Джек Макдевит - Рассказы Страница 13

— Мы что, в самом деле должны считать, что они говорят нам правду? — вопрошал он.

Следующий вопрос, который мне передали, звучал так: «Вы Бог?». Я колебался. Я был смущен.

— Маргарет, — сказал я, — но это же безумие. Он сочтет нас либо придурками, либо дикарями.

— Просто спросите его, — ответила она. — В конце концов, огромное количество народа задается этим вопросом.

— Но это же чистое политиканство, — воскликнул я. Хоукинс непрестанно в своих речах упоминал Бога и ссылался на Библию. Поэтому его и избрали. — Это же популизм, и ничего больше.

— Задайте вопрос, пожалуйста.

Я заскрежетал зубами, но просьбу выполнил.

— Вы Бог?

А ведь он уже назвал нас придурками. Оставалось только гадать, что он сейчас про нас подумает.

Ответ, пришедший через надлежащий отрезок времени, гласил:

— Нет.

Мне было интересно, что чувствуют сейчас сторонники президента — облегчение или разочарование?

Из Белого дома поступили очередные вопросы:

— Уважаете ли вы свободолюбивые нации? Планируете ли вы какую-то дальнейшую активность по отношению к нам?

— Полная бредятина, — сказал я Коммаджер. — На первый вопрос оно уже ответило, а на второй ответит простым «да» или «нет», что нам почти ничего не даст.

Коммаджер одарила меня той самой улыбкой, которая тридцать лет назад принесла ей корону Мисс Айовы.

— Правительство не интересует ваше мнение, Питер.

— Черт возьми, Маргарет, раз так, то я напомню вам, что оно выбрало в качестве собеседника меня, а не кого-нибудь из оравы политиканов Белого дома.

Я уселся перед телефоном, открыл крышку, набрал юпитерианский номер.

— Надеюсь, — сказала Коммаджер, — вы не собираетесь сделать то, о чем я подумала.

— Держись, крошка, — ответил я.

— Пит, я вам не крошка. Им это очень не понравится…

Телефон соединился с передатчиком. И я начал:

— Вы уважаете свободолюбивые нации? — после чего посмотрел на Коммаджер. — Ну вот, Маргарет. Вы довольны?

— Пит, не надо…

— Этот вопрос — просто шутка. Можете на него не отвечать. Способны ли вы назвать свое имя? И чего вы от нас хотите?

Дверь открылась, в комнату вошли два человека — приставы, мужчина и женщина. Оба высокого роста, на лицах выражение строгое, чтобы не сказать, суровое. Как у учителей, имеющих дело с непослушным и упрямым ребенком. Мужчина — афроамериканец — схватил мой сотовый телефон. Женщина — латинос — посмотрела на меня, вздохнула и проговорила в сторону собственного рукава:

— Он у нас в руках, Мак. Ситуация под контролем.

— О, Пит, — воскликнула Коммаджер. — Как ты мог так поступить? Почему?

— Да потому, что Белый дом хочет задавать вопросы… но такие, какие не ухудшат политической ситуации. А я хочу понять, с кем мы имеем дело.

Полагаю, если бы у них была такая возможность, то меня давно бы уже скрутили и удалили в места, которые политики любят называть не столь отдаленными, сколь потаенными. Пока пристав-мужчина висел у меня над душой, исполняя роль бдительного стража, женщина очистила офис от присутствующих.

— Все на выход! — скомандовала она.

Сотрудники нехотя потянулись из помещения. Я ловил их сочувственные взгляды, а Джон Келли, специалист по связям с общественностью, спросил, не хочу ли я, чтобы он связался с моим адвокатом.

Я не хотел. До этого пока не дошло.

На экране все еще пребывала Коммаджер.

— Пит, — на лице отражалась подлинная печаль. — Пит, ты нам нужен. Сейчас не время для разборок.

— Маргарет, — ответил я, — мы переживаем момент, который человечество запомнит навсегда. Нужно сделать все возможное, чтобы мы его не проиграли.

— Я думала, мы так и делаем.

Я видел, что она не больше верит своим словам, чем я.

— Подожди. Вице-президент хочет с тобой поговорить.

Лицо Маргарет на экране сменилось ликом Гувера.

— Пит, — спросил он, — в чем дело?

— Просто я подумал, что неплохо бы наконец перейти к самой сути, а не ходить вокруг да около.

— Пит, это не твой бенефис. Слушай, я понимаю твои чувства, но сейчас за все отвечает президент.

— Ладно. Но тогда ему придется действовать самому. Без меня.

— Пит, эта штука не будет разговаривать с кем-то другим. Послушай, ведь от нее может исходить угроза всей нашей планете. Это твой патриотический долг сделать все, что в твоих силах, чтобы…

— Почему вы не позволяете мне задать собственные вопросы? Маргарет могла бы передавать их вам, а вы в случае необходимости могли бы накладывать вето.

— Пит, я не понимаю, в чем проблема… что тебя не устраивает?

— Это исторический момент, мистер вице-президент. Первый контакт. Не обижайтесь, но вы играете в свои политические игры и думаете, что это все безобидно и безвредно. Однако мы имеем дело с пришельцем, у которого уже сейчас сложилось мнение о нашей планете как о мире, населенном придурками. И своими дурацкими вопросами мы только укрепляем его в этом мнении. А сейчас он еще и знает одного из этих идиотов — меня, И я больше не желаю играть в эти игры.

Лицо Гувера стало жестким.

— Боюсь, Пит, я должен настаивать на продолжении. Не хочу прибегать к угрозам, но можешь мне поверить, что вся ваша программа SETI может пострадать, если ты не согласишься на сотрудничество в момент, когда твоя страна в этом отчаянно нуждается. Да что там страна — вся планета!

— Делайте, что хотите, а с меня хватит.

Я вышел из офиса в сопровождении двух приставов, каждый из которых что-то там бубнил в телефон. На улице их было гораздо больше, и они сдерживали натиск приличной толпы репортеров, телеоператоров и просто зевак. Приставы провели меня до машины. Народ выкрикивал вопросы в мою сторону. Куда я направляюсь? Что бы я сделал, если бы оно действительно оказалось Богом? Зачем эти заморочки насчет свободы?

Приставы не дали репортерам пуститься за мной в погоню, когда я выруливал с парковочной площадки. Но я понимал, что домой ехать нельзя. Там покоя не дадут.

Я позвонил Сьюзен. В то время она была моей подругой. Предполагалось, что через несколько месяцев станет женой.

— Ты ящик смотрела? — спросил я.

— Да, Пит. С тобой все в порядке?

— Мне нужно убежище, где можно отсидеться.

— Через час вернусь домой. — Сьюзен работала лаборанткой в медицинском центре Стэнфордского университета в Пало-Альто. — Буду так скоро, как смогу.

Я засел в какой-то дешевой таверне, где созерцал на экране самого себя, задающего именно те вопросы, ответы на которые желали услышать американцы, хотя ученые мужи никак не могли взять в толк, с чего это я сбежал из Центра.