Сергей Кузнецов - Полигон Страница 12

— Сколько?! — перебил я.

— Дня три, наверное… — Он посмотрел на девушку. Та быстро закивала. — В общем, мы решили вернуться. Еще на подъезде к городу началась ерунда. Перед машиной дорогу перебегали крысы. Не одна-две, а несколько десятков. Может быть, сотня… — Он посмотрел на меня и скривился. — Я понимаю… Расскажи мне кто-то подобную чушь, я бы еще не так реагировал… Но крысы были, честное слово. Большие, размером со среднего котенка или даже щенка. Я еще сказал Полине, что они идут в город на войну. Придут, и наступит нам всем…

— Что еще было странного? — прервал я. Не могу сказать, что очень ему верил, но… Пусть рассказывает. Это поможет снять (или хотя бы облегчить) стрессовое состояние, вызванное нападением.

— Что еще?.. Телефон вырубился. Так до сих пор не работает. — Сергей вынул из нагрудного кармана и продемонстрировал выключенную телефонную трубку.

Откуда я знаю, подумал я, что его телефон выключился именно по дороге, а не повредился, когда машина перевернулась или когда его тащили через боковую дверь? Правильно, ниоткуда.

— Была женщина… — продолжал он.

— Кто?

— Баба. Стояла на обочине. В странной одежде, закутанная с головы до ног. Только глаза видны. Когда мы ехали мимо, она подняла руку и закричала что-то не по-русски, гортанно… Будто каркала.

— Она напугала меня даже больше, чем крысы, — подала голос Полина, и я взглянул на нее.

Миленькая. Румянец на щеках, каштановые волосы, короткая стрижка, простенькие сережки в маленьких ушах. Было бы очень обидно, достанься она этим выродкам.

Значит, я поступил правильно.

— Не переборщили? — спросила она, словно прочитав мои мысли.

И этим ужасно меня разозлила. Может быть, потому, что в глубине души я продолжал мучиться сомнениями… Но скорее всего дело было в том, что я видел слишком много кошмара за последние несколько часов и смертельно устал.

— Вот что, Сергей, — сказал я жестко, демонстративно не глядя на нее, — вашей племяннице я отвечать не стану, а вам скажу, и вы сами решите, переборщил я или нет. Если попытаться отмотать время немного назад и посмотреть, что будет, когда вас вытащат, а я не появлюсь… Спрогнозировать ситуацию элементарно легко. — Он смотрел на меня во все глаза. — Вас будут держать, возможно, подранят, например как я их, чтобы не было соблазна удаль проявлять… А ее разложат здесь же, на асфальте, и неторопливо, с оттягом, один за другим…

Полина зажала уши ладонями и закричала так громко, что стоны подранков на мгновение стихли:

— Хватит!!! Не хочу!!! Перестаньте!!!

— Тогда не задавайте идиотских вопросов, девушка, — сказал я.

— Вы, наверное, по жизни редкостная скотина… — сказала она с ненавистью.

Сергей повернулся к ней и процедил:

— Замолчи. Он спас твою жизнь, — потом посмотрел на меня. — Не сердитесь на нее, Артем…

Я помог им поставить машину на колеса; при этом сердобольная Полина не столько занималась делом, сколько следила, чтобы мы не придавили подранков, которых осталось двое — толстяк исчез.

«Ока» не с первого раза, но все-таки завелась. Сергей сидел за рулем, Полина — рядом.

— Садитесь, подвезу, — предложил он.

— Нет, спасибо. Я быстрее дойду дворами; объезжать дольше получится.

Подумав, я сунул ему в окно помповое ружье:

— Возьмите… Мало ли, вдруг пригодится. Сумеете управиться?

— Спасибо. Припрет — разберусь.

— Только ей не давайте… — Полина зашипела и отвернулась. — Да не обижайтесь вы! Очень тугая пружина, да и отдача такая, что или плечо вывихнете, или синяк будет… И поставьте глушитель на машину — нельзя же так пугать людей… Ну, с Богом.

Сергей все смотрел на меня.

— Прощайте, Артем. И еще раз спасибо. Я ваш должник.

Машина с ревом взяла с места.

— Надеюсь, долг возвращать не придется… — пробормотал я, глядя им вслед.

И повернулся к раненым.

Они выли, стонали и катались по земле: маленький островок шока медленно, но неумолимо погружался в океан боли.

— Дети мои! — воззвал я, понимая, что они скорее всего меня не слышат и не видят. — Никогда больше не поступайте так! И будет вам счастье.

В лучшем случае это инвалиды. Урок хороший, но не слишком ли жестокий? И адекватен ли тому, что сами они собирались сделать, но не успели?.. В конце концов — не успели! Кто дал мне право и определил меру?..

Что случилось, то случилось. Достал оружие — стреляй. Или не доставай. В меня ведь тоже стреляли… просто чуть опоздали.

Как там говорила моя учительница по физике в школе после проверки контрольной? «Надо бы хуже, да нельзя быть».

А мне пора домой. Я и так задержался.

Я повернулся и шагнул в темноту.

Глава четвертая

Я шел быстро, и вопли раненых вскоре затихли вдалеке. Мне сразу полегчало.

До дома примерно семь минут ходу; есть время подумать.

Кое-что мне не нравится в этой истории с точки зрения логики. Хотя… применимо ли такое понятие в тех обстоятельствах, в которых я оказался? Но если всё-таки применимо… Возникают сплошные «кто?», «что?» и «почему?» — одни вопросы, ни единого ответа. Или все-таки попробовать порассуждать о невозможном?

Отправная точка: что случилось с миром, пока я был без сознания? Зачем вообще нужно было меня вырубать, если никто не собирался подставить меня на убийстве Михалыча? Впрочем… я имел несчастье довольно быстро убедиться: проблема выходит за рамки простого криминала. Она шире. Гораздо шире.

С окружающим миром, привычным мне городом (и скорее всего его окрестностями, а как широко — никто не скажет), что-то произошло. Что-то кардинальное. Не поддающееся мгновенному осмыслению. Заставляющее заподозрить себя в начинающемся сумасшествии.

…Ночной холод конца марта пробирал до костей. Я шел быстро, подняв воротник пиджака, чутко прислушиваясь. И то, что иногда улавливал слух, мне не нравилось. Ни единого звука обычного города; все, что слышал — крики, хлопки выстрелов, странные шумы, — я воспринимал только как звуки тревоги и понимал, что должен быть настороже, готовиться к тому, что нужно бежать, прятаться.

И если представить, как бы дико это ни выглядело, что я был отправлен в аут для того, чтобы быть перенесенным в вывихнутую реальность, да не тем же днем, а несколькими позже (не этим ли объясняется зверский голод?), тогда кое-что может выстроиться. Да, по крайней мере угол картины из паззлов выглядит собранным.

Но все равно, даже допуская невозможное (все мы в детстве почитывали фантастику, черт ее дери!), некоторые элементы выглядят лишними, чрезмерными… как порция горячих тещиных блинов на сытый желудок.