Юрий Тупицын - На восходе солнца Страница 13

Кронин был жив. Лобов обнаружил это, как только начал освобождать его от скафандра. А почему он был без сознания, выяснилось чуть позже, когда Лобов снял с него верхнюю одежду: весь правый бок инженера был одним огромным синяком. Придись гравитоудар сантиметрами левее, и вместо живого человека Лобов нашел бы мешанину мышц и раздробленных костей. Гравитоудар чудовищно болезнен и всегда вызывает мгновенную потерю сознания и последующий глубокий шок. Но если сознание каким-то чудом сохраняется, малейшее движение причиняет потерпевшему невыносимую боль. Лобов мысленно проделал вместе с Алексеем длиннейший, мучительный путь от подножия трапа до гравитостанции, вспомнил брошенный скорчер и шлем - следы тяжких, почти бессознательных усилий - и дрогнул, переполняясь состраданием и гневом. В эту минуту он готов был поднять могучий корабль в воздух и карающим мечом пройти по этой проклятой планете, оставляя за собой груды кипящей вздыбленной земли. А потом наступила разрядка. Лобов тяжело опустился в свободное кресло и несколько секунд сидел, расслабленно уронив на руки голову. Бедный хрупкий хомо сапиенс! Откуда только он берет непонятные, почти сверхъестественные силы? Что ведет его через бездны космоса, через боль, страдания и саму смерть от звезды к звезде и от планеты к планете? Кто наградит его, и нужно ли все это?

Алексей нуждался в помощи, и Лобов поднялся на ноги, коря себя за проявленную слабость духа и радуясь, что об этой слабости никто никогда не узнает.

Те времена, когда шок считался смертельно опасным для человека, уже давно ушли в область предания. Через несколько минут после инъекции дестрессида Кронин открыл глаза и недоуменно посмотрел на Лобова. Потом глаза его потеплели, он попытался привстать, охнул и сморщился от боли.

- Лежи, - тихо сказал Лобов, - ты свое дело сделал, Алексей.

Глаза Кронина улыбнулись.

- Так я успел, Иван? - Он осторожно шевельнулся, прикрыл глаза и прошептал: - Я думал - не успею.

Когда боль несколько утихла и Кронин снова открыл глаза, Лобов наклонился к нему и стал неторопливо рассказывать о своих приключениях. Инженер слушал внимательно, но иногда совсем некстати улыбался. Вдруг он перебил Лобова:

- А Клим?

И, услышав, что о штурмане ничего не известно, нахмурился. Лобов рассказал про нападение Штанге. Кронин едва приметно качнул головой:

- Так это он меня?!

Инженер вспомнил, что произошло с ним меньше получаса назад.

Из глубины пустыни вынырнул и принялся кружить над "Торнадо" униход. На запросы не отвечал. Что случилось? Отказала связь? По каким причинам Клим не может говорить? Или униход попал в чужие руки?

- Я ведь вызывал тебя, - с укором сказал Кронин Лобову.

- Наверное, я был в ходовой рубке "Ладоги". Ведь рубка экранирована от гравитации.

- Наверное, - вздохнул инженер.

Алексею пришлось решать самому. Он мучительно колебался, но в конце концов вышел из корабля. Он не мог не сообщить Климу, что на корабле есть люди.

Кронин понимал, что рискует многим и был настороже. Когда в самый последний момент заметил, как на униходе открылся люк гравитопушки, прыгнул в сторону. Это спасло ему жизнь, но ледяной ожог нестерпимой болью смял и скрутил его тело.

Очнувшись, он увидел песок и нижнюю ступеньку корабельного трапа. Удивился тому, что еще жив, и понял, что должен, обязан предупредить командира о вновь родившейся иезуитской опасности.

- Я ничего не помню, - пожаловался Кронин, поднимая на Лобова беспомощный взгляд. - Полз, карабкался, и все.

- Ты молодец, - сказал Лобов.

Глаза инженера улыбнулись. Он полежал, отдыхая и осваиваясь со своим новым состоянием, и спросил:

- А Штанге?

- Погиб!

Командир "Торнадо" сидел опустив голову, поэтому Кронин не видел выражения его глаз.

- Ты? - тихо спросил он.

- Нет.

- Сам?

- Нет.

Лобов поднял голову и пояснил хмуро:

- Случайность. Попал под взрыв аккумуляторной банки глайдера. - И, помолчав, спросил: - Ты что-нибудь понимаешь, Алексей? Может быть, они с ума посходили?

- Нет, Иван. Они не сами сошли с ума. Я думаю, что их свели с ума.

- Свели? Что ты имеешь в виду?

- Мезойцев, а точнее, самоохрану биопроизводства.

Лобов скептически покачал головой.

- Не торопись возражать, Иван. Вся беда в том, что мы невольно очеловечиваем все наблюдаемое. Когда мы говорим об охране, об оружии, мы механически представляем себе оружие земного типа. А ведь оно может быть совсем другим. Если хорошенько подумать, то оно просто обязано быть другим.

Лобов слушал инженера с легкой улыбкой. Не потому, что Кронин говорил забавные вещи. Просто Лобов был рад видеть, как инженер оживает на глазах, превращаясь из немощного больного в обычного Алексея - скептика, склонного к анализу.

- Стоит посмотреть на ящеров-строителей, - продолжал между тем Кронин, - чтобы понять: мезойская цивилизация носит не технический, а биологический характер. Стало быть, и мезойское оружие должно быть биологическим!

Лобов перестал улыбаться. Странные факты: исправный пистолет, небрежно брошенный на песок, грязь и запустение в кабине "Ладоги", разрушенный пульт управления, связанный Родин и чудовищное поведение Штанге - вдруг прояснились и стали в один ряд. Болезнь, чужая инопланетная болезнь, носящая психический характер, - вот что сразу объяснило все и расставило по местам.

Штанге был просто безумен и не знал, что творил. Скорее всего он действовал по чужой указке, как машина, как один из тех ящеров, что занимаются никому не нужной стройкой. Мезойцы, оставаясь в стороне, боролись с землянами руками и техникой самих же землян! Трудно было изобрести более жестокую и коварную ловушку.

- Я думаю, ты прав, Алексей, - хмуро сказал Лобов, - а главное, твою догадку легко проверить.

- Каким образом?

- Надо расспросить Родина!

Командир поднялся на ноги и с сожалением развел руками:

- Тебе придется подежурить в ходовой рубке. Ты уж потерпи, ничего не поделаешь.

- Это само собой разумеется, - с некоторой даже обидой произнес Кронин и после небольшого колебания добавил: - Иван, ты извини, что я говорю об этом, но... - инженер поднял на командира глаза и закончил: - Клим, как и Штанге, может оказаться для нас хотя и невольным, но беспощадным врагом?

- Да.

- Об этом я и хотел сказать. Будь осторожен, Иван.

- Хорошо. Если со мной что-нибудь случится, ничего не предпринимай. Ничего! Уходи в космос и вызывай помощь с базы. Ты меня понял?

- Понял, - не сразу ответил Кронин и, поколебавшись, сказал: - Но не слишком ли это жестоко по отношению к тебе, к Климу, ко всем нам?

Лобов на секунду задумался. Длинные объяснения были неуместны, а коротко выразить беспокоившую его мысль было трудно.