Александр Беляев - Воздушный корабль Страница 12

– Альфредо Бачелли! – Затем, подходя к Власову, продолжал: – Профессор археологии Болонского университета! – Пожимая руку Сузи: – Академик. Член-корреспондент Британской академии наук. Почетный член Парижской… Гарвардского универси… Ой, ноги! – И он вновь уселся на палубу и начал стягивать носки. Его красные ноги опухли, на подошвах вздулись водяные подушки. – Эти бандиты украли даже мои ботинки! – пожаловался он. – Я обжег ноги. Пить! Ради бога пить! Я умираю от жажды!

Он был похож на помешанного.

Мальчик уселся в уголок, обхватил руками колени и сидел неподвижно.

Лаврова принесла в термосе холодную лимонную воду, Ханмурадов бутерброды с маслом, шоколад, печенье, яблоки.

Бачелли почти вырвал термос из рук девушки и жадно выпил все до последней капли, не поднимаясь с пола. И, только отдавая пустой термос, он поблагодарил Лаврову, протянул руку и назвал себя, перечислив скороговоркой свои чины, ученые степени и должности. Это заняло бы мелким шрифтом обе стороны визитной карточки.

Говорил он на итальянском языке.

– Лаврова Евгения Петровна! – в свою очередь, по-итальянски назвала себя девушка. – Радистка дирижабля «Альфа».

– Ляф-рро-фа? – переспросил удивленно Альфредо Бачелли. – Русская? А они?.. – И он показал рукой на остальных членов экипажа.

– Есть и русские – я, товарищ Власов, и еврей – Шкляр, узбеки товарищ Сузи, капитан, и Ханмурадов…

– Товарищи? Совьет? Большевики? – воскликнул Бачелли. Лицо его изобразило почти ужас. Он сделал попытку встать – уж не хотел ли он бежать с «Альфы»? – но тотчас шлепнулся на палубу, некоторое время таращил на всех глаза, потом попытался любезно рассмеяться.

– Это так неожиданно… но… все равно. Благодарю вас. Вы спасли меня. Я умирал от голода и жажды. Я съем только маленький бутерброд и яблоко. Я знаю меру. Воды пить можно много, есть много сразу нельзя. Вы владеете итальянским языком? – удивился Бачелли, вновь обращаясь к Лавровой.

– Да, и английским, немецким, французским, греческим, испанским. Такова моя профессия.

– А они? – спросил Бачелли, поглощая бутерброды.

– Можете разговаривать с ними по-французски, по-немецки. С Власовым и по-английски, с Бусей Шкляром, кажется, и по-итальянски. Ведь ты знаешь итальянский, Буся?

Шкляр утвердительно кивнул головой.

– О! – удивился Бачелли. – Да со мной ведь мальчик. Он тоже, наверно, хочет пить. Где же он? Куда девался? Неужели убежал? Сун, Сун! – кричал Бачелли.

Все начали искать китайца. Лаврова обратила внимание на то, что исчез и Ханмурадов.

– Наверно, Ханмурадов повел мальчика напоить, вымыть, накормить.

Сузи вызвал по телефону Ханмурадова, и тот ответил, что мальчик в ванне. Все в порядке.

– Можно сниматься? – спросил Сузи, обращаясь к Бачелли.

– Как сниматься? – вскричал тот. – А мои научные коллекции? Археологические материалы величайшей ценности! Мировая научная сенсация! Редчайшие музейные экспонаты! Я никуда не двинусь с места, пока последняя пуговица времен Кублай-Хана не будет уложена на борт вашего дирижабля.

– Ну, в последней пуговице Кублай-Хана немного веса. А сколько весу во всем вашем научном багаже, господин профессор? – спросил, улыбаясь, Сузи.

– Я не торговец, и мои экспонаты не кипы хлопка, чтобы их оценивать по весу! – воскликнул оскорбленный профессор.

– Мы также не торговцы и также умеем ценить археологические предметы материальной культуры, – спокойно ответил Сузи. – Но вы должны знать, профессор, что грузоподъемность дирижабля ограничена. Во всяком случае, мы сделаем все возможное.

