Эль Кеннеди - Счет Страница 13

– Что это? – бормочу я.

– Начиная с этой недели ты будешь великодушно посвящать свое свободное время «Гастингским ураганам»…

– Чему?

– «Гастингским ураганам». Это хоккейная команда начальной школы Гастингса, лига команд средних школ, седьмые и восьмые классы. В Брайаре существует социальная программа, по которой студенты-спортсмены на добровольной основе выступают тренерами или помощниками тренеров в местных спортивных командах. Студентка, которая работала с «Ураганами», – левая нападающая в женской хоккейной команде Брайара. Но она серьезно заболела, и нам нужно было заменить ее. Мы с Дженсеном решили, что ты самая лучшая кандидатура на ее место.

Я пытаюсь не выдать своего ужаса, но, похоже, мне это плохо удается, потому что О’Ши в открытую самодовольно усмехается.

– У них две тренировки в неделю после обеда, игра – в пятницу в шесть. Я позволил себе заглянуть в твое расписание и убедился, что оно не пересекается с расписанием «Ураганов». Так что все готово. – Он склоняет голову набок. – Если только, конечно, у тебя нет никаких возражений.

Ага, черт подери. Мне совсем не хочется проводить три дня в неделю, тренируя группу школьников. Господи, да это же мой последний год обучения в университете! У меня огромная учебная нагрузка! К тому же шесть дней в неделю я тренируюсь с собственной командой, играю свои матчи, и все это оставляет не так уж много свободного времени.

Но если я откажусь, нет сомнений, что О’Ши сделает мою жизнь невыносимой. Как он делал это в старшей школе.

– Нет, звучит заманчиво, – выдавливаю я из себя и еле удерживаюсь от того, чтобы не показать ему средний палец.

Он одобрительно кивает.

– Что ж, посмотрим. Возможно, ты и правда изменился. Дин Ди Лаурентис, которого я знал, думал только о себе.

Эта подначка неожиданно задевает меня. Да, порой я вел себя как эгоистичный ублюдок, но, черт подери, тогда я не сделал ничего плохого. Мы с Мирандой всегда одинаково смотрели на вещи… И вдруг все изменилось.

Но, наверное, уже неважно, кто виноват, потому что и так ясно как день, что Фрэнк О’Ши никогда не простит меня за то, что произошло между мной и его дочерью.

6

Покинув арену, я первым делом звоню своему старшему брату. Сегодня воскресенье, поэтому я набираю номер его мобильного, хотя велики шансы того, что он может быть в офисе. Ник работает допоздна, в том числе и в выходные. Мне кажется, своей одержимостью он пытается впечатлить нашего отца, и, если честно, ему это удается.

Однако радостный голос, раздавшийся на том конце, явно не принадлежит Нику.

– Дики, привет! Мы с тобой не разговаривали уже целую вечность!

В детстве это прозвище меня никак не задевало, но теперь, когда мы стали взрослыми, оно кажется мне чертовски оскорбительным. Насколько мне известно, как только моя младшая сестра научилась выговаривать «Дин», мои родители приказали ей забыть про «Дики». Но Саммер невозможно приказывать: она сделает все с точностью до наоборот. Моя сестра – упрямая бестия.

– Почему ты отвечаешь с телефона Ника? – с подозрением спрашиваю я.

– Потому что я увидела твое имя и захотела поговорить с тобой первая. Ты мне теперь не звонишь.

Я так и представляю, как в этот самый момент она надувает губки, и мои губы растягиваются в улыбке.

– Ты тоже мне не звонишь, – напоминаю я ей.

Саммер пару секунд молчит, а затем чрезмерно тяжело вздыхает.

– Ты прав, не звоню. Я ужасная сестра.

– Да нет, просто мы с тобой оба заняты. – Я иду по брусчатой дорожке к парковке, которая находится за тренировочным центром.

– Я и правда была очень занята, – соглашается Саммер.

На заднем плане слышится громкий смешок.

– Что это? – спрашиваю я.

– Ничего, просто Ники ведет себя как последний козел, все выходные сводит меня с ума. Он всегда был чопорным или сделался таким, став юристом?

Она произносит слово «юрист», словно это какое-то ругательство. Хотя для Саммер это, скорее всего, так и есть. В двенадцать лет моя сестрица заявила, что юриспруденция – это «чертовски скучно», и спустя восемь лет ее точка зрения не изменилась. Она согласилась учиться в колледже, входящем в Лигу плюща, лишь для того, чтобы умаслить родителей, но когда мы разговаривали в последний раз, Саммер сообщила мне, что после его окончания собирается заняться дизайном интерьеров.

– По сравнению с тобой все чопорные, – отвечаю я сестре. – Но это вовсе не значит, что я одобряю твои сумасбродные выходки.

Саммер младше меня на два года, но она с легкостью может перещеголять меня в том, как брать от жизни все, жить сегодняшним днем, и во всем подобном. Удивительно, как родители еще не отказались от нее.

