Владимир Малов - Открытие Америки или Перенос Коровушкина Страница 13

Но и сам Хью, как все другие, ничего не знал о том, что еще в 2097 году, за 35 лет до него, машина времени была построена в Китае. И что три китайских ученых, оповестив о своем величайшем изобретении мир, немедленно отправились в 1492 год, желая подтвердить тот факт, что Колумб каким-то образом раздобыл древнюю китайскую карту, на которой ясно были обозначены берега Америки.

И все-таки как можно было не знать того, что первым и истинным изобретателем машины времени был он сам, Николай Леонидович Коровушкин, потому что сконструировал ее раньше всех остальных?! Доказательство весом в полторы тонны, с двумя креслами экипажа, холодильником и душевой кабиной было налицо - стояло на этой иррациональной плоскости, поблескивая хромированными дегалями.

Факт, однако, оставался фактом: убедившись в реальном существовании машины времени конструкции Н.Л. Коровушкина, все остальные были всего лишь слегка удивлены - тем, что и Н.Л. Коровушкин тоже, оказывается, входит в число многочисленных изобретателей машины времени. Никто из потомков об этом не подозревал. Имя же НЛ. Коровушкина было всем хорошо знакомо по многим другим его славным научным свершениям, вошедшим в историю науки. Каким именно, никто из потомков не уточнял.

То сдержанное удивление, с которым была встречена его машина времени, потрясло Николая Леонидовича, пожалуй, едва ли не сильнее всего остального, что он увидел и пережил, попав на эту иррациональную плавучую плоскость.

Потом, немного освоившись и узнав о ее удивительных обитателях побольше, ученый не мог не осознать, что столь же потрясены должны быть и три китайца, которые хронологически были следующими после него изобретателями. Точно так же, как он, в качестве доказательства своего приоритета они могли предъявить тем, кто жид после них, диковинную машину, построенную в 2097 году и похожую на воздушного змея.

В свою очередь у американца Хью из 2132 года тоже, безусловно, испытавшего такое же потрясение, было неопровержимое доказательство для французов, итальянца и новозеландцев. Машина американца являла собой массивную конструкцию, точь-в-точь огромную металлическую бочку, поставленную на маленькие колесики. Над бочкой возвышался узкий помост, похожий на капитанский мостик, подняться на который можно было по металлической лестнице. На мостике громоздились какие-то странные агрегаты и еще одна бочка, поменьше, поставленная на попа. Не исключено, это тоже была душевая кабина…

А у французов из 2196 года было чем доказывать свой приоритет итальянцу и новозеландцам. Их машина времени, внешне похожая на шарообразный аппарат для подводных исследований, оказалась многоместной. Кроме самих авторов изобретения Пьера Дюма и Роже Лемерсье, она увлекла в путешествие по времени двух отважных исследовательниц -

Франсуазу Вильнев, несколько сухопарую, но очаровательную ученую даму, и жизнерадостную блондинку Мари Куше, меньше всего похожую именно на исследовательницу.

В этом ряду внешне столь разных машин времени была и машина образца 2265 года, в которой путешествовал отважный итальянец Джованни Манчини, опередивший своим изобретением новозеландцев.

В общем, с истинным автором машины времени творилась полнейшая, необъяснимая несуразица. Выходило, что ее изобретали, начиная с Николая Леонидовича, неоднократно, причем каждый раз она, несомненно, была работоспособной. Потом о величайшем изобретении напрочь забывали, несмотря на все Нобелевские и прочие премии, что было, конечно, просто несовместимо со здравым смыслом. А спустя десятилетия изобретали снова, чтобы потом опять забыть.

На самой вершине этой изобретательской лестницы хронологически располагались новозеландцы Пит Фергюссон и Майкл Морган, прибывшие из 2354 года. Их машины времени оказались самыми компактными из всех - это и были металлические браслеты на запястьях с разноцветными огоньками, на которые Николай Леонидович обратил внимание в первый же момент. Но ведь и жили Фергюссон и Морган в XXIV веке, когда научно-технический прогресс должен был достичь непостижимых высот…

По правде говоря, узнав, что машину времени можно носить на руке в виде браслета, Николай Леонидович, человек XXI века, оторопел от изумления и на время даже забыл обо всех мучивших его вопросах. Но когда он, горя нетерпением, попросил новозеландцев рассказать о чудо-браслетах как можно подробнее, в ответ те смущенно заулыбались, словно Николай Леонидович допустил явную бестактность. Потом Пит Фергюссон ответил:

- Рассказать, Ник, нельзя! Мы приняли Соглашение! Сейчас, Ник, объясню.

Так Николай Леонидович вдобавок ко всему остальному узнал еще, что между всеми путешественниками по времени, по необъяснимым причинам оказавшимся на иррациональной плавучей плоскости, было принято Соглашение, и, подумав лишь секунду, понял, что это правильно. Даже очень правильно!

Соглашение, пусть и не запротоколированное какими-либо документами, было вот о чем: поскольку все жили в разных веках, то решено было, что никто ничего о своем времени, а тем более об относящихся к нему научно-технических достижениях никому не рассказывает. Иначе жившие в более ранние века могли бы получить преждевременные знания и затем использовать их, пусть даже непроизвольно, когда вернутся в свои родные времена.

А это сулило непредсказуемые последствия для тех веков, которые являются для них будущим. Возможно, привело бы к фатальным поворотам в ходе истории. Которые могли, не дай Бог,нанести непоправимый вред тем, кто вернется с этой плавучей поверхности в свои более поздние эпохи.

Само собой разумеется, строжайший запрет касался и машин времени, столь не похожих друг на друга. Устроены они, очевидно, были по-разному, к тому же Николай Леонидович подозревал, что и в самом принципе их действия были определенные различия. К некоторым, вполне возможно, сравнение подвижным пузырьком пространства-времени никак не подошло бы…

Но Соглашение есть Соглашение, и все его свято соблюдали. Хотя невзначай, конечно, иной раз проговаривались, но так, по мелочам, чтобы немедленно спохватиться.

Именно поэтому, например, француз Пьер Дюма осекся, когда, заведя разговор о некоем научном центре под названием Лапидовиль, вдруг осознал, что Николай Леонидович ничего о нем знать не может и не должен, раз прибыл из того времени, когда Лапидовиля еще не существует в природе.

Точно так же американец Хью не договорил, какими именно работами Николая Леонидовича Коровушкина, великого ученого XXI века, он восхищается в своем XXII веке. Потому что вовремя сообразил: вдруг Николай Леонидович прибыл сюда, на корабль, из того года, когда до этих работ ему еще очень-очень далеко.