Филип Фармер - Там, по ту сторону Страница 13

– Говорите, – прошептал Вестерн.

Горло Карфакса сдавило. Ведь, по сути, ему предстояло говорить с покойником. А что можно было сказать покойнику?

Стоп, одернул себя Гордон. Дурацкие мысли.

Конечно, согласно его собственной гипотезе, это существо вовсе не было человеком.

Но напоминание об этом не помогло. Независимо от того, чем именно оно было, он испытывал сейчас гнетущее чувство страха.

Понукаемый Вестерном, Карфакс разлепил наконец плотно сжатые губы:

– Здравствуйте, дядя.

– Здравствуй, Хэл.

– Теперь меня зовут Гордоном, дядя, – выдавил из себя он, с облегчением чувствуя, что спазм в горле понемногу ослабевает.

– Да, конечно, Гордон. Раймонд только что снова напомнил мне об этом, не так ли?

Карфаксу очень хотелось, чтобы состояние отупения, охватившее его, поскорее прошло, чтобы вернулась быстрота реакции и ясность мысли.

– У меня к вам несколько вопросов, дядя.

– Пожалуйста.

Карфакс мигнул несколько раз, тряхнул головой. Неужели глаза обманывают его? Или шар на самом деле сжимается и разжимается, словно электронное легкое выдыхает воздух, преобразуя его в мертвенно-механический голос?

Впрочем, человеческому разуму давно пора отказаться от подобного антропоморфизма.

– Как вы себя чувствуете, дядя? – спросил Карфакс и тут же устыдился бессмысленности этого вопроса – что может чувствовать покойник?

– Мне потребуется довольно много времени, чтобы объяснить тебе, как обстоят здесь дела, мой мальчик. Твоего времени. Здесь время – совсем иное понятие. И у меня нет слов, чтобы описать его... А у тебя нет времени. Раймонд говорит, что время – деньги, во всяком случае, в том, что касается «Медиума». Здесь одиноко, мой мальчик, хотя и нельзя сказать, что у меня нет знакомых. Просто это не та компания, которую я предпочел бы. Но они говорят, что через некоторое время странным будет казаться мир, который мы покинули... Не хочется в это верить...

– Мне очень жаль, дядя, что вы чувствуете себя несчастным, – сказал Карфакс, радуясь, что вопрос не оказался глупым. – Но там, где есть жизнь, живет надежда.

В ответ на его слова из громкоговорителя раздался бездумный металлический смех. Смеялся дядя долго – Гордону начало уже казаться, что он не остановится никогда.

– Я слушаю тебя, племянник.

– Да, дядя... Скажите, вы на самом деле изобрели машину для общения с... э... покойниками?

Наступила продолжительная тишина. Затем голос громко произнес:

– Я? Разумеется, нет! Ее изобрел мой племянник, Раймонд Вестерн! Он – гений! Величайший из когда-либо живших людей! Раньше у нас не было никакой надежды, а теперь мы...

– Почему не было?

– Да потому что, люди, умирая, становились отрезанными от мира, который покинули, простая ты душа. Похоже, ты никак не поймешь, что для нас изобретение «Медиума» было такой же радостью, как и для вас!

Что-то непонятное, неосознанное мешало Карфаксу поверить дяде...

Дяде?

Или существу внеземного происхождения?

– Скажите мне, дядя, можете ли вы, тамошние обитатели, пробиться в этот мир с помощью медиумов-людей? Или люди-медиумы – сплошное шарлатанство?

Вестерн резко выпрямился. Карфакс заметил это движение краем глаза и пожалел, что не может наблюдать одновременно и за ним, и за экраном.

Видимо, Вестерн пожалел о своей несдержанности, потому что снова откинулся на спинку стула; однако начал барабанить пальцами по пульту. Карфакс взглянул на часы. Если Патриция позвонит, ее вряд ли соединят с Вестерном.

Внезапно возникшая в поле зрения рука заставила его подпрыгнуть. Но это был всего лишь какой-то мужчина, который вошел, чтобы передать Вестерну записку. Тот развернул ее, прочел, нахмурился, положил в карман и встал.

– Я вернусь через несколько минут. Оставлю вас на попечение Хэрмонса.

Карфакс надеялся, что именно звонок Патриции отвлек Вестерна. Хэрмонс, конечно же, будет подслушивать, к тому же разговор со стариком наверняка записывается, так что Вестерн все равно узнает его содержание. Но, возможно, будет слишком поздно что-либо предпринять...

– Ваш племянник Вестерн только что ушел, – быстро заговорил он. – Вы можете говорить совершенно свободно.

Хэрмонс, удобно расположившись в кресле, освобожденном Вестерном, не смотрел на Карфакса и, судя по всему, не вникал в суть его слов. Но, может быть, он просто следует инструкции ни во что не вмешиваться.

– Что? – донеслось из громкоговорителя. – Что ты хочешь этим сказать? Почему я не должен говорить свободно в его присутствии?

– Ваша дочь...

– Моя дочь! Почему она до сих пор не поговорила со мной?

– Потому что боится прийти сюда. Боится Вестерна. Послушайте, если вы были убиты...

– Разве Раймонд не сказал тебе, что я не знаю, почему умер и как? Просто лег спать, а проснулся, если это можно назвать пробуждением, здесь. Это было таким потрясением для меня...

– Да-да, говорил. По телефону. Но если «Медиум» – не ваше изобретение, то над чем же вы работали, потребляя такое количество электроэнергии, что пришлось обратиться к Вестерну за материальной помощью?

Карфакс снова тряхнул головой. Шар, казалось, «задышал» чаше.

– Спроси у Вестерна, – ответил голос. – Я рассказывал ему обо всем в подробностях. Не трать время на подобные вопросы.

– Хорошо, я спрошу у него. Но объяснили ли вы ему, почему держали свою работу втайне от дочери, почему ей нельзя было знать даже о ее цели?

– Разумеется, нельзя. Я сооружал устройство для обнаружения, принятия и расшифровки сигналов из космоса. Она могла подумать, что ее папочка рехнулся. Но мне казалось, что я открыл определенную упорядоченность межзвездного шума, и если это окажется правдой... А до полной уверенности в этом имело смысл держать работу втайне.

– Но почему приемник потреблял такое количество энергии? Я бы еще мог понять, если бы у вас был передатчик...

Пульсация шара усилилась.

И вдруг Карфакс вспомнил, что на один вопрос ответа так и не получил. Он спросил у своего дяди, или у этого феномена, кем бы он там ни был, что-то в отношении... что-то относительно...

Вдруг шар словно бы вспух, окутался ярким сиянием...

Полуослепленный Карфакс откинулся назад, закричал, потом вскочил и кинулся к двери, которая автоматически предупредительно открылась.

В коридоре он упал на колени.

Яркий круг перед глазами начал медленно блекнуть и скоро исчез совсем.

Он так и остался сидеть на полу, прислонившись к стене, и тяжело дыша. Сердце, казалось, вот-вот проломит грудную клетку. Его колотило, но бедра и промежность были теплыми – позже выяснилось, что он обмочился.

Через несколько минут (секунд? часов?) над ним склонилось лицо появившегося из ниоткуда Вестерна.