Кит Ломер - Берег динозавров Страница 12

Но ничего этого не произошло.

Я заблокировал дверь, помешав моему другому "я" выполнить задание, и разрушил тем самым целый сегмент перестроенной темпокарты, низвергая всю великую стратегию Центра в хаос. Карг ушел восвояси цел и невредим, а я остался лежать на палубе мертвее мертвого, со свинцовым шариком в горле.

И в то же время я стоял над своим собственным трупом, начиная осознавать размеры ямы, в которую низвергли меня мои же ошибки.

Оперативный агент Центра Некса - человек, от которого трудно отделаться: его трудно убить, атаковать, обезвредить, поскольку он защищен всеми достижениями весьма развитой науки.

Но если его удастся завлечь в замкнутую петлю неосуществленной альтернативной реальности, псевдо-реальности, из которой нет выхода в несуществующее будущее, - тогда он выведен из строя навсегда.

Даже если я и остался бы жив (что являлось довольно сомнительным предположением, если принять во внимание огонь, охватывавший корабль), выхода нет и никогда не будет - заряд для персонального скачка использован. Ни одно записывающее устройство не зарегистрировало мой путь, когда я прыгнул со станции-призрака, отправившись в никуда. И вот теперь тот, другой "я" убит, убит при выполнении задания, в то мгновение, когда он снял защитное поле, чтобы пристрелить карга. Данные о нем больше не будут поступать на центральный пульт, и его вычеркнут из списков, даже не пожалев об агенте, который был настолько неосторожен, что позволил убить себя. То же ожидает и двойника, сунувшего свой нос туда, куда не надо.

Мысли заметались в поисках выхода. Нельзя сказать, чтобы мне нравилось найденное решение, но еще меньше меня привлекала альтернатива сгореть заживо или утонуть в теплых водах Карибского моря.

Мой личный механизм скачка был внедрен в меня, настроен на меня, но не был сфокусирован на приемный конец. От него не будет пользы, пока я не перезаряжу его на базе. Но его дубликат находился в трупе, лежавшем у моих ног. Цепи этого устройства - от антенны до энергоблока - представляли собой главным образом нервную систему владельца.

Необратимые изменения в мозгу наступают уже через пять минут после смерти из-за отсутствия кислорода. Прошло уже не меньше четырех, но прибор, находившийся в мертвеце, по идее, должен был быть еще в рабочем состоянии. Конечно, возникал вопрос, на что сейчас сфокусирован импульс, учитывая коренную перегруппировку причинной последовательности. В какой-то степени это зависело от того, что было у погибшего на уме в момент смерти.

Палуба раскалилась так, что обувь уже не спасала. Дым окутал все судно. Пламя ревело, как водопад во время весеннего разлива.

Я примостился рядом со своим мертвым двойником. Челюсти трупа были раскрыты. Я сунул палец ему в рот и набрал на устройстве, скрытом в коренном зубе, свой личный код. Пламя наступало на меня сзади.

И тут невидимый великан хлопнул в ладоши, не заметив, что я оказался между ними.

12

Было темно. Я падал вниз. Но не успел осознать это и подумать, за что бы ухватиться, как плюхнулся в воду - теплую, зловонную, густую, как гороховый суп. Я ушел в нее с головой, но тут же выплыл, отплевываясь и с трудом сдерживая рвоту. Меня начало засасывать. Я сопротивлялся, пытался плыть и еле-еле придал своему телу более-менее устойчивое положение. Лежа на спине и приподняв голову над поверхностью, пытался отдышаться. Глаза залепило чем-то клейким.

Вонь стала настолько густой, что ее можно было резать на куски и продавать, как линолеум. Я отплевывался, кашлял, шлепал по воде, пока рука, наконец, не зацепила поднимавшееся дно. Я стукнулся о него коленями и встал на четвереньки, отфыркиваясь и довольно безрезультатно пытаясь соскрести с глаз вонючую жижу. Потом попробовал выползти наверх, но поскользнулся, съехал назад и снова чуть не ушел с головой под воду.

В следующий раз я действовал уже осторожнее: подался вперед (вязкая жижа поддерживала нижнюю часть моего тела) и выбрался на берег. Берег показался мне странным - твердая, гладкая, как унитаз, поверхность плавно изгибалась кверху. Я полз наощупь, соскальзывая, шлепая руками по грязи, задыхаясь от нестерпимой вони. Что-то губкообразное и гниющее развалилось на куски от моих прикосновений. Я снова попробовал выкарабкаться наверх, но, поднявшись на ярд, соскользнул вниз на два.

Я уже начал уставать. Зацепиться было не за что, а отдых был необходим. Если бы я обессилел, то...

Воображение услужливо нарисовало картинку: я погружаюсь в липкую грязь, пытаюсь вдохнуть, но набираю полные легкие этой неизвестной гадости и погибаю в ней, становлюсь такой же гнилью, как все вокруг.

Мысль была ужасной. Я открыл рот и закричал.

И на крик отозвались.

- Эй, внизу! Перестаньте дергаться! Бросаю веревку!

Голос доносился сверху, он был женский, если не сказать женственный, и прозвучал слаще ангельского хора. Я попытался весело и бодро крикнуть что-то в ответ, но изо рта вылетел лишь невнятный хрип. Прямо мне в лицо ударил луч яркого белого света, источник которого находился где-то в тридцати футах надо мной.

- Лежите тихо! - приказал голос.

Луч ушел, побродил вокруг и вернулся. Что-то со свистом рассекло воздух и плюхнулось в грязь в нескольких футах от меня. Я заработал конечностями и нащупал скользкий, как и все вокруг, канат в полдюйма толщиной.

- На конце петля. Суньте ногу, я вас вытащу, - предложили сверху.

Веревка выскользнула из рук; повозившись в грязи, я нашел узел погрузился с головой, пытаясь просунуть ногу в петлю и, в конце концов, просто ухватился за веревку обеими руками. Она натянулась, и я начал подниматься из трясины. Вцепившись в нее со всей силой отчаяния, я ехал вверх по склону. Поверхность все изгибалась. Дело шло медленнее медленного. Ярд. Еще один. Пол-ярда. Фут. Я двигался уже под углом в тридцать градусов. Еще одно усилие... Я услышал, как трется сверху веревка. Я уперся плечом в край, ухватился за него руками... Веревка дернулась в последний раз, я закинул ногу и вылез наверх, прополз некоторое расстояние по мягкому песку, но тут же упал ничком и лишился чувств.

13

Солнце бьет в глаза... Забыл опустить жалюзи... Матрас комками, песок в кровати... Слишком жарко... Зуд, боль...

Я разлепил веки и посмотрел на белый песок, гребнями спускавшийся к берегу латунного моря. Свинцовое небо, но все равно слишком яркое... Ни птиц, ни парусов, ни детишек с ведерками, ни купающихся красавиц. Только я и вечное море.

Пейзаж был мне отлично знаком - я снова оказался на Береге Динозавров. День только занимался. Все мое тело болело.

Что-то затрещало и посыпалось с меня, когда я сел, опершись на переломанные руки, которые, слава богу, оставались при мне. Грязь на брюках засохла, все это приклеилось к моим ногам; то же самое произошло и с туфлями. Я согнул колено и чуть не завыл от боли. Зато корка потрескалась и стала разваливаться кусками. Эта гадость покрывала меня с ног до головы. Я соскребывал грязь, счищая ее, как скорлупу, освобождая от нее свои раны. Грязь залепила и глаза; я попробовал прочистить их пальцами, но сделал только хуже.