Юрий Иваниченко - Огонь в колыбели Страница 13

— Муса, но ведь, в конце концов, это внутреннее дело страны Живого Пророка. Нам-то что до их проблем? Мы должны были испытать систему и вернуться домой. Домой, Муса… Тебя ведь ждет матушка.

— Матушка меня простит. Надеюсь. Я знаю, что причиняю ей горе. А насчет внутреннего дела страны… Вы же военный, мой генерал, вы должны знать, как быстро подобные дела перестают быть внутренними. Так вот. Я решил уничтожить Колыбель. Я решил, что не должен давать шанса выжить Живому Пророку в той бойне, которую он собирается, развязать.

Вот оно, наконец. Слово сказано. «Уничтожить Колыбель…»

— Муса, мальчик мой, послушай меня внимательно, — генерал с усилием держал себя в руках. За его плечами, ползком, десантники уже разворачивали пластиковые рукава для подачи газа.

— Ты предъявил очень серьезные обвинения лидеру государства. Мы должны внимательно ознакомиться с имеющейся у тебя информацией и запросить ответ у Живого Пророка, наконец, вынести дело в ООН! Я обещаю тебе, что Колыбель будет опечатана и взята под охрану до вынесения вердикта. Но как же можно уничтожить то, что создавалось миллионами людей, уничтожить надежду человечества на прочный космический дом. Подумай, какие средства вложены в эксперимент…

Муса покачал головой:

— Не надо меня уговаривать. Поймите, я знаю, что говорю, и я принял решение.

— Муса, тобой владеет навязчивая идея. Остановись, подумай еще, поверь мне. Взвесь все. Ведь у тебя нет доказательств, одни предположения.

Юноша горько улыбнулся с экрана:

— Пусть так. Пусть меня объявят маньяком — это неважно. Важно то, что Колыбель перестает существовать. Даже если я ошибаюсь насчет Живого Пророка, я не хочу, чтобы Колыбель была. Чтобы она стала соблазном для всякого рода претендентов на мировое господство, лазейкой, в которую кто-то богатый и могущественный будет надеяться ускользнуть от ядерной войны. Да и не только войны — от экологической катастрофы, например. Я не хочу, чтобы они лелеяли саму эту мысль. Пусть поймут, что они находятся в одной лодке с нами, со всем человечеством, пусть поостерегутся эту лодку раскачивать. Я надеюсь, что теперь человечество не позволит строить вот такой индивидуальный рай без достаточных гарантий того, что там спрячется еще какой-нибудь живой бог.

— Но почему ты присвоил себе право решать такие дела? Человечество осудит тебя, как нового Герострата. И что это за экстремистские выходки? Если уж ты пришел к таким выводам в своих размышлениях, мог бы обратиться ко мне, к правительству, в ООН, наконец! Даже прямо на спутник выйти, что ты, собственно, и сделал. Кто затыкал тебе рот? Кто мешал говорить?

— Мы говорим уже много лет. Ну и что? Живому Пророку это помешало посылать на смерть детей? Мы — будем говорить, а Колыбель будет стоять и ждать, неуклонно превращаясь в гроб, в склеп, где кто-то, задраив шлюз и включив автономные системы жизнеобеспечения, может надеяться пережить человечество? Нет. Я могу это сделать, я должен это сделать — я сожгу Колыбель. Не о космосе нам сейчас надо думать, а о Земле.

Генерал увидел жест капитана: соединенные колечком пальцы. Газ пошел… Надо держаться, надо разговаривать с этим парнем, который совсем сошел с нарезки. Будь оно все проклято… Педагогических талантов за собой генерал никогда не знал. Может, его выручат друзья Мусы? Он оглянулся на бионавтов. Мария шагнула к пульту связи:

— Муса! Послушай, мы знакомы четыре года…

Но закончить ей не удалось.

— Мария, отойди. Я не могу сейчас говорить с вами, ребята. Мне тяжело вас видеть, я виноват. Постарайтесь понять. Слушайте меня, генерал!

Генерал, который как раз выяснял с наблюдающим психологом, сможет ли тот, вступив в разговор с Мусой, загипнотизировать сошедшего с ума бионавта, метнулся к экрану.

— Генерал, я оценил ваше терпение, но иллюзий не питаю. Я уверен, что пока мы тут с вами мило беседуем, ваши бравые вояки принимают меры против зарвавшегося желторотика…

Руководитель эксперимента испытал при этих словах непривычное ощущение — нечто вроде стыда.

— Я должен успеть. Поэтому… прощайте. Всем немедленно покинуть контрольный пульт! Через пять минут я замкну цепь, и Колыбель вспыхнет. Это все. Земля, ты слышала. Прощайте!

Генерал повернулся к безмолвно сгрудившейся за его спиной вахте и приказал:

— Быстро! Все вон отсюда! Капитан, вы тоже! И отходите как можно дальше от купола. Вызывайте пожарные вертолеты, спецвойска, вообще берите командование на себя. Я остаюсь. — И снова повернулся к экрану: — Муса, я не уйду. Послушай меня! Вот я — вдвое тебя старше, я много повидал в жизни, у меня пятеро детей…

— Все напрасно, генерал. Уходите. Вашей смерти я не хочу.

— Я останусь, Муса. Ты ведь понимаешь, мне теперь все равно…

— Да и мне тоже. На жалость не рассчитывайте.

— Какая жалость, идиот? Я обращаюсь к элементарному здравому смыслу…

Закончить мысль генерал не успел. Муса, торопясь, боясь испугаться, боясь позволить переубедить себя, замкнул контакт. Фонтан искр брызнул из панели пульта связи. Свистнули осколки взорвавшегося экрана монитора. Неправдоподобно быстро загорелся и потек пластик обшивки переборок.

Генерал, кашляя от едкого дыма, успел проскочить в щель заклиненной стальной двери. У входа его подхватили сильные руки капитана и поволокли прочь. Отбежав немного, генерал повалился на песок и закричал.

— Где вертолеты?

— Идут. Но они не успеют, смотрите!

Генерал с усилием приподнялся и сел. Купол Колыбели, подсвеченный изнутри багровыми зловещими зарницами, медленно раскалялся. Вишневое свечение переплетов арматуры наливалось нестерпимым блеском. Было видно, как бушующий внутри раскаленный воздух раздирает купол, вырываясь на волю, подобно сказочному огнедышащему дракону.

Капитан, вытирая мокрое лицо, растерянно сказал:

— Что ж там, автоматики пожаротушения нет, что ли…

— Да есть там автоматика. Муса же электронщик, вундеркинд чертов, отключил, наверное…

— А как же «фулл-пруфф», защита от дурака?

— Да в том-то и дело, что не дурак наш Муса… Ах, парень… Очень надеюсь, что он умер сразу, не мучаясь…

— Как вы думаете, генерал, купол выдержит? Хорошо бы. Выгорит внутри, да и все. А то как рванет…

И тут рвануло. Выбросив высоко вверх сверкающие обломки рассчитанной на прямое попадание метеорита конструкции, встал столб огня, окутанный струями черного дыма. Жар хлестнул кипящей волной. Вокруг купола плавился и спекался песок. Роем злых пчел летели в сторону безмолвно замершей толпы пылающие искры. Пламя ревело, металось, пожирая Колыбель. Языки огня вытянулись, коснулись неба и жадно лизнули синюю звезду Аль-Нушр-Джафар…