Владимир Васильев - Лик Чёрной Пальмиры Страница 13

— Привет, — сказал Лайк. — Второй день слушаю, как ты играешь. Вот, решил зайти…

— Привет. А чего только сейчас? Надо было сразу.

— Водки не было, — вдохновенно соврал Лайк.

— Заходи.

— Только я не один. С друзьями.

Показались и остальные, впереди — Ефим и Швед с пакетами и Рублев с чайником.

Хозяин обреченно махнул рукой и отступил в глубь квартиры.

Он был обыкновенным человеком. Ни малейших задатков Иного.

Квартира у музыканта выглядела поскромнее. Куда меньше размерами и еще не приведенная в полный порядок. Мебели в общем-то не было: посреди комнаты примерно пятнадцать на пятнадцать метров стояли две внушительных колонки, усилитель, микрофон на стойке и обыкновенный видавший виды стул. У стены в ряд выстроились три холодильника «Bosh». Остальное пространство комнаты еще ожидало, что его обставят и облагородят.

— Н-да, — пробурчал Ефим, недовольно оглядываясь. — А где накрывать-то?

— А на колонке, — невозмутимо предложил хозяин. — Только подстели чего-нибудь.

Ефим занялся.

Шведа в первую очередь привлекла гитара, прислоненная к усилителю. Не бас-гитара — эта лежала на стуле — а обыкновенная шестиструнная электрогитара. Рядом на полу виднелась и примочка, сейчас отключенная.

— Это мы с приятелем днем репетируем, — пояснил хозяин. — Я вообще на басу в основном…

— Можно? — вежливо справился Швед, указывая на гитару.

— Да ради бога. Сейчас подключу.

Лайк тем временем позабыл о саксофоне и углубился в изучение клавиш.

— Вы все играете, что ли? — спросил хозяин, пытливо осматривая гостей.

На музыканта из пришлых больше всего походил Лайк, да и то лишь за счет длинных волос.

— Только некоторые, — ответил он за всех. — Собственно, я да Швед. Я Лайк.

— А я — Лас.

Поочередно тыкая в спутников Лайк представил всех:

— Швед, Игорь, Ираклий, Дима, Ефим, Арик.

Вникать в происхождение прозвища хозяина никто не стал — Лас, так Лас. Бывают и куда более странные прозвища.

Швед тем временем пощупал гитару, взял пару аккордов; потом ткнул носком ноги в педаль желтого «овердрайва» и заложил пару жестких риффов. Звучало.

— Ну, чего? — Лайк вопросительно глянул на Шведа. — «Порубежную»?

— Давай, — согласился тот.

Быстро выставив стиль и тембра, Лайк подогнал ритм и пошел накручивать кружева лихого клавишного вступления. Почти сразу подключился и Швед, а чуть позже — и Лас, поймав мелодию и рисунок. Получилось довольно лихо.

Арик сразу понял, что вечер начинает удаваться.

Так они и стояли в огромной полуотремонтированной квартире, пили водку, закусывали тем, что нашлось в холодильниках служебной дозоровской квартиры, пели, Лайк периодически выдавал клавишные или саксофонные импровизации; в промежутках между песнями и импровизациями — трепались. На самые разнообразные темы. Лас пожаловался, что по соседству почти не живет нормальных людей — недавно, вроде, проявился один парень на восьмом этаже, в гости тоже заходил, да и пропал сразу же в какую-то долгую командировку. Узнав, что сегодняшняя компания сама вроде как в командировке, Лас глубоко и печально вздохнул и предложил хоть сегодня оттянуться по полной.

Ну и оттянулись.

Уже когда иссякла выпивка и закуска, когда Ираклия стало откровенно клонить в сон, а Симонов давно уже спал на полу, рядом с колонками, когда Лайк намекнул, что пора бы и честь знать, Швед вдруг оставил гитару, подошел к клавишам и долго колдовал с ритмами. Потом, вроде, записал сэмпл. А вновь взяв в руки гитару, запустил незнакомую грустную мелодию. И запел.

Рухнул мир, сгорел дотла.Соблазны рвут тебя на части.Смертный страх и жажда злаДержат пари…В темноте рычит зверье.He видно глаз, но все в их власти.Стань таким, возьми своеИли умри…Слушатели невольно притихли. А песня все звучала:Будь наготове, всюду рыщет стража.Линия крови путь тебе укажет.Прочь, ты был одним из нас,Ho ангел тебя не спас.Бьет струей кипящий сок.Забудет смерть испивший зелье.Шаг за грань — один глотокСловно пароль…Танцы ведьм и крики сов,Фальшивый праздник, где нет веселья.Бой часов, один безумный зовГолод и боль…Будь наготове, всюду рыщет стража.Линия крови путь тебе укажет.

Гитара тихонько плакала в такт словам. А потом музыка вдруг сгустилась, стала насыщенной и тяжелой:

Днем лихорадка — ночью пирТы теперь демон, ты вампирВ поисках новой жертвы в снег и знойВечный изгой…

Печально и задумчиво зазвучала флейта, за нею — гитара. А затем снова тихо и протяжно:

Ho ты был одним из насЖаль ангел тебя не спас…

Финальный проигрыш затих в полном молчании. От песни веяло такой глухой и безотчетной тоской, что не знай Шведа спутники как мага, они решили бы: он вампир.

— Твое? — спросил Арик, когда музыка смолкла.

— Это «Ария»! — встрял пьяненький Ефим. — Из альбома «Химера».

— Сильно, — оценил Лайк. — А слова чьи? Такое впечатление, что автор на самом деле вампир.

— Да как обычно, наверное, — странно, но Ефим на этот вопрос точного ответа дать не смог. — Либо Александр Шаганов, либо Маргарита Пушкина.

«Ну, кто бы ни был автором — я не удивлюсь, если он Иной. Или Иная. Причем, из наших», — подумал Лайк.

Глава киевского Дневного Дозора осторожно покосился на хозяина все-таки вести в присутствии не-Иного подобные разговоры не следовало.

— Тяжело им, наверное, живется, вампирам, — вздохнул Лас. — Одиноко. Стража, опять же… Оступишься — кол в грудину и до свидания.

— А что ты знаешь о вампирах? — осторожно поинтересовался Лайк, одновременно осаживая через сумрак Ефима — тот иногда готов был выболтать что угодно.

— А что о них можно знать? — пожал плечами хозяин. — Даже если они существуют, им трудно, я в этом убежден.

— Почему?

— Потому что толпа преследует любого, кто отличается от нее. Тем более того, кто по ночам пьет кровь. Пьешь — значит враг. Однозначно.

— А если бы вампир решил попить твоей крови? Не крови соседа, не крови абстрактного дяди Пети с улицы Декабристов, а конкретно твоей? А?

— Что ж, — Лас пожал плечами. — Это судьба. Против судьбы не попрешь.

— И не трепыхался бы?

Лас снова пожал плечами:

— А толку? То есть, я бы, конечно, трепыхался, но ведь бесполезно это. Если вампир избрал жертву, ей точно трындец. Я где-то читал, что жертва вампира умирает счастливой. Наверное, это правильно. Справедливо.