Роман Подольный - Четверть гения (сборник) Страница 13

Бывает, что группа из четырех людей не справляется с задачей, которую другая такая же группа выполнила без особого труда. Причем группа-«удачница» может состоять из людей, которые — каждый в отдельности — уступают любому из членов группы-«неудачницы». Так, разумеется, бывает далеко не всегда, но — бывает. Сумма людей — это не сумма цифр. При переходе от одного человека к нескольким психология как будто вторгается в совершенно новую область. Когда соединяют водород и кислород, получается вода. Группу людей надо рассматривать как некую сложную личность, как самостоятельный организм (который ведь всегда больше, чем сумма рук, ног, желудков и прочего).

Такой организм может работать хорошо или плохо. И это зависит не только от его состава, но прежде всего от того, насколько удачно оказались подобраны составные части, насколько хорошо они соединены друг с другом. В космос будут летать (да и уже летают) группами. Все аппараты, с которыми вы возились, — средства для проверки, насколько хорошо люди такой группы могут сработаться.

И, скажу вам честно, такой удачной группы, как ваша, я не видел за все годы, что здесь тружусь. Вы — сравнительно — гении! Виноват, ваша тройка вместе — гений среди групп…

— Нам нужно срочно поговорить между собой, — сказал Тихон.

— То есть как? — Лектор был неприятно удивлен. — Мы должны начать новую серию экспериментов…

— Подопытным кроликам изредка требуется отдых, — хмуро ответил Леонид.

Карл только кивнул. Психолог развел руками и заторопился к выходу.

За ним медленно, оглядываясь и тихо перебрасываясь-короткими фразами, потянулись прочие наблюдатели.

Когда огромный кабинет опустел, Тихон знаком заставил друзей подойти поближе.

Потом опустил левую руку на плечо Карла, правую на плечо Леонида.

— Ребятки! Этот лобастый профессор сам не понимает, что он сейчас сказал. Я до сих пор думал, что мы гении. И молчал из скромности. Вы и сами в глубине души так думаете. Ведь с Аллой удалось. И тезисы, значит, годятся. Но профессор-то прав! Я не гений, ты не гений, он, она, они. не гении. Гений — мы. Трое Согласных, НИИМП — гений. А значит, из нескольких бездарностей можно сделать одного гения. Доходит? Только правильно подобрать эти бездарности. Это ж мои институтские Руднев, Зайцев да Филиппенко… Это же мастер. Перуанский… Примеры — вокруг нас! Их много.

— Так ли уж много? — скептически заметил Карл.

— Да вокруг же, вокруг! — Тихон был необыкновенно счастлив. — Помнишь, мы как-то слышали о школе, из одного выпуска которой половина за пятнадцать лет стала кандидатами и докторами наук? Причем разных наук, значит дело не в одном каком-то гениальном преподавателе. Просто из нескольких заурядных учителей получился один гениальный коллективный педагог.

— Это как у фантастов, — возбужденно засмеялся Леонид, — на Земле требуются два пола для воспроизводства жизни. А на других планетах, по Лему, где четыре пола, где пять, а где и целые сотни. А чтобы родить великую мысль, нужны тоже дополняющие друг друга люди, только дополняющие по интеллектуальности. А?!

— Ну, а гении-одиночки? — хмыкнул Карл. — Всякие там Бальзаки и Менделеевы?

— Подумаешь! — вмешался Леонид. — Сколько их, этих гениев, набралось за тысячи лет? Случайность это, отклонение от нормы?..

— Хуже — гермафродитизм духа! Теперь у нас на ближайшее время одна задача: найти, каких именно людей и по скольку надо соединять. Нужен принцип подбора. Хватит нам быть предметом исследований, — Тихон говорил совершенно категорически, уверенный, что возражений не будет. — Делом надо заняться. Пусть эти профессора заплатят нам сверхурочные — и могут считать себя свободными.

— Торопишься, Тихон, — Карл говорил не менее уверенно, — нам нужно сначала изучить всю эту аппаратуру. Худо-бедно уйдет неделя — даже с учетом нашей коллективной гениальности.

— Эх, ребята! — Леонид восторженно закатил глаза. — Значит, по миру бродят кусочки талантов, обломки гениев, осколки великих людей. Бродят, тоскуя друг по другу… И мы сможем их соединить: из четырех оболтусов — одного трудягу, из двух дураков — одного умного. Из трех разгильдяев, — он обвел друзей глазами, — одного гения.

VII. БОЛЬШОЙ ПАСЬЯНС

… — Скажите, пожалуйста, товарищ Фрунцев, вы действительно хотите получить высшее образование? — вежливо спросил заместитель декана.

… — Леонид, я хочу вас предупредить: если это будет продолжаться, я не смогу в следующем году добиться для вас места в аспирантуре, — сказал заведующий кафедрой.

… — Если у тебя, Тихон, не найдется для меня времени и сегодня, то у меня для тебя его не будет в течение ближайших сорока лет, — сказала Люся.

Даже Алла была заброшена. Ведь теперь у НИИМПа, кроме великих целей и великих принципов, появилась совершенно конкретная Большая Идея.

— Фу, черт! Кажется, теперь я знаю о себе все. — Карл отшвырнул в сторону разграфленный лист бумаги и потянулся к следующему. — И о вас тоже. Знаю, как вы относитесь к родителям, теории относительности, водным лыжам, межпланетным путешествиям, соседям, брюнеткам, крысам, автомобилям, общественному питанию, детям до двух, пяти, десяти и шестнадцати лет. То же самое — и многое другое — я еще знаю наконец-то про себя самого. А толку?

— Да, — устало протянул Тихон. — Эта шведская анкета на восемьсот вопросов может в гроб загнать.

— Ха! А чем лучше был американский тест на пятьсот заданий? — вставил свое словечко Леонид. — Ну, мы узнали, что коэффициент интеллектуальных способностей у нас повыше среднего, — так стоило ли только ради этого возиться? Черт возьми, нам же нужно узнать, как способности одного из нас дополняют способности двух других. Всего-то навсего…

И все трое свели свои взгляды на совсем недавно вывешенном плакате:

«Познай самого себя», за подписью «Сократ (по-видимому, коллективный гений, организованный человеком по имени Платон, который, повидимому, тоже был групповым гением)».

Потом, опять же все сразу, поглядели на стопки таблиц с бесконечными показателями их собственных и чужих: терпения, научной смелости, выдержки, легкомыслия, тонкости ассоциаций, быстроты соображения…

А выводов сделать не удавалось. Ничего конкретного не следовало из того обстоятельства, что Леонид был терпеливее своих друзей, Карл — наиболее скептичен из трех, а Тихон — самым настойчивым.

— Ты так ничего и не извлек из последней беседы с тройкой Руднева, Карл?

— Нет. Все то же. Но чего мне стоило их поймать! Бегают они от нас, ребята.