю приходилось подавать голос, призывая спорщиков соблюдать хотя бы видимость порядка.

Напрасно я пытался следить за ходом дискуссии. Многие аргументы как за меня, так и против были лишены не только строгой логики, но и вообще какого бы то ни было смысла. Оставалось лишь ждать, чем кончится дело.

Ко всему прочему, спорящие частенько уходили в сторону от темы, а вернувшись, не могли вспомнить, на чьей они стороне. Казалось, конца этому не будет, ибо пыл воинов не ослабевал. В полночь они все так же яростно спорили, без устали крича и вцепляясь руками в бороды оппонентов.

Женщины не принимали участия в обсуждении. После полуночи они стали потихоньку расходиться, уводя с собой детей. В конце концов на верхних скамьях осталась лишь одна худенькая фигурка. Это была Альтха, следившая (или пытавшаяся следить) за ходом споров с неподдельным интресом.

Я сам уже давно бросил это дело. Гушлуку моя помощь была не нужна, он и сам отлично держал оборону. Гхор подбежал к трону вождя и умолял Кхосутха позволить ему свернуть ко!-кому из особо упорных спорщиков шею.

В общем, на мой взгляд, все это больше всего напоминало митинг в сумасшедшем доме. В конце концов, не обращая внимания на шум и на то, что решается моя судьба, я начал клевать носом и вскоре крепко заснул, предоставив доблестным воинам-Котхам драть глотки и бороды друг друга, а планете Альмарик нстись по своей орбите под вечными звездами, которым не было никакого дела до людей ни на Земле, ни на других планетах.

На рассвете Тхаб затряс меня за плечо и проорал прямо в ухо:

-- Мы победили! Ты станешь членом племени, если поборешь Гхора!

-- Я сверну ему шею. -- пробормотал я и снова уснул.

Глава IV

Так началась моя жизнь среди людей Альмарика. Я, начавший свой путь по этой планете голым дикарем, поднялся на одну ступень эволюции, став варваром. Ведь племя Котхов было варварским племенем, несмотря на все их шелка, стальные клинки и каменную крепость. Сегодня на Земле нет народа, стоящего с ними на одной ступени развития. И никогда не было. Но об этом позже. Сначала я расскажу вам о моем поединке с Гхором-Медведем.

С меня сняли оковы и поместили на жительство в одну из башен -- до моего выздоровления. Я все еще был пленником. Котхи приносили мне еду и воду, а также перевязывали мою рану на голове, которая не была столь серьезной по сравнению с теми, что нанесли мне дикие звери, и которые заживали сами собой, безо всякого лечения. Но племя желало, чтобы к поединку я был абсолютно здоров и мог на равных сразиться с Гхором, чтобы доказать мое право стать одним из Котхов. Если же я проиграю поединок, то, судя по рассказам и впечатлению от Гхора, проблем, что со мной делать дальше, не будет. Шакалы и грифы позаботятся о том, что от меня останется.

Большинство Котхов относилось ко мне безразлично. Лишь Тхаб-Быстроногий проникся искренним расположением к моей персоне. За время, которое я провел взаперти в башне, я не видел ни Кхосутха, ни Гхора, ни Гушлука, ни Альтху.

Не могу припомнить более утомительного и тоскливого периода в моей жизни. Я ничуть не боялся предстоящей встречи с Гхором. Не то чтобы я был заранее уверен в победе -- просто мне столько приходилось рисковать жизнью, что страх за собственную шкуру почти выветрился из моей души. Прожить долгие месяцы свободным, как дикая пантера, и вдруг оказаться запертым в каменном мешке, лишенным свободы передвижения и свободы выбора. Если бы это заключение продлилось еще чуть дольше, боюсь, я не выдержал бы и попытался сбежать, либо обретя таким образом свободу, либо погибнув при этой попытке. Но во вем этом была и положительная сторона: раздражение и злость не давали мне расслабиться, так что я всегда был в форме и готов к любым переделкам.

Пожалуй, на Земле нет людей, настолько сильных и в любую минуту готовых к бою, как обитатели Альмарика. Конечно, они живут жизнью дикарей, полной опасностей, сражений с хищниками и с другими племенами. Но все же это жизнь людей. Я же долгое время жил как дикий зверь.

Коротая время в башне, я вспомнил об одном чемпионе Европы по борьбе, который, в шутку повозившись со мной, назвал меня самым сильным человеком в мире. Посмотрел бы он сейчас на меня, пленника крепости Котх! Я уверен, что сейчас я без труда переломил бы этого чемпиона о колено, порвал бы его могучие мышцы, словно гнилые тряпки, и перебил кости, как трухлявые доски. Что касается скорости, то вряд ли даже самый тренированный земной бегун был бы в состоянии соперничать с тигриной энергией, затаившейся в моих суставах и сухожилиях.

И несмотря на все это, я понимал, что мне придется полностью выложиться, только лишь чтобы устоять против бешеного натиска моего противника, действительно изрядно походившего на пещерного медведя.

Тхаб-Быстроногий поведал мне о кое-каких победах Гхора. Такого послужного списка я еще не встречал. Жизненный путь этого великана был отмечен переломанными конечностями, свернутыми шеями и сломанными позвоночниками его противников. Никто еще не смог устоять против него в схватке без оружия; правда, кое-кто утверждал, что Логар-Костолом был ему ровней.