Gregory Raikhman - Черные гремлины. История о гремлинах с железного острова Страница 13

– Коли в глаз! Коли в пузо! – рявкал Скоба, ударяя трезубцем невидимого противника. Я словно увидел гремлина, которого убивает этот злобный коротышка. Мастер зубов вернул двузубец пирату, и упражнения возобновились.

– Твой упал! Добей его! – скомандовал Скоба пирату в тюбетейке, и ему пришлось делать вид, что он протыкает валяющегося на земле врага. – Медленно! Он тебя убил из положения лежа и ты сдох! Трупы должны два раза оббежать гору кузнецов, чтобы воскреснуть!

Скоба словно состоял из энергии и силы. Он вообще не уставал, а только больше запалялся, придумывая все новые и новые упражнения. Казалось, что даже если обсидиановая гора восстанет против Скобы, он невозмутимо схватит плюшевый двузубец и начнет колоть ее в глаза и в пузо, а потом достаточно быстро добьет лежачую гору, чтобы она не успела убить его из положения лежа, и продолжит тренировки.

– Ноль, раз! Два, три! Ноль, раз! Два, три!

Я понял, что перестал думать. Только прислушивался ко вздохам, глядел в пол и считал. Считать я умел до тридцати, и когда Скоба приказывал делать упражнение больше тридцати раз подряд, я сбивался со счета и мысли исчезали из головы. Поэтому я пропустил момент, когда подошел мастер зубов и заорал:

– Спящий солдат – мертвый солдат! Два круга вокруг горы кузнецов! Пошел!

Непослушные лапы еле переставлялись, и я побежал вокруг самой большой горы обсидианового острова. Крылатый череп высился на ее пике, и дым поднимался тоже из нее, но с другой стороны. Вокруг горы Кузнецов было много шагов – тридцать раз по тридцать и даже больше. Я пробегал мимо других групп тренирующихся пиратов. В одной из них была Ари-Ару. Я помахал ей лапой, и она мне тоже, и даже подпрыгнула, за что тут же получила выговор от черной самки. Я побежал дальше. Хорошо, что их мастер зубов не бился, как наш. И круги нас одних заставляли бегать.

На втором круге я словно почувствовал себя лучше. Перестал потеть и покрываться пеной. Даже есть расхотелось. Только стало холодно. Я высматривал среди тренирующихся отрядов Ари-Ару, но на этот раз не собирался махать ей лапой – чтобы ее не отчитал мастер зубов. Ее группа должна была находиться за треугольной скалой.

Что-то случилось с моим дыханием. Вздохи стали резкими и дергаными. Я оббежал скалу и увидел тренирующуюся группу.

В глазах потемнело, и мир перевернулся боком. Пропала боль, и звуки стали далекими. Я различал только белый силуэт летающей в небе Ари-Ару. Здорово, что она умела летать. Я не умел.

Чувства вернулись вместе с дыханием. Вокруг собралась толпа. Я лежал на спине, а Скоба ритмично давил мне лапами на грудь. Я подумал, что он отчитает меня – ведь я не пробежал два круга, как было приказано. Но на его морде застыло тревожное и сосредоточенное выражение. За спиной мастера зубов стоял адмирал Чаро.

– Простите, – сказал я. Скоба дал мне пахучую палочку и приказал держать у носа. Ее запах обжег легкие, и я чихнул. Ари-Ару приземлилась рядом и протолкалась ко мне.

– Лак-Лик? – обеспокоенно спросила она.

– Я споткнулся, – соврал я.

– Мастер Скоба, – произнес адмирал. – Уговор был, что вы сделаете из них лучших бойцов, а не загоните до смерти.

– Этот больной, – злобно ответил Скоба, поправляя козырек: – Слабое сердце, слабые легкие. Прошу перевести его в другой отряд.

– Отказано. Найдите ему применение.

Скоба заскрипел клыками.

– Зуб Ири-Иру, – обратился адмирал Чаро. Ари-Ару молодец, не сказала черным гремлинам свое настоящее имя. – Рвение за друга заслуживает уважения. Но угрожать, что ты перебьешь весь проклятый остров вместе с глупым адмиралом – недопустимо. Один день в солнечной камере.

– Если Лак-Лик умрет, вы все отправитесь за ним в тот же день, – прошипела Ари-Ару.

– Возможно. Два дня в солнечной камере.

Я швырнул пахучую палочку в адмирала. Он попала ему в морду и отскочила на землю. Стало очень тихо.

– Не обижай Ари-Ару, – объяснил я.

Адмирал Чаро повернулся ко мне. У него были очень внимательные черные глаза. Глава Черного Архипелага походил на Оникса. Казалось, что он собирается спросить, какого я цвета.

– Этому тоже день в солнечной камере. Нарушение дисциплины недопустимо. Но дружба это правильно. Посадите их вместе.

Когда черные гремлины в фиолетовых халатах подхватили меня и поволокли прочь, Скоба подмигнул, сохраняя суровое выражение морды. Он был хорошим мастером зубов. Спас меня от смерти.

