Александр Мирер - У меня девять жизней Страница 13

Девушка оттолкнула Кольку и длинным прыжком, как кошка, метнулась на голос.

— Прыжочки, — выдохнул Бурмистров. — Почему мы «Головастые», она спрашивала.

— И еще: «Почему мы не крии или не Пожиратели крыс». Одурела совсем!

— А если для них Нарана — нечто само собой разумеющееся, как письменность для нас? Эти Нараны…

— Да, в них что-то есть, — усмехнулся Колька. — Море обаяния! Постой-ка… — За дверью говорили. Он узнал басистый голос Брахака.

— …Опасно. Я не хочу брать сторону тех или других. Разбуди Раф-фаи, заставь подняться… Повтори утреннее лечение…

— Управляющий, ты боишься?

— Смири свой нрав. Приготовь раненого в дорогу. Теплой полуночи…

Именно в эту секунду Кольку и прихватило ощущение: влип. Бессмысленное такое, но безошибочное. Во что-то он ввязался или ввяжется, и будет ему очень нехорошо… Где же этот Ахука, интеллигент чертов? «Приготовь раненого в дорогу…» Хорошо, если к баросфере, а может, и еще кой-куда.

Он бы меньше беспокоился, разгуливай вокруг вооруженная охрана или толпы любопытных, пускай враждебные. Было не то что страшно, а чудно, как во сне. Плохого с тобой не делают, сам куда-то лезешь, и есть одна надежда

— проснуться…

Нанои вернулась, смотрит. Он кивнул ей, Володе сказал:

— Ты, значит, посиди, а мы потолкуем.

Подошел, присел на лежанку с нардиками.

— Мин, я слышал голос Брахака. Он говорил об опасности? Она смотрела на него, зажав руки между коленями.

— Опасно… сопротивляться тем… кто придет за вами… — мысленно переводил он ее слова, — чтобы отвести вас… к Железной дыне.

— Разве мы мешаем кому-либо?

Она покачала головой, не сводя с него глаз, и Колька злобно подумал, что такие глаза надо под паранджой прятать, наглухо, насовсем… Он разозлился — давно было пора. Он должен вернуться, и он вернется, понятно? Спросил четким официальным тоном:

— Кто желает нам зла?

Она ответила сдержанно:

— Раджаны никому не желают зла, Адвеста. Ученые Равновесия недовольны вашим пришествием.

— Это ваше Равновесие, это… охрана?

Слова «полиция» в языке не было.

— Охраняют Охотники… — Она прищурилась на Кольку, подняла ладонь выразительным движением: сейчас она объяснит именно то, что его интересует. — Они охраняют Равновесие от всего, живущего по ту сторону Границы, с чем не могут справиться наматраны.

— Наматраны?

— Животные и растения, охраняющие Равновесие на Границе.

«Граница — это мы понимаем», — подумал Колька и спросил:

— Но кто такие «Ученые Равновесия», Нанои?

— Что значит «Граница»? — перебил Володя.

Девушка ответила ему, а не Кольке:

— Граница отделяет Равновесие от диких пространств.

— Вокруг Равновесия дикие пространства? Да? А зачем вы их оставляете?

— спрашивал Бурмистров. — Николай, я путаюсь, переведи, пожалуйста…

Да, выходило малопонятное… Раджаны нарочно сохраняли вокруг Равновесия дикий лес, чтобы он вносил беспорядок в это самое Равновесие. Но Володя выслушал перевод, сказал: «Я понял, объясню потом», и спросил:

— Врач Нанои, почему Ученые Равновесия недовольны нашим приходом?

Помедлив, она ответила:

— Первая Заповедь Границы: «Случайное полезно, намеренное вредно».

— Не понимаю, — сказал Колька.

— Объясню, не перебивай, — снова предупредил Володя.

— «Намеренное вредно»… Мы, Охотники, намеренно ввели вас в Равновесие, ибо Раф-фаи был ранен, и нарушили первую Заповедь, — девушка всплеснула руками. — О-а, мы должны были прогнать вас, а я не позволила!

— Прогнать? — удивился Колька. — Но мы такие же люди, как и вы! В ваших заповедях нет мудрости, вредно случайное, а не намеренное!

Нанои нерешительно улыбнулась, словно он пошутил не слишком удачно, и потихоньку отошла к Рафаилу. Потом к нардикам. Из стены достала бесхвостого зверька с огромными глазами, перламутровыми, как у стрекозы. Поставила на лежанку. Зверек стоял на четырех тонких лапках, будто неживой.

— Еще один зверь, — буркнул Колька. — Так объяснись, ради бога, а то я сейчас рехнусь.

— Гомеостазис, — сказал Бурмистров. — Под Равновесием подразумевается гомеостазис. Динамическое равновесие, понимаешь? У них люди, животные и растения живут — ну, как это сказать, — в сообществе, да? В гомеостатическом равновесии, в общем. Правильно?

— Я остолоп, — сказал Колька. — А ты — гений.

— Ну, сразу уж и гений… Нас учили языку порознь, правильно? Словари у нас получились разные. Перевод понятия «динамическое равновесие» я случайно усвоил как «гомеостазис», а ты — как «равновесие». После я механически записывал, пока ты переводил в своей терминологии. А когда заговорил сам — понял.

— Орел, орел, — с удовольствием сказал Колька.

Некоторое время они молчали. Нанои возилась с нардиками, Володя конспектировал, а Колька думал, переваривая новую информацию.

Значит, гомеостазис — общество, которое находится в динамическом равновесии; человеческое общество вместе с природой. Даже не верится. И говорим, что текучка заела, о природе подумать некогда. Им легче, конечно

— у них вся жизнь заодно с природой, даже мяса не едят. Может, и правда — Равновесие? «Случайное полезно, намеренное вредно». Это же здорово придумано! Крепкая, хорошо уравновешенная система должна справляться со случайными воздействиями. На то она и уравновешенная система. Случайными, хаотическими толчками ее не повалишь. Нужен таран — намеренный, обдуманный удар. Намерения же бывают только у человека, потому что он сам — сложная система. Одна система действует на другую. Иными словами, нельзя допустить столкновения двух систем. Если Охотники станут пропускать через Границу кого-то по своему выбору — зверей там или «железных людей», то гомеостазис окажется под угрозой. Они могут пропускать вредных тварей, воображая, что делают полезное дело. Как у нас кроликов ввозили в Австралию, а потом они стали «проблемой номер один», «бичом божьим».

«Погоди, — подумал он. — При такой логике раджаны вообще не должны воздействовать на природу? Чепуха получается! Этот дом вырос не случайно. Следовательно, кому-то разрешено „намеренное“.

Кажется, он понял, кто здесь распоряжается. Открыл рот, чтобы спросить у Нанои, и увидел, что она не станет разговаривать.

Из-под стен выпрыгивали плоскохвостые крысы. Нанои, сжав губы, подталкивала переднюю к столу — ногой, кончиками пальцев. Сказала, не оборачиваясь:

— Земля отвернулась от Солнца. Пора.

Смеркалось быстро. Померк, погас внешний свет, пробивавший листья. Почернел прямоугольник входа. Зелень стен, медленно разгораясь, просияла холодным огнем.

На секунду Нанои и Колька встретились глазами. Теперь он отвернулся. Володя помогал снимать с больного «одеяло» — крысы срезали ветки, ковыляя на задних лапах. Лупоглазый зверек неподвижно сидел в своем углу.