Тед Чан - Если 2003 № 11 Страница 12

Она поняла, что слишком удалилась от камина. Чем выше она поднимается, тем меньше тепла остается, и энергия, переходящая в движение, постепенно иссякает. Что же, вполне естественно.

Шаг. Пауза.

Шаг. Пауза подлиннее.

Остановка.

Люди вокруг нее тоже постепенно останавливаются. Ее вдруг коснулся ветер, холоднее самого льда, и Лиззи без всякого удивления поняла: они добрались до верхней площадки и сейчас стоят на крыше здания. Здесь царил такой же мрак, что и внутри. Она посмотрела наверх и ничего не увидела.

— Горизонты. Абсолютно непостижимо, — пробормотал кто-то рядом с ней.

— Ничего подобного. Нужно только привыкнуть, — ответила она.

— Вверх и вниз — это и есть ценности?

— Необязательно.

— Движение. Что за восхитительное понятие.

— Нам нравится.

— Значит, вы и есть я?

— Нет.

— Почему?

Она пыталась найти ответ, когда кто-то ахнул. Высоко в беззвездном однообразном небе просиял свет. По толпе, собравшейся на крыше, пробежал шелест молчаливого страха.

Свет становился все ярче. Она чувствовала исходящий от него жар, не сильный, но вполне определенный, как тепло отдаленного солнца. Но окружающие застыли от ужаса. Более пугающим, чем неожиданный свет, появление которого казалось невозможным, стало возникновение тепла. Такого просто не могло быть. И все же было.

Она, вместе с остальными, ждала и высматривала что-то… сама не зная, что именно. Свет медленно перемещался по небу, узкий, слепящий, уродливый.

И тут свет пронзительно завопил.

Лиззи проснулась.

— Вот это да! — хмыкнула она. — Я только что видела совершенно фантастический сон!

— Да ну? — небрежно бросил Алан.

— Точно. В небе появился свет… как ядерная бомба или что-то в этом роде. То есть на ядерную бомбу он не походил, но был таким же страшным. Все уставились на него. Мы не могли пошевелиться. А потом… — Она покачала головой. — Потом… не помню. Просто все это было так странно! Не могу объяснить.

— Ну и не надо! — весело заметила Консуэло. — Зато мы получили потрясающие показания с морского дна. Фракционированные полимеры, углеводороды с длинными цепочками… сказочный материал! Жаль, что ты заснула и ничего не видела!

Но Лиззи уже было не до сна, а реальность ее совсем не радовала:

— Насколько я понимаю, это означает, что ни у кого не возникло гениальных идей относительно моего избавления.

— Гм…

— Если бы они возникли, ты не была бы так чертовски жизнерадостна.

— Похоже, кто-то встал с левой ноги, — вмешался Алан.

— Прости, — откликнулась Консуэло. — Я просто пыталась…

— …отвлечь меня. Ладно, все в порядке. Какая разница, буду вам подыгрывать.

Лиззи постаралась взять себя в руки.

— Стало быть, твои открытия означают… что? Жизнь?

— Сколько раз вам повторять: еще слишком рано делать выводы. Пока мы имеем только очень, очень интересные результаты.

— Поведай ей великие новости, — посоветовал Алан.

— Крепись, Лиззи, у нас есть всамделишный океан. Не просто крохотное, жалкое озерко, размерами двести на пятьдесят миль, которое мы называли морем, а целый океан! Гидроакустические данные позволяют с уверенностью предположить: то, что мы видим, — это всего лишь котловина-испаритель поверх ледяного поля тридцатикилометровой толщины. Настоящий океан лежит под ним, на глубине двести километров.

— Иисусе, — ахнула Лиззи, с трудом приходя в себя. — То есть здорово! Существует какой-то способ запустить туда рыбу-робота?

— А как, по-твоему, мы получили эти данные? Рыба прямо сейчас направляется туда. В самом центре видимого моря есть нечто, вроде отвесной полой трубы, откуда жидкость и поступает на поверхность. А прямо под дырой… угадай, что? Вулканические впадины!

— Означает ли это…

— Если опять скажешь слово «жизнь», я начну плеваться, — предупредила Консуэло.

Лиззи ухмыльнулась.

— Как насчет приливных замеров? Я думала, что отсутствие орбитальных пертурбаций полностью исключает возможность обнаружения всякого океана.

— Ну… Торонто считает…

Сначала Лиззи сумела следовать ходу рассуждений планетарных геологов из Торонто. Потом отвлеклась. Речь Консуэло превратилась в отдаленное жужжание. И уже уплывая в сон, она с раскаянием сообразила, что не должна постоянно клевать носом в такое время. И чувствовать себя смертельно усталой. Она…

Она снова оказалась в поглощенном водой городе. И хотя по-прежнему ничего не видела, поняла: это город, потому что до нее доносились вопли хулиганов, крушивших витрины магазинов. Потом голоса поднялись октавой выше, превратившись в несвязный вой, но тут же упали до злобного бормотания, словно по улицам пронесся буйный водяной вал. Лиззи попятилась в тень.

Кто-то сказал ей на ухо:

— Почему ты сделала с нами такое?

— Я ничего вам не делала.

— Ты принесла нам знание.

— Какое знание?

— Сказала, что ты — это не мы.

— Но это правда.

— Тебе не следовало говорить нам этого.

— Хотели, чтобы я солгала?

Испуганное смятение.

— Обман. Что за отвратительная мысль!

Шум погромов становился все сильнее. Кто-то рубил дверь топором. Взрывы. Звон стекла. Безумный смех. Визг.

— Зачем ты отправила посла?

— Какого посла?

— Звезду! Звезду! Звезду!

— Какую звезду?

— А есть две звезды?

— Существуют миллиарды звезд.

— Не нужно больше! Пожалуйста! Прекрати! Больше не нужно!

Она проснулась.

— Привет, да, я понимаю, что молодая леди попала в чрезвычайно опасную ситуацию, но не думаю, что ей следовало бы употреблять имя Господа всуе.

— Алан, — не выдержала Лиззи, — мы в самом деле должны это выслушивать?

— Ну… учитывая те миллиарды долларов, которые внесли налогоплательщики, чтобы мы оказались здесь… да. Именно. Я даже знаю нескольких астронавтов из резерва, которые поклялись бы, что возня с чересчур эмоциональной голосовой почтой — достаточно малая цена за привилегию работать на Титане.

— О черт!

— Переключаюсь на частный канал, — спокойно объявил Алан.

Фоновое излучение незаметно изменилось. Слабое сухое потрескивание немедленно ушло, когда она попыталась на нем сосредоточиться.

— О’Брайен, какого дьявола с тобой творится? — напряженным от сдержанного гнева голосом осведомился Алан.

— Слушай, мне очень жаль. Извини. Просто немного взволнована. Я надолго отключалась? Где Консуэло? Я намереваюсь сказать слово «жизнь». И слово «разумная» тоже.