Остаток ночи я провел на носилках. Врач сказал лежать на спине, смотреть вверх и глубоко дышать. Скоба гонял пиратов до самого рассвета. Он сказал остальным, что меня побили в наказание, потому что я ослушался приказа и не пробежал два круга. Это было неправдой, но после слов мастера пираты упражнялись усерднее. Перед восходом нам раздали по черной зефирке. Я проглотил ее, не ощутив вкуса.

– Ходить можешь? – спросил Скоба, когда пиратов отвели в отнорки.

– Так точно, – ответил я и встал, пошатываясь. Голова чуть-чуть кружилась.

– Молодец, – сказал мастер зубов, и это была первая похвала Скобы, которую я услышал: – За мной, в солнечную камеру.

Ари-Ару уже была внутри, хмурая и потрепанная. Скоба вместе с другими черными гремлинами заперли нас и ушли. «Без дисциплины мы никто», – сказали они перед уходом. Это неправда, потому что даже без дисциплины я Лак-Лик. Я сказал об этом Ари-Ару, и она хихикнула.

– Ты ему прямо в нос попал! – рассмеялась она и начала рассказывать много интересного. Оказывается, всего было одиннадцать групп, разделенных по силе. Ари-Ару была в самой сильной группе.

– А у меня какая группа? – спросил я.

– Самая слабая, – отвела взгляд Ари-Ару. – Зато у вас самый сильный мастер зубов. В других группах пиратов пугают Скобой. Наша мастер зубов Буква сказала, что так получилось из-за спора, но не объяснила, из-за какого.

– А у тебя в группе есть гремлин с черными перчатками?

– Да, – смутилась Ари-Ару. – Он спас меня днем. Первый заметил, что в потолке дырка.

– Это Ког, – я решил, что многим обязан Когу.

– Ког сказал, что только в наших двух группах не погибли гремлины. В остальных сгорело по одному. А в одной даже два.

Вскоре пятно на потолке начало наливаться красным. Ари-Ару замолчала и начала дрожать. Это потому, что она панически боялась рассвета. Она всегда страшилась его больше остальных. Я начал говорить Ари-Ару, какие у нее красивые крылья и хвост, и уши, и какой у нее пушистый мех, и что у нее хороший нос, и глаза тоже красивые, и клыки очень острые. Перед тем, как луч ударил в центр отнорка, я закрыл лапами ее глаза. Ари-Ару заскулила. Весь день я рассказывал ей о том, какая она хорошая и храбрая, и сильная, и смелая, и какие у нее крепкие лапы. Говорить в жаре очень сложно – высыхает пасть. Когда язык прилип к небу, я тихо запел. Получалось скрипучее: «Туу-дуу-туу-дуум» или охриплое «Таа-даам-таам-даам». Я плохо пел. В один миг я подумал, что Ари-Ару заснула. Потом стало слишком горячо, чтобы думать.

Я проснулся от очень крепких объятий.

– Задыха… – просипел я, и Ари-Ару разжала лапы.

– У тебя тоже пушистая шерсть, – сказала она и потерлась об меня головой. Луч исчез – снаружи была ночь.

– Вовсе нет, – возразил я. После тренировок и сушки в солнечной камере моя шерсть превратилась в клочковатые комки. Я понюхал себя – пахнул потом. Надо было вылизаться. Ари-Ару прижималась ко мне, пока со входа не сняли щит и мы не выбрались наружу, где ждали два мастера зубов: Буква и Скоба. Буква увела Ари-Ару, а Скоба подошел ко мне и приказал:

– За мной.

– Так точно, – ответил я и зашагал за маленьким мастером.

– Тяжелые нагрузки отпадают. Бег, лазанье по скалам, прыжки… – бормотал Скоба, просматривая пластинку, похожую на мой кард.

– Так точно, – согласился я, еле успевая за мастером зубов. Он шустро переставлял лапы.

Вскоре мы оказались на исчерченной мелом площадке. Здесь было много черных гремлинов, стреляющих из рогаток по разрисованным мешкам с камнями. Скоба раздобыл маленькую рогатку и дал мне:

– Это стрельбище. Стань у первой полосы и меть в центр мишени, – мастер зубов показал, как надо держать рогатку.

Сначала я отбил резинкой все лапы, пока разобрался, как стрелять. Скоба помогал, показывая правильные движения. Рогатка – грозное оружие. На скайдле Борд я видел, как снаряды из рогаток черных гремлинов ломали пиратам кости и разносили им головы. Рядом тренировались другие стрелки, их камни стучали по мешкам, выбивая облачка пыли.

Я оттянул резинку, стараясь делать так, как показывал Скоба. Первый выстрел не добил до мишени. Второй тоже. И третий. И пятый, и пятнадцатый, пока Скоба не сказал:

– Сдай рогатку. За мной.

Другие стрелки с любопытством смотрели вслед.

Скоба повел меня под землю, и мы долго спускались, пока не запахло химией и палочками, как у врача Кварца, когда он лечил меня.