Андрей Ракитин - Мое королевство (Химеры - 2) Страница 12

- И не вздумайте. - Твердая рука опустилась ему на плечо. - Сядьте, месссир.

Ярран оглянулся. Осунувшийся, с черными полукружьями под глазами, позади стоял Феличе. И лицо у него было такое, что Яррану разом расхотелось как спорить с ним, так и высказывать упреки.

- Смотрите лучше, - сказал Феличе и опустился на скамью. Ярран услышал короткий сдавленный вздох. Сделалось жарко. Потом он увидел, как на ристалище выезжает рыцарь, трубы герольдов взвыли; сшиблись, выметывая из-под конских копыт грязь и комья травы, тяжеленные, закованные в броню, словно крепостные тараны, кони. Красиво, как в запредельно невозможном сне, взмыл в серое небо чей-то щит - герба Ярран не рассмотрел. Стало очень тихо, женский вопль вспорол воздух, набежали, засуетились слуги, мнишки из близлежащего храма Иконы Краона Всех Кто Печалится, кровяные пятна засыпали песком. Рыцарь Бдящей Совы стоял, тяжело опираясь на копье, смотрел, как кладут на здоровенный ростовой щит и уносят прочь поверженного противника.

- Кто был? - спросил Ярран глухо.

- Денон, - ответил Феличе.

- Пошлите узнать, не нужно ли ему чего.

- Не нужно, - сказал Феличе. Ярран обернулся в ужасе. - Да жив он, мессир, не беспокойтесь. Полежит дня два и встанет.

Суета улеглась, победителю воздали положенное, опять запела труба.

- Я скоро, - сказал Феличе, нехотя поднимаясь со скамьи.

- Ну ты, волчья сыть, травяной мешок! - Легонький Кешка дал шенкелей, отчего на взмокшем лбу боевой лошади вздулись синие вены. -Давай, щеми его!

- Сам щеми, - сказала лошадь и скинула нахального наездника в травку у крыльца. - А мы попить желаем и этого... свежего сена.

Кешка воззрился на Лаки с нескрываемым ужасом.

- Тебя кормили полчаса назад!

- Так я ж не пони, - резонно возразил Лаки, припадая ртом к носику погнутого чайника, стоящего тут же, на крылечке. - А турнир - дело тяжелое. Ну скажите ему, Сан Юрьич!

- Проглот, - констатировал Кешка. Потом на его пыльной мордашке возникла ехидная ухмылка. Хальк уставился с любопытством. А Сорэн-младший перескакнул перила веранды, ухватил с подноса заботливо нарезанный Ирочкой к обеду хлеб, щедро посыпал солью ломоть и вернулся к Лаки.

- На, лошадка, кушай.

Хальк прыснул в кулак. И объявил, что Лаки, как боевой конь особой роханской породы, питается в условиях рыцарских турниров исключительно карамельками. И вообще, они тут гопцуют, всю траву вытоптали, а боевые схватки где?! Халтура, граждане! Граждане засопели. И принялись объяснять, что из Пашки Эрнарского рыцарь - как из помела балерина, и они в том не виноваты. Пашка с легким сотрясением мозгов и совести лежал под яблоней и театрально стонал. На лбу, под наложенным Метой ледяным компрессом, выспевала синяя гуля.

- А вот если бы вы, Александр Юрьевич, написали, что Денон победил, начал Кешка сварливо.

- То под яблоней лежал бы ты. Я вам защиты показывал? Показывал. А вы?

Рыцаря вздохнули. Пашка укрыл лице за полотенцем.

- Барон, вставайте, - объявил ему Хальк, откладывая тетрадку. - Вас ждут великие дела.

Мессир управляющий, сидя на подоконнике своего кабинета, наблюдал за происходящим со смятенным лицом.

