Александр Золотько - Хроника посещения (сборник) Страница 13

Ученый послушался. Секунду подумал – и убрал. Ясно же, что сейчас его «ШАЙТАН» не аргумент по сравнению с тем, что творится там, за трубами.

«Галоша» ползла медленно, почти бесшумно, лишь двигатель тихо шуршал, не громче комнатного вентилятора. Но этот звук тонул в том гудении, что неслось из дальнего угла цеха, как писк комара в реве урагана. Уже трудно было стоять на ногах от этого чужеродного звука, переворачивающего внутренности. Но стоило ли ломиться через всю Зону для того, чтобы сейчас поддаться страху и повернуть обратно? Инстинкт самосохранения словно натянутая струна вибрировал внутри – беги! Спасайся! Но ведь понятно, что сталкерское упрямство сильнее любого инстинкта…

«Галоша» выползла еще немного вперед – и Цмыг увидел.

Возле огромной дробилки, занимавшей почти четверть цеха, дрожал воздух. Словно какой-то волшебник поставил вертикально нереально прозрачное озерцо и швырнул в него огромный камень. От центра невиданной аномалии расходились круги, а из него лезло наружу нечто, напоминающее большое бесформенное черное облако. Корявая тень другого мира, гигантская амеба, зачем-то решившая проникнуть в нашу вселенную.

Кстати, она была неоднородной. Карлик присмотрелся… Точно! Внутри бесформенного образования, угрожающе шевелящего ложноножками, силящегося вылезти наружу через тесный портал, явно просматривалось что-то типа ядра. И похоже это ядро было на четырехконечную звезду…

– Гуманоид, – раздался позади Цмыга бесстрастный голос. – А эта хрень вокруг него что-то типа скафандра…

– Ну, что ж, добро пожаловать, господа пришельцы… – проговорил Карлик текст старого плаката, некогда висевшего возле входа в Зону с территории Института. Ничего более умного в голове не возникло. Вообще пусто было там, если честно, как в бочке, из которой выбили днище. Оно и понятно – когда увидишь такое, любой нормальный человек подвиснет, тщетно пытаясь сообразить, что ему делать дальше.

Гуманоид внутри своей амебы, похоже, тоже не был готов к встрече с братьями по разуму. К тому же он еще и вылез не до конца, так что, можно сказать, на полпути в другую вселенную приключился с ним контакт с иным разумом, которого все земляне так долго ждали…

Но то земляне. А входила ли такая встреча в планы гуманоида, обернутого в темное облако, – кто ж его знает? Как-то сразу и вдруг вспомнились Цмыгу его собственные слова насчет того, что не впервой шалит на старом заводе «Бродяга Дик» и что с того завода пока еще никто не вернулся…

Есть такая штука необъяснимая – предчувствие, особенно развитая у военных и сталкеров. Те, кто по жизни со смертью рядышком ходит, на редкость хорошо чувствуют ее приближение. Вот и сейчас Цмыг понял, что не случайно брат по разуму медленно поднимает верхнюю конечность, что не приветственный это жест, а нечто совсем иное. Понял и почти одновременно увидел, как от центра портала скользит к нему нечто вроде темного луча, похожего на стремительно удлиняющуюся тень от телеграфного столба, как на пути этой тени странно проседает вниз бетонный пол, и как участок зеленого мха, прижившийся в сыром помещении, на глазах рассыпался в пыль, едва только тень коснулась его…

– Прыгай! – заорал Эдвард, подкрепляя собственный вопль увесистой оплеухой, дополнительно усиленной гидравликой. Карлик, не ожидавший такого емкого совета, перелетел через перила «галоши» и грохнулся на пол. Правда, грохнулся удачно. Во-первых, вроде ничего не сломал, а во-вторых, успел увидеть, как странная длинная тень касается «галоши», как Эдвард, подскочивший к рычагам, бросает машину вправо, уходя от удара, как на глазах рассыпается и повисает мелкой взвесью в воздухе левая фара… И как русский ученый, присев, словно горнолыжник на крутом спуске, бросает турбоплатформу прямо туда, в центр портала, на гуманоида в несимметричном скафандре, имеющего очень свои соображения по поводу контакта с землянами.

Все произошло очень быстро. Раз-два-три… И вот уже катится по полу сгруппировавшееся человеческое тело, а покалеченная «галоша», завывая, как испорченный вентилятор, врезается в бесформенную черную тень…

Жахнуло неслабо и полыхнуло соответственно. Карлик зажмурился, спасая глаза. Мог бы не успеть, но автоматика костюма сработала оперативно – резко опустила забрало бронестекла с мгновенно потемневшим встроенным светофильтром. Эх, если б она так же реагировала, когда хозяину нож к горлу приставляют, цены бы тому костюму не было…

Эхо взрыва еще перекатывалось под крышей цеха, когда Цмыг приоткрыл один глаз, опасаясь увидеть что-нибудь неприятное, например маленьких зеленых человечков с большими внимательными глазами и острыми предметами в гибких лапках.

Но нет, ничего такого не было. Была лишь глубокая вмятина и большое черное пятно вокруг нее на боку дробилки, дымящаяся хвостовая часть «галоши», валяющаяся на боку, и русский ученый, который, слегка прихрамывая, шел к месту катастрофы, не обращая на Карлика ни малейшего внимания. Все они, яйцеголовые, такие. Ради науки мать родную в лабораторию сдадут для опытов…

Впрочем, Цмыг быстро одумался. Как ни крути, но, похоже, этот псих его только что спас. И Долг Жизни в Зоне первее любого другого долга. И наплевать, при каких обстоятельствах ты его на себя навесил. И если ты на этот Долг положишь с пробором, то Зона отомстит непременно. Причем, это уже не примета, а правило, подтверждать которое давно уже нет желающих…

В общем, поднялся Карлик и направился к Эдварду, который, присев на корточки, ковырялся в еще дымящихся более мелких фрагментах «галоши», образовавшихся после взрыва. М-да, теперь, если удастся выжить и добраться до Института, за турбоплатформу с него, лаборанта третьего класса, спросят по полной. Херцог его живьем на институтском дворе закопает. Сверху крест воткнет, противогаз повесит, а под противогазом табличку прибьет: «Здесь покоится осел, возомнивший себя опытным сталкером». И ведь прав будет Боров, на все сто процентов прав…

А Эдвард между тем уже поднимался на ноги, держа в руке какой-то предмет, похожий на электрический фонарь с затейливой рукоятью и широкой линзой. С аварийного отсека «галоши» что ли вывалилось? Но вроде нет в Институте таких фонарей, Цмыг запомнил бы…

И тут его осенило. Вернее, накрыло, будто во второе ухо прилетел удар, аж в голове зазвенело. Видел он в Институте рисунок, вернее, карандашный набросок, сделанный по памяти, так как никто не сообразил тогда щелкнуть фотоаппаратом. Много лет назад сталкер Стефан Норман по кличке Очкарик приволок ученым похожую штуку, заломив за нее несусветную цену, – по тем деньгам сто тысяч «зеленых» были как сейчас двести. Тогдашний директор, как следует не разобравшись, послал Очкарика куда подальше. В те времена Зону только начинали исследовать и каждый день что-то новое и интересное в Институт тащили, сбывая за гораздо меньшие деньги. Это потом очухались, но было поздно. Очкарик вместе со своей диковинкой в Зону ушел и больше не вернулся. Кстати, теперь понятно почему. Ждали его там, как пить дать ждали. И не конкуренты-сталкеры, а хозяева невиданного смертоносного устройства.