Леонид Резник - Последний Еврей Страница 13

Я принялся сам себя успокаивать. Что мне Веред? Если мой анонимный собеседник не врал, после разбора кое-каких недоразумений все шестеро станут моими союзниками. И мы примемся за дело целой бригадой. Всемером, если считать без Веред. И что плохого мне может сделать Веред, кроме как убить? Все плохое уже сделано без нее. Темпостанция уничтожена. Морди Штейн засвечен. Давид Липман, возможно, тоже: его машина брошена в Цфате без надзора, если ее обнаружат и не взорвут, то найденный в ней приборов достаточен для до-олгого ареста. Липмана жалко, очень жалко. Под его маской я крутил такими деньгами, что восстановить их будет непросто. И кое-какие связи пропадают… Да, удружили мне союзники.

Я скосил глаза на Веред. Девушка закончила красить ногти, но ноги не убрала, ждала, пока высохнет лак. А ноги, конечно, классные. Не даром, видно, я хотел заполучить их к себе в постель. Не просто из соображений экономии времени.

Веред поймала мой взгляд и улыбнулась. Не кокетливо, а победно. Знай, мол, наших. Да, знаю, «в нашей Страже работают самые достойные». После воссоединения с Сибирским ханством, когда стражники уничтожили хана и всех его родственников, а потом сумели от лица первого визиря попросить разрешение на вступление в Федерацию, Стража стала получать почти столько же денег, сколько и армия. Но армия ведь раз в десять больше! Можно подсчитать, сколько денег шло на подготовку простого стражника. А специального агента, как Веред?

«Ты идиот, — сказал я сам себе, — с этой спецагентшей ты справился за несколько минут. Ты даже за четыре года не можешь избавиться от священного страха. И все!»

Если бы искусство самоуспокоения кем-то оценивалось, то моя оценка не была бы очень высокой. Уже через несколько секунд тот же внутренний голос ехидно ответил самому себе, что с Веред я справился чисто случайно, а если уж стертый из сознания спецагент вернется и узнает, как его дурят, то никакая новая случайность меня не спасет. И нечем крыть.

Начался «подъем зигзагами». Машина виляла на узкой дороге. Веред опустила ноги, но юбку не поправила. Что происходит? Совратить меня она решила, что ли? С чего это вдруг? Чувствует, что я готов заключить какой-то союз с незнакомцами и через постель хочет укрепить свои позиции?

Замучавшись таскать пленников из машины в комнату, которая должна была бы служить спальней, я плюхнулся на диван в салоне. Отдышался. Веред открыла холодильник, но искать там было нечего, все, до крошки, я съел в предыдущий визит.

— Поищи, здесь должен быть кофе, — крикнул я. Вести допрос на пустой желудок не хотелось. Ничего, чашечка кофе, скорее всего — без сахара, а потом засуну ребят в «печку» головой, они мне все-все расскажут. И, если не соврали, вместе сядем разгадывать головоломки. О, Шайтан! Ведь «печка» переделана не для ведения допроса, а для внушения, наложения личности и подобных гадостей. Забыв про кофе, я кинулся к многострадальному «Панасонику». Если бы знать раньше, я бы сразу сделал прибор многоцелевым и теперь просто щелкал бы переключателем.

Я закончил переделку, выпил остывший кофе без сахара и зашел в нашу спальню-тюрьму. Пленники, негромко переговаривавшиеся между собой, замолчали.

— Кто старший? — спросил я. — Скрывать нет смысла. Не захотите сказать не надо. Проще: кого из вас вы уполномочите вести со мной переговоры. Не исключено, что если вы те, за кого себя выдаете, то я вас всех развяжу, и мы будем работать вместе. Ну?

— У нас есть встречное предложение, — сказал один из пленников. — Сначала мы все по очереди сходим в туалет, а потом перейдем к переговорам. Не очень дипломатично, зато актуально.

Я со стоном вздохнул. Конечно, актуально, но такая процедура: развязывать, вести, следить в туалете, потом еще раз связывать…

— Будь осторожен, — сказала мне Веред, — это самый удобный момент, чтобы сбежать. Будет лучше, если я их буду водить.

— Девушку, конечно, — вмешался тот же пленник, — но мужчин…

— Что вы боитесь, мальчики? — Веред перешла на английский и игриво улыбнулась. — Вы боитесь, что я вас изнасилую? Как назло, вы не в моем вкусе. Разве что, этот красавчик, Веред остановилась рядом со смуглым. — А вот насчет девушки… — моя напарница окинула взглядом эфиопку с головы до ног и с ног до головы, — то для меня она, наверное, слишком опасна. Ее придется повести тебе, шеф. Ты только не попади под ее обаяние.

— Хватит острить, — сказал я, — возьми автомат и подстрахуй.

— Это не шутки, — по-русски ответила мне Веред, — это называется психологический прессинг, жертва должна осознать, что она полностью в нашей власти.

Стражница так и рвалась из нее наружу. С этим надо было кончать. И немедленно! Но как кончать? С Веред кончать?

Моя помощница предложила, чтобы я развязывал только ноги и сам обслуживал своих подопечных в туалете. Я не согласился. К счастью, все обошлось без проблем. То ли побег во время похода в туалет не был запланирован, то ли мы не допустили никакой ошибки. Самой опасной, эфиопке, Веред действительно не развязала руки и та, после возвращения из туалета, выглядела разъяренной. Эрзац-веревки мы разрезали и заменили имевшимся в изобилии капроновым шнуром, спальня-тюрьма была завалена обрезками киббуцных простыней.

Когда эпопея с туалетом завершилась, один из пленников предложил себя для допроса. Это с ним я разговаривал в машине, он же потребовал, чтобы ему и другим была предоставлена возможность воспользоваться туалетом. Судя по всему, именно он и оказался руководителем группы.

Веред было приказано с автоматом в руках охранять остающихся пятерых. Сейчас, мол, самый опасный момент, пленники могут попытаться бежать… Конечно, ничего особо опасного не было. Просто мне надо было каким-то образом удержать бывшую стражницу подальше от моих откровенных разговоров с американцем. Для нее мы были агентами из будущего. Если она узнает каково НАШЕ будущее, то получится, что я ее обманываю. И если мы не агенты, то… Тогда лучше не думать, а сразу же убивать. Мне Веред, ей — меня.

Извинившись за плохое обращения, я предложил американцу добровольно засунуть голову в пасть «Панасоника». Ничего страшного, просто сверхсовершенный детектор лжи из моего будущего. Я обязан проверить его слова, если что — придется применить силу.

Американец выругался и засунул голову в «печь». Голова еле поместилась, мой собеседник был немелким мужчиной.

Я нажал клавишу и приступил к допросу.

— Имя, возраст?

— Кеннет Адамс, тридцать три года.

— Когда родился?

— 2016 год.

— Профессия, место работы?

— Вторая степень по электронике, техническая разведка, Агентство Национальной Безопасности.