Гордон Диксон - Вечный человек Страница 13

— Я знаю, — сказал Джим. — Нас этому учили...

— Жизненная искра Рауля Пенара, подталкиваемая его абсолютной решимостью попасть домой, перешла от него к живой ткани полуодушевленного контрольного центра, — продолжала Мэри, будто Джим и не открывал рта. — А там она путем некой нейробиологической реакции вошла в поток импульсов внутри элементов твердого тела. После этого уже ничто не мешало ей перейти во все взаимосвязанные твердые тела корабля.

Мэри обвела движением руки разрушенную кабину пилота.

— Вот это, — сказала она, — Рауль Пенар! И это! — Она еще раз стукнула в переборку над черным ящиком. — Человеческое тело умерло. Ткани в контрольном центре умерли. Но Рауль все-таки попал туда, куда он так долго стремился!

Мэри замолчала. Ее голос постепенно угас в тишине кабины.

— И таким образом, — продолжила она уже спокойнее, — он подсказал разгадку проблемы, над которой мы в Бюро уже давно бились. Мы открыли путь потоку накопившихся теорий и исследований. Мы давно пытались выяснить, может ли жизненная сущность человека существовать вне зависимости от обычного биохимического человеческого организма; теперь мы это знаем. Нам потребуется время, но рано или поздно ни одна искра жизни не будет погашена, если только живое существо само этого не захочет.

Джим слушал ее вполуха. У него появилась мысль настолько горькая, что отнес в горле возник комок.

— А Пенар знает? — спросил он наконец. — Вы сказали, что он не в своем уме. Но он знает, что добрался? Он знает, что уже дома?

— Да, — сказала Мэри. — Мы думаем, что знает. Послушайте...

Она отвернулась от Джима и заговорила так, как будто Рауль был где-то за углом, внутри кабины.

— Рауль? — позвала она.

...И голос Рауля Пенара тихо зазвучал из корпуса корабля со всех сторон от них, так, как будто он говорил сам с собой, но тише, спокойнее, чем раньше. Рауль снова читал стихи Уильяма Генри Драммонда. Но на этот раз стихи были на чистом английском, и тени акцента не слышалось в словах...

Дух гор сегодня с нами говорит,Хоть грустен глас его, он память воскрешает,Видения охоты средь древних Лорентид,Когда летели мы, оленей догонял.И дальше мчится память, как сладкий сон маня,Мы слышим весел плеск...

Он продолжал, почти шепча себе под нос блаженным тоном. Джим поднял глаза и увидел странный жесткий взгляд Мэри, какого он прежде у нее не замечал.

— Похоже, вы меня не совсем поняли, — сказала она, — не уловили, что я имела в виду. Вы один из лучших наших людей, настоящий рыцарь. Все мы рано или поздно мечтаем стать подобными, но лишь один из миллионов рождается таким.

Джим взглянул на нее в упор.

— Я же сказал вам, меня уже не переделаешь.

— Я не об этом, — отозвалась Мэри. — Вы хотели сражаться с драконами, но жизнь для этого слишком коротка. А что теперь?

— Теперь? — повторил Джим, уставившись на нее. — Вы имеете в виду меня?

— Да, вас. — Выражение ее лица было странным и напряженным, а голос, казалось, плыл поверх потока слов из черного ящика. — Что вы собираетесь делать через тысячу лет?

Глава пятая

У Джима накопилось больше месяца отпускного времени, и он решил воспользоваться этим: отправиться куда-нибудь, где под ногами горячий песок, а в воздухе пахнет морем. Он хотел забыть о космосе, о Рауле Пенаре и «Охотнике на бабочек»; он хотел забыть о старых канадских песнях и стихах и о Мэри Гэллегер. Больше всего он хотел забыть об их последнем разговоре. Он убеждал себя, что хочет думать о женщинах, песнях и вине. Но он лгал сам себе. Надеясь, что песок, соленый бриз и женские ласки выжгут из его памяти все, что он хочет забыть, Джим отправился в маленькое местечко в Нижней Калифорнии под названием Баррес де Ихо и остановился в гостинице. Там он нашел все, что хотел, даже рыбачью лодку напрокат, чтобы ловить рыбу-парус и тарпона. А еще в гостинице был бассейн, где он встретил туристку по имени Барби Новак. Она вполне отвечала его идеалам красоты и была в восторге, узнав, что он, пограничный пилот, в отпуске.

Дни и ночи слились в нечто приятно туманное. Барби была рядом с ним, пока ей не пришла пора возвращаться домой. А потом Джим встретил девушку по имени Джоан Такари. Однако утром, когда она ушла, а он очнулся на пляже, надеясь, что она благополучно добралась домой, он вдруг обнаружил, что не помнит, как она выглядела.

Тогда он перестал искать женщин и стал проводить время в одиночестве. Лежал на пляже и слушал шум волн или сидел на скалах и смотрел вниз на ту часть берега, где не было пляжа, наблюдая, как прибой белой пеной разбивается об иссиня-черные валуны.

Не то чтобы он хотел жить вечно, но слова Мэри не выходили у него из головы. Каким-то образом они проникли в пустоту внутри него, и в эту темную пещеру пробился лучик света.

Он мечтал о космосе и рвался туда с тех пор, как осознал его существование, а случилось это раньше, чем он мог вспомнить. Вся его жизнь была устремлена в космос. Это было его место, здесь он мог чего-то добиться, сделать что-то, что останется на века. Что он хотел сделать и как, он не знал, но чувствовал себя как человек, который стремится к вершине горы, такой далекой, что в детстве она казалась ему лишь облачком на горизонте. Но эта гора была все там же, день за днем, и однажды он двинулся к ней.

Джим не знал, что ждет его на пути. Но он был полон решимости идти вперед и найти именно ту вершину, о которой мечтал. Просто надо было все время идти вперед. Так он никогда не заблудится, потому что все дороги ведут туда. В конце концов он понял, что все дороги — это части одной и той же дороги — Вечной Дороги, как он ее назвал.

Так что однажды утром он уехал из гостиницы и вернулся на базу, на место своей службы, в горах неподалеку от Денвера. В офицерском общежитии ему передали сообщение от генерала Моллена: «Как только вернешься, позвони мне».

Он так и сделал, и его соединили с генералом.

— Ну, как рыбалка? — спросил Моллен.

— В порядке, сэр, — ответил Джим. — Я думал остаться подольше, но отпуск надоел мне раньше, чем я думал. Хочу приступить к работе.

— Рад слышать, — сказал Моллен. — Мне надо с тобой об этом поговорить. Давай-ка поужинаем сегодня в офицерском клубе.

Что должен ответить майор, когда генерал приглашает его на ужин?

— Спасибо, сэр, с удовольствием поужинаю с вами. В котором часу, сэр?

— В девятнадцать ноль-ноль. Встретимся в баре.

— Да, сэр. Спасибо.

Джим готов был спорить на что угодно, что генерал опоздает как минимум на четверть часа, а то и на час. Но сам он на всякий случай пришел в клуб на пятнадцать минут раньше назначенного времени. Для бара это было горячее время, и небольшой зал, в котором он находился, был полон народу. Джиму повезло, и он нашел место у изгиба подковообразной стойки как раз напротив входа, так что ему был виден не только вход в бар, но и дверь клуба.