И тут до меня доходит.

– А что ты делаешь на Манхэттене? Разве ты не должна быть в колледже?

– Мне захотелось навестить своего старшего брата.

По-моему, ее голос звучит уж как-то чересчур невинно.

– Врешь.

– Нет, это правда, – принимается убеждать меня Саммер. – Мне захотелось увидеть Ники. И тебя я тоже хочу увидеть, так что не удивляйся, если скоро я вдруг появлюсь у тебя на пороге. – Она замолкает. – И знаешь, я подумываю над тем, чтобы перебраться в Брайар.

В моей голове начинают звенеть сигналы тревоги.

– Зачем? Мне казалось, тебе нравилось в Брауне.

– Да, нравилось. Но… э-э-э… тут такое дело. – Саммер снова тяжело вздыхает. – Я на испытательном сроке.

Я резко останавливаюсь и сердито спрашиваю:

– Что ты натворила?

– С чего ты взял, что я что-то натворила? – Снова раздается фырканье.

– Изображай маленькую мисс невинность перед родителями. – Я усмехаюсь. – Хотя на них это уже тоже не действует. А теперь рассказывай, что случилось.

– Скажем так, это был небольшой инцидент в сестринском доме. В тогах.

Я давлюсь от смеха.

– А поподробнее?

– Нет.

Из меня вырывается стон раздражения.

– Саммер…

– Я все расскажу тебе при встрече, – щебечет она. – С тобой хочет поговорить Ники.

– Саммер…

Но она уже отдала телефон моему брату, и спустя секунду из динамика звучит его глубокий голос.

– Привет.

– Что она натворила? – спрашиваю я его.

Ник начинает хохотать.

– О нет, я не буду ничего говорить. Скажу лишь одно – Саммер в своем репертуаре.

Проклятье. Я больше не уверен, что мне хочется узнать все подробности.

– Мама с папой в курсе?

– Ага. Они не в восторге, но, во всяком случае, ее не отчислили. Лишь два месяца условного наказания и двадцать часов общественных работ.

Последние слова немного отвлекают меня от проблем Саммер.

– Кстати, про общественные работы… – И я вкратце рассказываю ему о назначении О’Ши в Брайар.

– Вот дерьмо, – говорит Ник, когда мой рассказ окончен. – Он упоминал о Миранде?

– Нет, но и так очевидно, что он по-прежнему винит во всем произошедшем меня. – От горечи обиды горло словно сжимают тисками. – Часть меня так и подмывает найти ее и хоть немного образумить, а может, даже попросить поговорить с отцом.

– Она не стала делать этого тогда, – напоминает мне Ник, – так почему ты думаешь, что она сделает это сейчас?

Резонно.

– Знаю, но… – Я подхожу к машине и открываю дверь, нажав на брелок. Все еще на взводе от неожиданного появления О’Ши в моей жизни, я хочу лишь одного – поскорее убраться отсюда ко всем чертям.

– Да и ладно, – мрачно говорю я. – Наверное, и правда глупо думать, что Миранда захотела бы помочь мне. Я же монстр, разбивший ей сердце, помнишь?

– Хочешь совет? Постарайся не лезть на рожон. Ходи на тренировки, делай все, что говорит О’Ши, и не ввязывайся в перепалки с ним. Весна наступит так быстро, что и не заметишь. Ты окончишь университет и больше никогда не увидишь этого сукиного сына.

– Ты прав, – соглашаюсь я, – было бы из-за чего переживать. Я скоро уеду отсюда.

– Вот-вот. Но дай мне знать, если он будет доставлять тебе неприятности, ладно? Я найду хорошую причину, чтобы затаскать его по судам.

Я усмехаюсь.

– Ты же не занимаешься гражданским правом?

– Для тебя, мой младший братец, я сделаю исключение.

Когда мы заканчиваем разговор, мое настроение заметно улучшается. Мои друзья любят дразнить меня, называя мажором из Коннектикута. Уверен, они думают, что мои родители – снобы, брат и сестра – избалованные богатенькие детки, но на самом деле у меня просто замечательная семья.

Мои родители – весьма влиятельные адвокаты, но вряд ли возможно встретить более приземленных людей, чем они. Конечно, я, мои брат и сестра росли в достатке и имели блага, о которых многие могут только мечтать. У нас были няня и домоправительница. Мы учились в частных школах и каждую неделю получали приличную сумму на карманные расходы. Но чтобы увидеть хотя бы десять центов из этой суммы, нам необходимо было сделать всю работу по дому и закончить домашние задания. Стоило нашим оценкам упасть, нас тут же сажали под домашний арест. А если мы пытались выпросить себе что-нибудь лишь по причине того, что наша семья состоятельна, нас за это наказывали. Когда я потребовал у отца денег (один-единственный раз в жизни), он пожертвовал весь мой фонд колледжу – для детей из неблагополучных семей. А потом на все лето устроил меня клерком в свою фирму, чтобы я заработал деньги и вернул их обратно.