Сун явился умытый, одетый в широкую для его худенького тела трикотажную майку и трусики. Он улыбался во весь рот. Археологу принесли войлочные туфли, самые большие, какие нашлись в кладовой. Но их едва натянули на распухшие ноги Бачелли. Кряхтя и охая, опираясь на руку Власова, профессор Болонского университета спустился по перрону и поплелся к своей палатке. Один Сузи остался на борту «Альфы».

Ханмурадов шел позади и ворчал в затылок Бусе:

– Еще одну развалину берем на свою голову!..

– Главное – он задержит нас. И если мы возьмем слишком много груза, нам трудно будет подняться на ту высоту, где течет наша река! – говорил Буся.

– Ну, спасти людей – я понимаю, – продолжал Ханмурадов. – Но разве мы для того летим, чтобы музей древностей таскать на Северный полюс и обратно?

От трупов верблюдов тянуло падалью. Рои синих мух, неведомо откуда прилетевших, уже кружились над вздувшимися трупами. В небе парили орлы и коршуны. Возле палатки стояли восемь больших ящиков. Буся нашел еще три, полузанесенных песком. Очевидно, Бачелли провел уже не один день на этой стоянке.

Возле ящиков разразилась настоящая драма.

– Вот здесь, – почти кричал разгоряченный Альфредо Бачелли, – находятся древнейшие рукописи на шелку! И это оставить? Здесь «бирки» – связки почтовых палочек, на которых писались срочные донесения. Скороходы переносили эти палочки-письма от одной почтовой станции до другой. Тут целая история торговой, политической, экономической жизни страны. И это бросить? Оставить коршунам и шакалам? В этом ящике ткани, ковры с вытканными рисунками и надписями. В этих двух – древнейшие каменные изваяния.

– Еще этого не хватало, чтобы мы тонны камней взяли с собой, – проворчал Ханмурадов. Он попробовал приподнять один, другой ящик. К его удивлению, они оказались легче, чем он предполагал. Зато ящик с каменным изваянием невозможно было сдвинуть с места.

Ханмурадов решительно подошел к Альфредо Бачелли и сказал по-немецки:

– Господин профессор! Вы опасаетесь того, что, оставленные здесь, ваши экспонаты могут пропасть. А подумали вы о том, будут ли они в полной сохранности на борту дирижабля?

Археолог стремительно сел на ящик, словно Ханмурадов ударил его под колени, и посмотрел на загорелого узбека расширившимися глазами. Ханмурадов понял, что привело в такой ужас археолога, и усмехнулся.

– Вы слишком напуганы бандитами, господин профессор. Нет, вы можете не беспокоиться. Мы не собираемся выбросить вас за борт с высоты десяти тысяч километров и присвоить ваше имущество. Но наша экспедиция – исключительно рискованная. Мы ищем воздушные течения на неизведанных высотах воздушного океана. Наш дирижабль уже едва не погиб. Мы летим на Северный полюс, а оттуда – в Узбекистан.

– На полюс! – фальцетом выкрикнул Бачелли.

– Да, на Северный полюс. Нам угрожают многочисленные опасности. Мы рискуем погибнуть в тайге, в тундрах, во льдах Арктики, в полярном море. Оставить вас здесь, конечно, нельзя. Даже если мы снабдим вас водой и провизией на месяц – большего мы не сможем, – одни вы все равно неминуемо погибнете. Вы должны лететь с нами, если хотите спасти свою жизнь. Но прежде чем брать на борт хотя бы одну пуговицу с халата вашего уважаемого Кублай-Хана, вы должны двадцать раз подумать, стоит ли это делать. Вот все, что я хотел вам сказать, чтобы в дальнейшем не произошло никаких недоразумений. Мы не берем никакой – запомните это, – никакой ответственности за сохранность ваших экспонатов и вашей драгоценной жизни. И еще одно: мы и так потеряли с вами много времени. И мы уже не сможем больше опускаться в пути, чтобы высадить вас в населенной местности. Мы имеем приказ – лететь без остановки прямо на север, и мы обязаны выполнить его! Теперь все. Подумайте же хорошенько, как вам поступить.