Противник был безоружен. Ну разве можно считать серьезным оружием и оружием вообще деревянный клинок в отведенной чуть в сторону руке? Парень шел по ристалищу - так, словно бы погулять вышел. Всех доспехов - кольчужка и кожаная с воронеными насечками перчатка. Ветер трепал светлые волосы. Ярран ощутил ужас. Тяжелый, душный, как в ночном кошмаре, страх. Вот сейчас, не дожидаясь сигнала герольдов, Рыцарь Совы двинет коня... и все. Схватки не будет. Какая тут схватка, это же убийство чистой воды. Или это преступник? Был же когда-то закон, благородный, красивый обычай Последнего Боя, когда победившего безоговорочно и свято ждало помилование... Правда, касался обычай только дворян, а по виду этого сумасшедшего к благородному сословию причислит только брат по разуму...

- Дурак, - пробормотал Ярран сквозь зубы. Почему-то испытывая странную, щемящую жалость.

- Святой, - возразил оруженосец.

У щитов, ограждавших ристалище, на мгновение мелькнула худая, ссутуленная фигура Феличе, Ярран разглядел его лицо - замершее, словно в ожидании непоправимого. Труба пропела, сумасшедший с деревянным клинком остановился, вскинул голову, ловя глазами вынырнувшее из-за туч солнце. Потом Ярран увидел, как надвинулась на стоящего здоровенная махина закованного в броню рыцарского коня... и тут случилось странное.

Позднее, перебирая в памяти подробности этого дня, Ярран готов был поклясться, что тогда, на очень короткий миг, дерево в руках у пешего сверкнуло тусклой сталью. И ему казалось, что если спросить у Феличе, то узнает все наверняка, но спросить Ярран отчего-то стыдился. Он помнил: Рыцарь Совы упал. Грянулся так, что ристалище загудело. Сразу стало тесно и суетно от набежавших мнишек, которым рыцарь, живой, кстати, и здоровый, принялся отвешивать комплименты. Трибуны орали. Победитель стоял посреди перепаханного конскими копытами поля, озабоченно разглядывая щербатины на деревянном лезвии клинка.

- Вот она, сила слова, - пробормотал Феличе, выбираясь из давки. Для этого потребовалось здорово поработать локтями и глоткой: простолюдины, которых, в силу разных причин, на трибуны не пускали, облепили щиты плотной упрямой толпой. Феличе шипел, отпуская тычки и ругательства, в лицо ему дышали перегаром и кислой капустой, и все то время, покуда он прокладывал себе путь на свободу, его не покидало ощущение нереальности происходящего. Того, что он видел, просто не могло быть. Не потому, что чудеса и Божий промысел этому миру противопоказаны и не бывают, а просто... просто это вещи иного порядка. То, что не вписывается в здешнее мироустройство. Мелькнула шальная мысль: началось. Мелькнула и пропала. Феличе толкнули в спину, и он, поглощенный размышлениями, ничком полетел в мокрые подорожники. А когда поднялся и выбрался к трибунам, на ристалище все уже было убрано и творилось то, чего ради, собственно, собиралась сюда вся женская половина Эрлирангорда.

Выбирали королеву турнира.

Не считая себя особым ценителем женской красоты, подходящих кандидатур Феличе не видел. Ну, разве что вон та, в левой ложе... под вуалью, такой густой, что это позволяло надеяться на некоторую смазливость черт. Или вот эта, в эдерских шелках... пожалуй, да... но красотка замужем, крылья чепца торчат, как крепостные стены, поди подступись... Победителя турнира можно было только пожалеть.

Вот, пошел, заткнув деревянный клинок за пояс, с золотым узким венцом в руках. Дурачок... За что, значится, боролись, на то и напоролись. Отсюда, снизу, Феличе было отлично видать Яррана. Хозяин был бледный, как вуалька на королевином венце. Оно и понятно. Феличе хмыкнул. Не каждый день у тебя на глазах творится чудо. Причем чудо такое, о котором ты сам наяву грезишь и не знаешь, как осуществить. А тут приходит какой-то сопляк...