Александр Мееров - Сиреневый Кристалл Страница 13

Изучение черновых записей и рабочих тетрадей Вудрума доставляло ни с чем не сравнимое наслаждение. От первой робкой записи до ошеломляющего своей смелостью окончательного вывода следили мы за ходом мысли ученого, неустанно искавшего решение задачи. Вначале заметки были отрывочны. Видно было, что, ведя большую работу в университете и географическом обществе, он только изредка мог заниматься решением столь волновавшей его проблемы.

В тетрадях, относящихся к 1896–1898 годам, Иван Александрович вновь и вновь обращается к историческим документам Паутоо в надежде найти хотя бы какое-нибудь упоминание о предметах, подобных найденному им сосуду.

И вот пришло принципиальное решение. Исполненная ликования запись на полстранички, датированная 30 июня 1898 года, и подчеркнутый красным карандашом вывод: легенда о Рокомо и Лавуме — вот ключ ко всему!

Иван Александрович спешит поделиться радостной новостью с Парсетом. Из письма видно, как много труда отдал Вудрум изучению и расшифровке легенды. Стараясь отбросить все мистическое, наносное, добавлявшееся из века в век, он стремится доказать, что в первооснове легенды лежат события, действительно имевшие место в истории древнего Паутоо.

«Легенда вплелась в историю», — вспоминает Иван Александрович слова Виктора Гюго, понимая, что сосуд — это лишь капля в море загадок, которыми полна древняя история островов Паутоо.

К сожалению, до нас дошли далеко не все письма Парсета, однако, изучая сохранившиеся, можно сделать вывод, что даже Арнс Парсет, задолго до Вудрума знавший о легенде, не сразу понял русского ученого.

«Теперь я на правильном пути, — писал Иван Александрович 5 августа 1898 года, — переброшен мост: сосудик — легенда. Есть ниточка, связывающая эти с трудом добравшиеся до нашего времени сигналы древности, и наша задача укрепить эту ниточку, превратить ее в прочный канат, познать, наконец, что же произошло много веков назад на островах Паутоо. Радость познания! Что может сравниться с этим прекрасным чувством? Поверьте, дорогой Парсет, я очень далек от того, чтобы обольщать себя надеждами необоснованными, но, мне кажется, я уже близок к решению главной задачи. Да, вы правы, современная наука, базирующаяся на объективном анализе фактов, не в состоянии еще объяснить всего, что утверждает легенда, поэтически воспевающая паутоанский Век Созидания. Но почему? Я наберусь смелости и отвечу вам: наука еще бессильна и легенда творилась не для нашей науки. Однако, согласитесь, людям, создававшим ее, были свойственны пытливость и дух дерзания. В легенде огонь поэзии, преклонение перед прекрасным, силой и тайнами природы и вместе с тем большая гордость могуществом разума и красотой побуждений человека. В легенде я улавливаю какую-то покоряющую подлинность, которой не могло коснуться время.

Вы пишете, дорогой Парсет, что легенда не исторична. Думаю, вы правы лишь постольку, поскольку она не выглядит историчной. Собственно говоря, мы очень мало знаем о прошлом человечества, так как история — это ложь. Да, ложь, быть может, самая благовидная из всех оттенков лжи, но все же ложь, ибо всякая история писана с чьей-либо точки зрения. Мы не всегда можем уловить, когда действительно менялись исторические события, а когда менялись взгляды на них. История пришествия Небесного Гостя, паутоанского Века Созидания написана с точки зрения жрецов, последователей легендарного Раомара. Убежден, совершенно убежден, что нам, стоящим на пороге XX века, надо суметь взглянуть на этот отрезок истории с нашей, реалистической точки зрения».

Сейчас уже трудно проследить за всей перепиской между Вудрумом и Парсетом, но все же видно, как Парсет постепенно начинает разделять точку зрения русского ученого, а вскоре становится непоколебимым сторонником его гипотезы.

Последняя тетрадь за 1901 год заполнена данными микробиологических исследований окаменевших существ. Что это были за существа, откуда они появились на Паутоо, почему исчезли — вот что занимало в то время ученого.

Затем следует значительный перерыв в записях. Видимо, все попытки решить эту загадку кончались неудачей.

Тетрадь за 1904 год: «Загадочные организмы, приведшие к окаменению сосуда, принципиально отличаются от всех известных науке живых существ».

В этой тетради самые подробные выписки о глубоководных кремниевых губках с иглами, образующими красивые сплетения, похожие на стеклянные кружева; о попадающихся в силурийских отложениях радиоляриях, имеющих кремниевый скелет; о содержании кремния — силиция в бамбуке, в междоузлиях которого образуются конкреции, на девяносто девять процентов состоящие из кремнезема; о силиции в кукурузе, овсе, ячмене и табаках; о жгутиках крапивы, по составу совершенно аналогичных со стеклом. В земной природе не так уж мало организмов, содержащих силиций, но они не похожи на те, что вызвали окаменение обрядового сосуда, нет! Шаг за шагом прослеживает Вудрум, какую же роль играет силиций в жизнедеятельности организмов, изучает процессы силициевого обмена и его влияние на физиологию растений и животных, а с выходом в свет работы профессора колледжа в Нотингеме Фредерика Стенли Киплинга углубляется в изучение кремнеорганических соединений.

Характерны записи за март 1904 года.

«Аналогия между кремнием — силицием и углеродом проявляется в том, что их предельные соединения с водородом, хлором и кислородом имеют одинаковое строение…» «У силиция, как и у углерода, ясно выражена тенденция к полимеризации, к образованию соединений с несколькими атомами силиция в частице…» «Из обзора главнейших классов кремнеорганических соединений видно, как велика аналогия между соединениями углерода и силиция…» «Существуют соединения силиция, не только построенные по одному и тому же типу и обладающие сходными формулами с аналогичными соединениями углерода, но и во многих случаях чрезвычайно близкие по химическим и физическим свойствам…»

И наконец, такие записи:

«Силиций, так же как углерод, способен давать огромное количество различных соединений. Две и четыре валентные связи… Атомы силиция, так же как и углерода, способны соединяться в длинные цепочки…» «Они должны давать соединения, подобные углеродистым, так называемым органическим. Должны! А если так, то почему не допустить, что в каких-то условиях эти соединения становились все сложнее и сложнее (как это происходило на нашей планете с углеродистыми соединениями) и наконец образовались вещества типа белков, приведших к зарождению силициевой жизни?»

Велика была прозорливость ученого, уже в те времена предвидевшего бурное развитие кремнеорганической химии. Вудрум был прав: силиций дает сложнейшие органические соединения. Как был бы он рад, узнав, что в наше время в практической жизни уже применяются кремнеорганические лаки и смолы, пластмассы и эластомеры, клеи, теплоносители и, самое главное, силициевые каучуки, имеющие сложную органическую структуру!