Cемен Слепынин - Фарсаны Страница 13

Тутус — самая отдаленная планета, полная противоположность Зирги. Солнце отсюда кажется не больше того шарика, который я проглотил вчера перед сном. Здесь вечные снега, голубые льды, тонкая и ядовитая атмосфера. Планета холодная и неуютная, но более удобная для освоения, чем Зирга. Здесь уже несколько лет существовали небольшие поселения зурган-добровольцев. Они добывали редкие на Зургане металлы. Одно время я — молодой, но уже опытный астролетчик — совершал регулярные рейсы между Тутусом и Зурганой, перевозя редкие металлы для строительства транспланетной дороги.

Проглотив вчера таблетку приятных сновидений, я улегся в постель и стал вспоминать свой последний рейс на Тутус. Ибо день возвращения на Зургану из этого рейса был для меня счастливым днем.

Мой планетолет, задрав в фиолетовое небо тускло поблескивающий нос, стоял на ровной площадке небольшого космодрома. В раскрытую пасть грузового отсека поселенцы затаскивали слитки. Дело продвигалось медленно: подъемные механизмы на этой насквозь прохваченной космическим холодом планете часто выходили из строя.

Около рабочих суетился начальник нашей экспедиции Данго-Дан, нерешительный, слабовольный и ворчливый пожилой человек.

— Не мешало бы побыстрее, ребята, — уговаривал он их.

В это время я, разминаясь после долгого сидения за пультом управления, с удовольствием бродил по льдистому берегу речки. Вместо воды здесь, дымясь, текла жидкая углекислота. Долго стоял около памятника Тутусу — первому астронавту из сулаков, погибшему здесь при посадке. В его честь и названа эта морозная планета.

Когда планетолет был загружен, Данго-Дан направился ко мне, и я услышал в наушниках его голос:

— Тонри-Ро! Хорошо, если бы ты, Тонри, поторопился. Строители транспланетной ждут материалы.

Весил я на этой планете раз в пять меньше, чем на Зургане. Поэтому быстро, в два — три приема, поднялся на площадку верхнего люка и стал ждать, когда неповоротливый Данго-Дан взберется ко мне.

Сняв скафандры, мы разместились в тесной каюте грузового планетолета. Я — у щита управления, Данго-Дан — сзади.

Планетолет легко оторвался от космодрома и быстро набрал скорость. Трасса Зургана-Тутус — была спокойной: ни метеоритов, ни комет. Я переключил планетолет на автоматическое управление и стал мечтать о первой межзвездной экспедиции, которая была приурочена к столетию Эры Братства Полюсов. Меня могли зачислить в экипаж звездолета. Ведь я ученый-астрофизик и второй пилот после Нанди-Нана. Я согласен быть на корабле кем угодно, хоть третьим, запасным пилотом. Возглавит экспедицию, конечно, Нанди-Нан.

Погруженный в мечты о межзвездной экспедиции, я чуть не упустил момент, когда надо было переходить на ручное управление. Почти весь экран локатора занимала Зургана — огромный полосатый шар. На полюсах находились благоустроенные космодромы. Оттуда металл на грузовых гелиопланах доставляли строителям.

— По-моему, сегодня лучше садиться на южный космодром. Оттуда ближе к дороге, — сказал Данго-Дан.

Но у меня появилась дерзкая мысль — совершить посадку в пустыне, прямо на пески, совсем близко от строительства.

Планетолет вошел в атмосферу и стал приближаться к пустыне. На экране возникли желтые волны песчаных барханов.

— Что ты делаешь? — забеспокоился Данго-Дан. — Не видишь разве, где космодром?

— Строители транспланетной ждут материалы, — повторил я его же слова.

— Не надо было этого делать, — умоляюще проговорил Данго-Дан, — разобьешь планетолет.

— Не бойтесь. Самое большее — слегка деформирую опоры.

— Не позволю своевольничать! — вдруг закричал он. В его голосе слышалось отчаяние.

Мне стало жаль его, но было уже поздно. Двигатели перешли на режим торможения. На экране замелькали барханы и многочисленные извилистые трещины. Их надо опасаться больше всего. Для посадки я выбрал самый пологий и мягкий бархан. Планетолет должен сесть на него, как на подушку. Нужен безошибочный расчет, чутье, вдохновение пилота, чтобы точно посадить планетолет в необычных условиях. И мои руки замелькали на щите управления среди многочисленных кнопок и верньеров.

Наконец опоры мягко вонзились в песок бархана. Двигатели заглохли. Планетолет слегка накренился, но по аварийным огонькам щита управления я видел, что даже опоры в полной исправности. Я ликовал.

Едва мы вышли на площадку верхнего люка, как на нас с визгом обрушился песчаный шквал. Данго-Дан встал сзади и, прикрывая глаза от пыли, с облегчением вздохнул:

— Повезло тебе, Тонри, с посадкой.

— Это не просто везение…

Но тут я заснул. Таблетка приятных сновидений, наконец, подействовала. Вернее, не заснул, а провалился в сон, как в яму. Заснул мгновенно и крепко.

Первое, что ощутил во сне, это песок. Он набивался в уши, в ноздри, противно хрустел на зубах. А сзади услышал облегченный вздох Данго-Дана:

— Повезло тебе, Тонри, с посадкой.

— Это не просто везение, а точный расчет, — несколько самоуверенно ответил я.

Спускаясь вниз, мы чувствовали жаркое дыхание пустыни. От раскаленных песков поднимался горячий воздух, сверху немилосердно-жгучим потоком лились солнечные лучи. Но песчаный шквал, к счастью, затих.

Мы увидели группу людей в серебристых комбинезонах. Они махали нам руками.

— Приглашают нас под купол дороги. Там прохладно, — пояснил Данго-Дан. — Идем туда.

Как я ни всматривался, никакого купола не видел. Заметив мое недоумение, Данго-Дан рассмеялся:

— Его и не увидишь. Он прозрачен, как воздух, — в словах Данго-Дана чувствовалась гордость энтузиаста транспланетной магистрали.

— Видишь вон там, — он показал рукой, — матово-белую полосу, прямую, как стрела? Это и есть основание дороги. Над ним прозрачный купол — тоннель из стеклозона. Вернее, два купола: внешний и внутренний. Когда дорога протянется от полюса к полюсу, из внутреннего купола выкачают воздух. В вакууме по белой гладкой полосе с огромной скоростью помчатся в электромагнитных полях скользящие поезда.

— Дешевле было бы обойтись воздушным транспортом.

Это замечание рассердило Данго-Дана.

— А пустыня? — недовольно спросил он. — Пустыня пусть, по-твоему, так и остается? Дорога — не только средство сообщения полюсов. Она нужна как первый этап для наступления на пустыню. Видишь по краям большие вогнутые чаши?

— Это верно, гелиостанции? — спросил я, вытирая пот с лица. Данго-Дан почти в три раза старше меня, но он не страдал от жары и шагал по раскаленным пескам довольно легко. “Привык он, что ли?” — с завистью думал я.