Аноним Луиза-Франсуаза - Серпомъ по недостаткамъ (целикомъ) Страница 13

Ой, прости Господи за мысли срамные. Александр Владимирович сказал, что его лопатой огород мне копать, пока нету его, чтоб лопата не простаивала. А как лопата-то простаивать может? Ой... копать надо, копать! Дай Бог здоровьица Александру Владимировичу...

Город я почуял издали. Причем именно почуял - ветерок вдруг донес волну запахов, сравнимого с ароматом огромной свинофермы. Хотя сама дорога - Астраханский тракт, как мне Дима сказал - тоже навозом вымощена и пахнет ни разу не "Шанелью", но тут пахнуло - так уж пахнуло. И сразу, только проехали небольшой пригорочек, открылся город: скопище каких-то хибарок с одной стороны дороги - и явно заводские корпуса с другой. Запах шел не от завода.

- Ну в Царицыне и запах! - поделился я с Димой ценным наблюдением. Не для того, чтобы "открыть ему глаза", а просто чтобы хоть что-то сказать: последний час мы ехали вообще молча и мне показалось что Дмитрий на меня чем-то обижен.

- Дык не город это, до городу-то еще верст пять будет. Завод это французский, Урал-Волга называется.

- Как?

- Урал-Волга, вон там дома - называется "маленькая Франция". А это - он указал рукой - ихний поселок, рабочие, стало быть, живут тут. Ох и ужасти тут! Я-то подальше работал, на Бранобеле - тетка помогла наняться. Я-то у тетки жил, а иные - больше тут. У Бранобеля свой городок есть, однако там только рабочие живут, кто на все время. А кто из крестьян на зиму работать нанимается - вот тут же живут, у Бранобеля вся земля ихняя, жить не разрешают.

- А в городе жить?

- Так и в городе не разрешают, да и места там нет. В другой раз в город поедем - сам увидишь.

-А почему в другой раз?

- А тут торг ближе, и запрашивают меньше. Здесь палку и купим, на лесопилке. Вон там, с того краю на рынке.

Да, это я просто разбаловался на свежем воздухе в деревне. И пахло вовсе не как в привокзальном сортире Мухосранска, а вовсе как в двадцати шагах от него. Неприятно, но терпимо. А на рынке, куда мы завернули, и вовсе знакомый запах конского навоза полностью забивал прочие ароматы. Хорошо еще, что дорога шла высоко над рекой: тракт был почти сухим и грязи было немного. А вот то, что Дима назвал словом "рынок", было уже очень грязным местом и мне туда не хотелось. И вдруг я увидел напротив рынка у завода довольно большой домик с чуть менее большой вывеской: на вывеске в половину стены была надпись 'Скобяные и иные железные товары т-ва Урал-Волга'. Договорившись встретиться у этого магазина, мы разошлись, каждый в своем направлении.

Магазин меня приятно удивил. Главным образом - ценами. Оказалось, что листовая сталь толщиной около полутора миллиметров (она почему-то называлась "лопатной") стоила тут всего рубль сорок за пуд! Полудюймовый (шестилинейный) пруток стоил столько же, а трехлинейный - рубль пятьдесят пять. Топор - небольшой, без топорища - стоил сорок пять копеек, такой же (в смысле без ручки) молоток - двадцать пять, полупудовая кувалда - рубль, а маленькая, в четверть пуда - полтину. Лопата же (тоже, понятное дело, без рукоятки) тоже стоила полтинник - что меня удивило: весила она гораздо меньше трети пуда, ожидаемой по цене лежащей рядом лопатной стали в листах.

Глядя на все это "богатство", я прикидывал, чем из перечисленного можно было бы воспользоваться для резкого подъема собственного благосостояния. Рубль у меня был (и даже почти два), а как раз рубль стоил лист "лопатной" стали размером, как написано, аршин на два. А что? можно вон сколько лопат понаделать! А можно и не только лопат...

Дима подошел к магазину минут через пятнадцать, и донельзя довольный: нужную ему палку он сторговал даже не на лесопилке, а на дровяном торге (где продавались отходы с этой лесопилки), причем всего за семь копеек: кривое двухметровое бревнышко (а, скорее, просто толстую дубовую ветку) он решил обтесать сам. Причем имея в виду воспользоваться моим складным топориком, поскольку его топором только дрова рубить и можно, да и то - плохо. Потом настроение его резко испортилось, но все же после получасовых уговоров он вытащил из-за пазухи семьдесят копеек и я купил в магазине все, что хотел. То есть не что хотел (хотел-то я все и еще немного), а то, без чего обойтись было невозможно: маленькую кувалду и зубило за пятнадцать копеек. Свой рубль я отдал за "лопатный" лист, а остальное потратил на проволоку и небольшой кривой обрезок листа толщиной миллиметров в пять (видимо двухлинейного, насколько я понял текущие "единицы мер и весов").

В результате всю обратную дорогу я был очень доволен жизнью, а Дима, напротив, дулся на меня - за "выброшенные" деньги, на себя - за то, что дал себя уговорить, да и вообще на жизнь беспросветную. А тут еще и дорога подтаяла - так что домой мы вернулись уже в пятом часу.

Дима тут же приступил к обтесыванию бревна. А я, взяв обломки сохи (там как раз одна палка, которой, собственно, земля и пахалась, лопнула), принялся мастерить задуманное. Димин топор как нельзя лучше годился для использования в качестве молотка - достаточно тяжелый, ухватистый - зубило пробивало стальной лист почти насквозь. Ну а дальше все, как обычно: дрелью сверлились дырки, напильником зачищались края... Очень удачно я выторговал за пятак в магазине кусок "трехлинейной" проволоки-катанки длиною около метра - из него получились вполне приличные заклепки. Цена такой оказалась потому что проволокой что-то перевязывали (видимо, железные прутки), так что досталась она мне по цене лома - но мне и распрямить ее недолго было.

Удачно, что не пришлось отвлекаться на готовку - Евдокия к нашему приходу сготовила приличный обед (он же - ужин). Рыбу Колька принес, много - и перекусили мы не только наваристой ухой, но и жареной рыбой. Слегка подгоревшей, но лишь немного, есть можно. Хотя в том, что рыба подгорела, я сам виноват: уезжая в город, отдал свою лопату соседке и велел ей тоже вскопать делянку под огород, ну "чтобы лопата не простаивала". Так-то у большинства крестьян лопаты вовсе деревянные, много не накопаешь - а ей троих детей кормить.

Доводку своей конструкции я продолжил с утра - вечером работу пришлось прервать "на самом интересном месте" просто потому что вменяемого искусственного освещения на селе никакого не было. И к полудню я работу закончил. Как раз к тому самому моменту, когда Дмитрий Васильевич, утерев пот со лба, закончил обтесывать свое бревнышко: дуб - он довольно твердый все же, а палка для сохи требовалась довольно непростая.

- Вот, - довольно сказал он, - теперь только рукоять приделать, железом оббить - и можно будет завтра снова на пахоту отправляться. А ты это что сделал?

- А это - такой, скажем, плуг. Небольшой, как раз, думаю, твоя лошадка его осилит. Сейчас полозья поставлю - и можно будет пробовать. Ты на какую глубину землю пашешь?