Чарльз Шеффилд - «Если», 1996 № 10 Страница 12

Началась утомительная работа. Те параметры, в точном значении которых мы не были уверены, приходилось вводить наугад, в допустимых пределах, а потом проверять, что получается. Разумеется, мы настроили программу на автоматический перебор вариантов и на переход к следующему значению, если данное не удовлетворяет критериям отбора. Разумеется также, что мы боялись отходить от компьютера — а вдруг, когда отлучимся, он выдаст то, что нам нужно?

Четыре дня подряд он выдавал совсем не то. Результаты неизменно оказывались неудовлетворительными. Мы превратились в придатки машины, покидали зал лишь затем, чтобы пару часиков соснуть или на скорую руку перекусить. Казалось, мы вернулись в нашу молодость, когда существовала только ручная отладка программного обеспечения. Сидя поздно ночью у консоли, я не раз испытывал странное чувство. Мы работаем так, как работали много лет назад, однако сейчас в нашем распоряжении наисовременнейший компьютер, который пытается вычислить путь, ведущий к его далекому предку.

Должно быть, мы изрядно надоедали операторам своими рассуждениями и спорами, но никто из них ничего нам не высказал. Вероятно, они поняли по нашему поведению (или до них дошли слухи), что мы бьемся над чем-то очень важным. Время от времени они отправляли нас поесть и поспать, и неудивительно, что, когда машина наконец выдала Желаемый результат, нас с Биллом поблизости не оказалось.

Звонок раздался в половине девятого утра, через час после того как мы покинули машинный зал и отправились завтракать в мотель «Ройял Сонеста», неподалеку от компьютерного центра.

— У меня для вас есть кое-что интересное, — сообщил оператор. — На одной из распечаток имеется что-то вроде высокого пика.

Они догадались, чего мы ждем!

— Едем, — бросил Билл. Мы не доели завтрак, а в машине всю дорогу хранили напряженное молчание.

Оператор не ошибся. Параметр плотности распределения вероятности выявил серию прелестных концентрических эллипсов вокруг искомого места. Координаты можно было бы уточнить с помощью географической базы данных, но мы слишком торопились. Билл прихватил с собой из Окленда атлас, который он сейчас и открыл и принялся перелистывать страницы, разыскивая нужные широту и долготу.

— Господи Боже! — воскликнул он вдруг. — Южная Джорджия!

Я озадаченно покачал головой. Южная Джорджия! С какой стати, Дервенты отправились на юго-восток Соединенных Штатов? И тут я увидел, куда устремлен палец Билла.

Палец указывал на остров Южная Джорджия, крохотный клочок земли на юге Атлантического океана.

Сорок восемь часов спустя мне было известно о Южной Джорджии практически все. Святой Грааль, который мы с Биллом столь усердно разыскивали, представлял собой остров около сотни миль в длину и двадцати в ширину. На острове имелись горы, достигавшие высоты в десять тысяч футов, а спуск к морю представлял собой нагромождение камней и льда. Утверждать, что Южная Джорджия лишена для человека какого бы то ни было интереса, было бы несправедливо, поскольку ее никто и никогда толком не исследовал.

В конце прошлого века остров стал базой китобойного флота и на короткий срок превратился в аванпост цивилизации; впрочем, даже тогда люди селились исключительно на побережье. В 1916 году Шеклтон4 с горсткой своих людей преодолел горы Южной Джорджии, когда шел на выручку собственной застрявшей во льдах антарктической экспедиции. Следующими в глубь острова в 1955 году проникли участники английской исследовательской экспедиции.

На сем история Южной Джорджии заканчивалась. С упадком китобойного промысла население городов Гусвик и Грютвикен начало неумолимо сокращаться. Со временем от городов остались одни развалины, а остров из аванпоста цивилизации вновь превратился в затерянный в океане клочок безжизненной земли.

Впрочем, ничто из вышеперечисленного не имело отношения к изумленному восклицанию Билла Ригли, палец которого, скользя по карте, уткнулся в Южную Джорджию. Билла изумило местонахождение острова. Тот располагался на пятьдесят четвертом градусе южной широты, в шести тысячах миль от Новой Зеландии и колонии гетероморфов на Маккуари.

Причем на всем протяжении этих шести тысяч миль свирепствовали ветры и бесчинствовали волны.

— Только представь, какой перед Дервентом стоял выбор, — проговорил Билл. — Либо плыть на запад, огибая мыс Доброй Надежды, преодолеть расстояние в девять или десять тысяч миль, да еще против ветра. Либо отправиться на восток. Дорога короче и ветер в основном попутный, но придется пересекать Тихий океан, а затем идти проливом Дрейка между мысом Горн и Антарктидой.

Вдосталь наобщавшись с географической базой данных, я прекрасно понял, что он хотел сказать. Сегодня Ревущие Сороковые никого не пугают, но сто лет назад они были притчей во языцех — область жестоких штормов, чудовищных волн и смертоносных ветров. Хуже всего приходилось как раз кораблям, что шли через пролив Дрейка, который и выбрал Люк Дервент. Ведь так путь намного сокращался, а время поджимало…

Пока я размышлял, Билл заказывал билеты.

Разумеется, мы собирались плыть на Южную Джорджию, несмотря на то, что лично мне внутренний голос твердил: ничего мы там не найдем. Дервенты попросту не добрались до острова. Как и многие другие, они утонули, пытаясь обогнуть мыс Горн.

Мы знали, что риск велик и тем не менее истратили на подготовку экспедиции почти все свои сбережения. Решили, что долетим до Буэнос-Айреса, оттуда переберемся на Фолкленды, а последние 800 миль до цели одолеем на корабле, который, помимо нас двоих, доставит на остров в разобранном виде маленький двухместный самолет. Соберем его по прибытии.

Я заказал пару фотографий острова со спутника, и мы тщательно изучили эти великолепные снимки, отметив то, что заслуживало пристального внимания.

Как ни странно, наши с Биллом дороги слегка разошлись. Его интересовала прежде всего аналитическая машина, которой он отдал несколько месяцев своей жизни. Билл составил полный отчет, объяснил, каким образом пришел к своему открытию, и описал наши последующие действия. Указав, где находятся материалы и детали машины, он отправил официально заверенные копии документов в библиотеку своего университета, в Британский музей, библиотеку Конгресса и в коллекцию редких изданий и рукописей публичной библиотеки Данидина. Если на Южной Джорджии обнаружится аналитическая машина — или хотя бы ее часть, — это заставит умолкнуть всех скептиков.

Что касается меня, мне тоже хотелось отыскать аналитическую машину Луизы Дервент, а также следы колонии гетероморфов. Но все чаще и чаще мои мысли обращались к Люку Дервенту — человеку, искавшему «великое Может Быть».