Джон Варли - Тысячелетие Страница 13

Авиакатастрофы похожи на торнадо. И те и другие любят откалывать мерзопакостные шуточки. Я видел отрезанные головы, совершенно целехонькие, висевшие на ветках на уровне глаз. Порой попадались кисти рук, сжимающие друг друга: мужская и женская или женская и детская. Так они и болтались на дереве- одни только кисти, отделенные от тела, которое разметало по округе.

Я взглянул туда, куда смотрел Том, пока не позеленел. Там была женская рука, довольно аккуратно оторванная. Крушение сыграло с ней одну из своих дурных шуток: воткнуло руку в землю с поднятой вверх ладонью и полусогнутыми, словно манящими, пальцами. На одном пальце блестело обручальное кольцо. При других обстоятельствах жест выглядел бы зазывно-сексуальным, и, видимо, именно это и доконало Тома. Я почувствовал, что, если не отвернусь, через минуту зрелище доконает меня тоже- и отвернулся.

Роджер Кин отлично смотрится в должности начальника Лос-Анджелесского отделения НКБП. Он немного похож на молодого Кэри Гранта со слегка тронутой серебром шевелюрой и покупает себе костюмы в Беверли-Хиллз. Роджер не из тех парней, что не чураются грязной работы, поэтому я не удивился, когда застал его стоящим под прожектором и наблюдающим за группой рабочих, которые, вооружившись яркими фонарями, карабкались в шаткую хвостовую секцию в поисках самописцев. Руки у Роджера были засунуты глубоко в карманы полушинели, воротник поднят, в зубах зажата незажженная сигара. Казалось, будто больше всего в этом кровавом бедламе его раздражает невозможность закурить сигару в насыщенном парами керосина воздухе.

Он поздоровался со мной и с Томом. Несколько минут мы постояли, обмениваясь банальными любезностями. Вы не поверите, как это помогает в подобных ситуациях. Я, наверное, мог бы изобразить вполне приличную имитацию светской беседы в самый разгар сражения.

Потом Роджер с видом собственника повел нас на экскурсию. В каком-то смысле он и впрямь был здесь хозяином, по крайней мере пока не рассказал нам обо всем, что обнаружил сам. Не подумайте только, что он был в восторге от своих находок. Вид у него был угрюмый, как и у нас, а переживал он, возможно, даже сильнее, потому что реже сталкивался с подобными сценами.

Мы брели, словно мрачные туристы, по развалинам, время от времени останавливаясь и пытаясь опознать наиболее крупные обломки.

Меня лично больше всего волновали СЗПД и РС, знаменитые черные ящики. Обойдя круг, мы вернулись к хвостовой секции. И как раз вовремя: рабочие только что нашли речевой самописец и, осторожно спустив его вниз, передали кому-то из стоящих на земле людей. Роджер радостно улыбнулся.

Я тоже был рад, но второй самописец более важен.

Новые модели СЗПД- чертовски умные машины. Старенькие регистрировали всего шесть показателей: скорость воздушного потока, компасный курс, высоту и так далее. Записи делались иголками на металлической фольге. Но на 747-м была одна из новейших моделей, которая записывала сорок различных параметров на магнитную ленту. Так что самописец поведает нам обо всех подробностях, начиная от положения закрылков и кончая скоростью вращения и температурой двигателей. Новые СЗПД превосходны во всем, кроме одного: они не такие прочные, как старые машины с металлической фольгой.

Мы с Томом поболтались поблизости, пока рабочие не вытащили второй самописец, а потом собственноручно погрузили оба ящика. Роджер своей помощи не предлагал, да я и не ждал ее. Вертолет, прилетевший обратно, забрал нас с собой к месту крушения «десятки».

Когда мы вернулись в аэропорт, уже всходило солнце.

На сей раз мы прошли через задний вход, и охрана сумела оградить нас от прессы. Нам показали отведенные для нас в здании Оклендского аэропорта помещения. Их было несколько: небольшая комната для высшего начальства, то есть для меня и моих ребят, средних размеров зал для вечерних совещаний, где все специалисты, вызванные нами для расследования, будут собираться вместе и обмениваться информацией, и, наконец, большой зал для пресс-конференций. Последние меня не волновали. Будем надеяться, скоро сюда заявится К.Гордон Петчер, пусть он ими и занимается. Чтобы на экранах телевизоров в шесть часов вы увидели его фотогеничную физиономию, а не мою, небритую и помятую.

Я проверил аппаратуру, познакомился со связистами из «Юнайтед», «Панам» и администрации аэропорта и еще раз увиделся с Кевином Брайли. Куда более жизнерадостный, чем во время нашей первой встречи, он уронил мне в ладонь пару ключей.

— Один от машины, другой от номера в отеле, — сказал он. — Машина на стоянке Герца, а номер в гостинице «Холидэй», примерно в миле отсюда. Съедете с аэропортовской подъездной дороги…

— Черт возьми, Брайли, я как-нибудь найду гостиницу. Их обычно не очень-то и маскируют. Вы прекрасно поработали. Простите, что так набросился на вас ночью.

Он взглянул на часы.

— Сейчас 7.15. Я сказал репортерам, что вы поговорите с ними в полдень.

— Я? К дьяволу, это не моя работа! Где Горди?

Парень явно не понял, о ком идет речь.

— К. Гордон Петчер. — Опять недоуменное молчание. — Член комитета. Ну, знаете, есть такой Национальный комитет по безопасности…

— Ах да, конечно. Конечно.

Брайли провел ладонью по лбу и, как мне показалось, тихонько вздохнул. До меня вдруг дошло, что парень устал не меньше моего. А то и больше: я ведь и дома соснул пару часов, и в самолете. По местному времени крушение произошло в 21.11, так что он, скорее всего, вообще глаз не сомкнул.

— Мистер Петчер звонил, — сказал Брайли, — и велел передать, что будет здесь только к вечеру. Он сказал, что вы сами можете провести небольшую пресс-конференцию.

— «Он сказал»… Черта лысого я буду проводить! У меня своей работы до хрена, Брайли. Мне некогда улыбаться в эти долбаные камеры! — Я осознал, что опять ору на беднягу-стрелочника, в то время как орать мне следовало на Петчера. — Извините. Послушайте, дозвонитесь ему и скажите, чтобы он скорее вылетал. Когда дело доходит до говорильни, он у нас главный по улыбкам. Конечно, формально Горди руководит всей операцией, но в самолетах он ни хрена не разбирается и прекрасно об этом знает. И еще он знает, что без меня и моих ребят, если мы не накачаем его информацией, он будет выглядеть дурак-дураком… Так что за все практические вопросы в течение следующих двух недель здесь отвечаю я. Но он мог бы сделать свою часть работы- вежливенько отдать себя на растерзание джентльменам из треклятой прессы. Все равно он больше ни на что не годен.

Брайли бросил на меня испытующий взгляд, очевидно желая угадать, взорвусь я сейчас или нет.

— Вы не думаете, что лучше бы вам самому с ним поговорить?