Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 15. Рассказы Страница 13

В чем причина столь неожиданной перемены, чем объяснить этот внезапный ужас?

В клетке снова раздалось клацанье чудовищного клюва. Эхом отдалось оно в сознании Лейна.

Вот где собака зарыта! Конечно же, ведь этот монстр жаждет крови!

До встречи с ним, с Лейном, Марсия не встречала ни единого самца, кроме этого жуткого убийцы. А сейчас она неожиданно обнаружила связь между ними, углядев в Лейне черты беспощадной твари. Самец несет смерть!

Отчаянно боясь спугнуть Марсию, обратить ее неосторожным жестом в паническое бегство, Лейн с умоляющим видом отрицательно замотал головой; нет, нет и еще раз нет! Он вовсе не такой, как эта тварь, он никому не желает вреда, а тем более смерти.

Его настойчивость и взволнованный вид принесли свои плоды: Марсия стала оживать на глазах. Кожа приняла нормальный розоватый оттенок, взгляд перестал панически метаться, а по губам даже скользнула слегка вымученная, но все же улыбка.

Дабы отвлечь внимание от щекотливой темы, Лейн сам устроил ей пантомиму. Его заинтересовало теперь, почему лишь королева — матка и самец-консорт обладают органами пищеварения, у остальных же их и в помине нет. Вместо ответа Марсия дотянулась до свисавшей с потолка головки огненного червя и засунула ладонь в пасть. Затем, понюхав клейкую массу, облепившую пальцы, протянула их с той же целью Лейну. Впрочем, когда землянин коснулся руки, Марсия непроизвольно вздрогнула. Лейн сделал вид, будто ничего не заметил.

Запашок был как у всякой полупереваренной пищи.

Марсия перешла к следующему червю-светляку, усики которого были не красного тона, как у большинства остальных, а имели зеленоватую окраску. Марсия пощекотала пальчиком его язык и подставила лодочкой ладонь. С кончика языка закапала жидкость.

Лейн понюхал снова — на этот раз никакого запаха не было. Обмакнув и облизав палец, он обнаружил, что жидкость — густой сладкий сироп.

В дальнейшем пантомима призвана была объяснить, что именно огненные черви играют роль своеобразной пищеварительной системы для рабочих десятиножек, а также служат им продуктовой кладовой. Часть необходимой энергетической подпитки десятиножки могут получить в виде глюкозы прямо из корней деревьев, протеин же и клетчатку для них переваривают светляки. А десятиножки взамен подкармливают их яйцами и листвой зонтичных деревьев. Листву в трубы доставляют сборщики урожая, выходящие в дневное время на поверхность. Черви, частично переварив яйца, останки погибших десятиножек и клочки зонтичной мембраны, обращают все это в суп-пюре, который и попадает вслед за глюкозой десятиножкам в их продолговатые мешочки-желудки, соединенные с глоткой и основными кровеносными сосудами. Продукты жизнедеятельности исторгаются, видимо, через кожу или обратно через языковый канал.

Лейн задумчиво покивал и медленно двинулся к выходу из помещения. С заметным облегчением Марсия последовала за ним. Когда добрались до ее апартаментов, она сложила яйца в холодильник и наполнила вином два стакана. Окунув палец в оба поочередно, Марсия коснулась им сперва своих губ, затем губ гостя. Землянин едва успел щекотнуть пальчик Марсии кончиком языка. Еще один ритуал, отметил Лейн, видимо, ночной, призванный подтвердить, что они в мире и заодно. Если ритуал имел другой, менее очевидный смысл, то от землянина он ускользнул.

Марсия занялась существом, свернувшимся в чаше. Оно уже съело всю свою пищу, и Марсия извлекла его, ополоснув теплой водой. Затем налила в вымытую чашу до половины свежей подслащенной водички, поставила ее на столик возле кровати, заботливо уложила внутрь создание и, расположившись рядом, смежила очи. Сама Марсия ничем на ночь не укрывалась; не догадалась она предложить какое-либо подобие одеяла и землянину.

Но и помимо этого у Лейна были причины для бессонницы. Несмотря на жуткую усталость, успокоиться он никак не мог. Точно тигр в клетке, мерил комнату шагами. Из головы никак не выходили ни загадка Марсии, ни проблема возвращения на базу для связи с кораблем. Земля должна знать о случившемся!

Марсия, выдержав беспокойное соседство не более получаса, села на кровати и пытливо уставилась на неугомонного гостя. Затем, видно, угадав причину его бессонницы, поднялась и подошла к висящему на стене шкафчику. За его дверцами скрывалась целая стопка книг.

— О! Это как раз то что надо! — обрадовался Лейн и принялся листать в нетерпении все подряд. Отобрав три тома потолще, перенес на кровать для более внимательного изучения.

Естественно, землянин не понимал ни слова, но выбранные книги содержали множество иллюстраций и фотографий. Первая вроде бы оказалась детским учебником мировой истории.

Пролистав первые же несколько страниц с иллюстрациями, Лейн воскликнул внезапно охрипшим голосом:

— О Боже, да ты марсианка не более, чем я сам!

Встревоженная его тоном, Марсия подошла и устроилась рядом на кровати. Она спокойно следила за порхающими страницами, пока Лейн не добрался до одной из фотографий. Тут она неожиданно спрятала лицо в ладони, и плечи ее содрогнулись от сдавленных рыданий.

Лейн приостановился и задумался. Причина такого горя была не вполне ему ясна. На фото был вид на город — то ли ее родной планеты, то ли иного обитаемого мира — с высоты птичьего полета. Возможно, это все-таки был город, где ей и довелось появиться на свет.

Чтобы вызвать в исстрадавшейся душе Лейна отклик, многого не требовалось. Спустя минуту уже оба плакали, не таясь, в голос.

Теперь-то Лейн понял. Одиночество, жуткое беспредельное одиночество — того же рода, что недавно, утратив последнюю надежду разыскать товарищей, изведал он сам, — чувство, что ты остался один-одинешенек на поверхности целой планеты.

Когда слезы иссякли, Лейну опять полегчало; он надеялся, что и Марсии тоже. Она приняла его сочувствие, об этом свидетельствовала не только улыбка, вернее, попытка улыбнуться сквозь слезы Лейну, подбодрить его. В неодолимом порыве зарождающейся привязанности Марсия схватила ладонь Лейна, поцеловала и охватила губами два пальца. Таков, возможно, подумал Лейн, их способ выказывать дружеское расположение. А возможно, это благодарность за разделенное с нею одиночество. Или просто чистая, ничем не замутненная радость взаимопонимания. В любом случае в ее социуме невероятно высока роль оральной ориентации в чувственных проявлениях.

— Бедняжка Марсия, — вздохнул Лейн. — Тебе должно быть действительно ужасно тяжело здесь одной, чтобы почувствовать расположение к такому чужаку, как я. Особенно учитывая, что еще совсем недавно ты ждала от меня всяческих смертельно опасных каверз.