Анатолий Лосев - Убегающий свет Страница 12

Катька Северова все-таки классная девчонка. Умеет и подурачиться, и развеселить, а не только забрасывать своими колкостями. Идогда на меня нападает такая сентиментальность, что даже неловко становится, особенно если рядом Макс и нельзя быть уверенным, что тебя никто не «прослушивает».

Мы разделись, перебросились ничего не значащими фразами и легли. Видимо, каждому хотелось обдумать все произошедшее в одиночку, спокойно, без напряжения и волнения. Хотя я, честно говоря, больше думал о том, что надо бы поспать. Встали сегодня рано. Еще Игорь на озеро с утра потащил. Потом вкалывали на соседа, вечером пол-леса обшарили, насмотрелись на всякие противности — теперь самое время забыть обо всех этих событиях и просто уснуть. Хорошо, что меня вещие сны не мучают. Представляю, как Натахе тяжело.

— Все, тушу свет, — Максим освободил место на тумбочке, чтобы положить свои очки, и щелкнул выключателем. Он уже растопырил было руки, чтобы не налететь на что-либо, но полной темноты не было. Из окна лился мягкий свет.

— Почему фонарь не выключили? — раздался голос Крейца, садящегося на кровать. Пружины предательски скрипнули.

— Забыли, наверное. Пусть горит, так даже лучше, — Игорь зевнул и повернулся лицом к стене.

Только мне было неспокойно. У меня сложилось такое впечатление, что фонарь, который висел на дереве перед домом, мы выключали. Как вошли, все сразу плюхнулись на кровати, а Катюха совсем автоматически протянула руку к выключателю и вырубила его. Выключатель внутри дома, на стене. Я еще подумал, что, может, поспешила она, вдруг мы еще отправимся погулять. Но не пришлось.

Я так разволновался, что Максим, видно, почувствовал это. Обычно он не имеет привычки читать мысли, когда все легли спать. Соблюдает, так сказать, свободу каждого думать спокойно, без опасений.

— От тебя так пышет, — сказал он мне, для чего-то надев очки, как будто они позволят ему меня разглядеть, — что тебя беспокоит?

— Знаешь, — ответил я, — тушили мы этот злополучный фонарь, Катя его выключила, так что это не он, — я кивнул в сторону окна, хотя прекрасно знал, что мой жест не будет увиден. Но объяснять не пришлось, все и так сообразили, о чем речь. Даже Квасцов подпрыгнул от такого моего заявления.

— Соседский нам в окно светить не может, — Игорь протер глаза, — тут с этой стороны только лес.

— Следовательно, — тихо сказал Макс, — это не фонарь.

Он встал, мысленно приказав Игорю не зажигать свечу, потому что тот уже взял спички, и подошел к окну. Мы, естественно, тоже не утерпели и в следующее мгновение прижали свои носы к пыльной сетке.

— Хорошо, что у нас не марля, а то бы ничего не увидели, — Квасцов стал яростно тереть нос, нанюхавшись пыли.

— Как будто мы что-нибудь видим, — сказал я, — ничего и непонятно. Светит вроде бы слева, только не ясно, что и…

— Надо девчонкам сказать, — предложил Игорек.

— Нет, пусть поспят, — даже в темноте ощущалось, что Крейц что-то интенсивно обдумывает.

— На балкон? — вопросительно глянул я на него, так как мне показалось, что мне внушают эту мысль. А может, я просто научился у ребят кое-чему? И теперь сам в экстремальных ситуациях могу узнать, что у кого на уме.

— Можно, конечно, выйти, только мне кажется, что и оттуда мы ничего не увидим, — спокойно как-то ответил Крейц. — Надо идти туда.

Теперь Максим выпрямился и смотрел прямо перед собой. Наступила тишина, потому что мы с Игорем не знали, что сказать. А Макс, видимо, совсем отключился, потому что я потряс его за руку, но он никак не отреагировал на это.

— Что-то с ним странное, — шепнул мне на ухо Игорь.

— Сам вижу, не слепой, — я начинал нервничать.

Мягкий свет выхватывал из темноты лицо Максима, обращенное к окну, и мы видели, что оно спокойно и непроницаемо.

— Надо звать девчонок.

Только Игорь это произнес, как свет за окном как бы «выключился», и Крейц сразу обмяк. Я это почувствовал только потому, что он навалился на меня, как мешок. Темнота теперь стояла полнейшая. Ни одна небесная звездочка не заглядывала в нашу комнату. Я дотащил Максима до кровати, при этом больно ударился о его тумбочку.

— Надо бы свет… — мне не довелось договорить свою фразу до конца, потому что Игорь уже зажег свечу на столе. Причем сам он все еще стоял у окна. По стене поползли тени, но все равно стало немного спокойнее.

— Как ты? — я тряс Крейца за плечо. — Что с тобой было?

Максим посмотрел на меня с недоумением.

— А что со мной было?

— Ничего себе, — присвистнул Квасцов, — ты минут пять был в отключке.

— Ну, может, и не пять, — поправил я, — но три точно.

— Давайте по порядку, — Максим поправил очки и накинул на плечи простыню, — пробирает…

Такого поворота событий я совсем не ожидал. Или Макс ломается, время тянет — обдумывает что-то, — либо на самом деле не помнит. Что же тогда здесь вообще происходит? Тоже мне, отдохнули, называется.

Квасцов тем временем обрисовал Крейцу ситуацию. Как все к окну подошли, определив, что свет не от фонаря. Потом думали, что делать. Потом Максим выпрямился и замер. Как его дергали, но он стоял, как статуя. Как затем все погрузилось в непроглядную темень, и он пришел в себя.

— Могу сказать только одно, — выслушав наш рассказ, выдал Крейц, — у меня был какой-то контакт. Но я ничего не помню. Именно это меня и беспокоит.

— С кем контакт? — брякнул я.

— С кем-то, — нисколько не смутился и не удивился Макс, — следов в памяти у меня не осталось, значит, они стерлись. Так ведь? — он посмотрел на нас.

Мы с Квасцовым переглянулись.

— Ну?

— А то, что следов нет, — это не моя вина. У меня память не девичья, — продолжил Максим, — значит, мне сознательно ее стерли. А это, в свою очередь, говорит о том, что тот, с кем я был в контакте, — существо сознательное. Мало того — оно обладает способностями, которые позволяют нам считать его существом высшего порядка. — Макс хлопнул себя по лбу, как обыкновенный обиженный мальчишка. — Справиться со мной! Ведь я наверняка сопротивлялся!

— Хорошо, что тебя с собой не прихватили, — Игорь был настроен очень воинственно, — надо девчонкам сказать, — продолжил он.

— Не будем волновать их раньше времени, — Максим жестом остановил Квасцова, — узнают еще.

Меня же не оставляла мысль о том, что непонятна вообще вся ситуация. И почему-то слишком долго все остается загадкой. Крейц прочитал мои мысли.

— Я тоже об этом думаю. Вроде понятно, что что-то не так, а что именно, не проясняется. И ведь я выходил с кем-то на связь, только почему меня лишили воспоминаний? Неужели еще, рано все знать?