Филип Фармер - Распад Страница 13

К десяти часам утра в Среду восстановлен порядок в Лос-Анджелесе. Дестоунированные всех дней, кроме Среды, отправились в свои цилиндры. Граждане были потрясены, их объял панический страх, когда они обнаружили, что все одновременно оказались дестоунированными в полном мраке города. Лос-Анджелес превратился буквально в сумасшедший дом, все его граждане прошли небывалое в их жизни тяжелейшее испытание. Большинство не могла покинуть квартиры. Электрические дверные замки не открывались. Дома, рассчитанные на одновременное пребывание жителей только одного дня, кишели людьми, не имеющими ни малейшего понятия о том, что же произошло.

Отключение кондиционеров прервало поступление свежего воздуха в квартиры. Квартиры переполнились людьми, которые быстро использовали кислород. Гэнки бросились вырезать дверные замки, чтобы освободить людей. Процедура оказалась весьма медленной, хотя к делу привлечены были все свободные рабочие. Сказалась нехватка протонного оружия, ускоряющего дело, но органики и рабочие из Сан-Диего и Санта-Барбары действовали обычными пистолетами.

Это был настоящий ад; имели место сотни случаев умственного помешательства. Город оставался в смятении. Слишком потрясенные граждане не могли приступить к своим обычным делам.

Каждые десять минут дикторы вдалбливали зрителям, что тем следует не обращать внимания на лживые распечатки, подготовленные отвратительными социопатическими преступниками Дунканом и Сник. Необходимо немедленно уничтожать эти бумажки.

— Черта с два! — воскликнул Дункан. — Люди слишком любопытны и непременно прочтут их.

Комментаторы сообщали, что преступники все еще на свободе. Но их арест — дело ближайших дней. Тем не менее всем гражданам необходимо быть крайне внимательными. Если кто-то заметит эту пару, не следует пытаться задержать их. Преступники вооружены, они опасные убийцы. Граждане, увидевшие их, должны сообщить об этом органикам, которые будут действовать. Прозвучало короткое сообщение о смерти Дэвида Джимсона Ананды, Мирового Советника, и других зверски убитых в квартире Ананды на 125-м уровне.

— Они убили его! — тихо сказал Дункан. Он не удивился этому. — Но что они выведали от него с помощью ТИ перед тем, как прикончить?

Пока еще комментаторы ни словом не обмолвились, почему Мировой Советник, резиденция которого находилась в Цюрихе, Швейцария, инкогнито появился в Лос-Анджелесе.

— Ага! Вот что я тебе говорил! Весь город открыт нам. Они еще очень долго будут возиться с заменой замков. Заходи в любую квартиру!

— При том, что и гэнки и граждане знают, как мы выглядим?

На экранах появились их портреты, под ними биоданные.

— Мы быстро найдем, где спрятаться. Чертовски быстро!

Пополудни следующего дня они сидели на матрацах под козырьком скалы. Оба молчали. Дункан искал слова — как лучше сказать ей о том, что занимало его мысли эти дни.

Он произнес:

— Я не робкий, Тея. Я задаю себе вопрос… Конечно, можно выкинуть все из головы… Но мне надо знать.

— Знать — что? — Она повернулась на ягодицах, словно на шарнирах.

Дункан посмотрел ей в лицо. Вопрос не был для нее неожиданным.

6

— Ты любишь меня?

Она вздрогнула, хорошо — хоть не рассмеялась.

— Не знаю. Я… Что такое любовь?

— Довольно трудно определить. Однако большинство людей, полюбив, знают об этом.

Она сидела возле него на матраце. Теперь Сник встала и, глядя на него, вдруг присела на корточки.

— Я восхищаюсь тобой и глубоко уважаю. Возможно, так, как никогда и никого. А я знала многих мужчин. Я полностью доверяю тебе и никогда не предам. Пожертвую ли я ради тебя жизнью? Не знаю. Если готовность отдать свою жизнь за любимого и есть истинное испытание любви, то… я не знаю. Я могу подвергнуть за тебя свою жизнь опасности. Действительно, я уже много раз доказывала это и, без сомнения, сделаю еще.

Минуту Сник молчала. Пронзительный крик хищной птицы прервал тишину. Дункан увидел кружащуюся на ветру сойку.

— Ты определенно более чем хороша в постели. Но настоящая любовь это нечто большее. И тебе это известно. Захочу ли я прожить с тобой остаток моей жизни, иметь общего ребенка?

Сник покусывала губу.

— Я не думала об этом. Меня действительно не влечет эта идея. Я достаточно реально смотрю на вещи: обычная домашняя жизнь как жены и матери сделает… ну, если она не заставит меня биться о стену… сделает меня несчастной. Но…

Он выждал несколько секунд.

— Но что?

Сник боролась с собой.

— Я просто не знаю. Любить — значит быть помешанной на ком-то, одержимой. Это чувство несомненно исчезает после долгого общения и сменяется спокойствием любви. Чувствовать себя с партнером раскованно, скучать без него и все такое. Нет, я не рехнулась. А ты?

— Я мог бы стать счастливым.

— Ты одержимый?

— Не думаю, что это непременность любви.

Поднявшись, Сник глядела вдаль.

— Уверена, это так. Но я не помешалась на тебе в том смысле, в котором я сказала. Мысль быть с тобой всю жизнь не вызывает во мне трепета. Это не то, без чего я не смогу существовать. — Она взглянула на него. — Надеюсь, я не причинила тебе боли. Но я не была бы искренней, сказав, что действительно люблю тебя так, как ты понимаешь любовь. Говоря по правде, Дункан, если я что-то и люблю, так это мою работу. Я имею в виду работу, которой занималась, пока эти подлецы не отняли ее у меня. Вот, что я любила, вот, что воистину делало меня счастливой. Время от времени я жила с мужчинами. Ничем хорошим это не кончалось. Они надоедали мне… я доходила до предела. Знаешь, я не хочу больше об этом.

Сник опять опустилась перед ним, заключив его большую руку в свои ладони.

— Я обязана тебе своей жизнью. Но это не означает, что я должна любить тебя так, как ты этого желаешь.

— Друзья?

— Нет, мы больше, чем друзья.

— Все в порядке. Мы больше, чем друзья. Вполне достаточно для меня. Тема исчерпана… пока ты сама не поднимешь ее.

Сник поднялась и направилась к лесу. Дункан чувствовал себя отвергнутым. А имел ли он на это право? Право? Что значит — право?

Лицо ребенка проплыло перед его мысленным взором. Это было то же лицо, которое промелькнуло перед ним недавно. Он узнал его — себя, пятилетнего. В первый раз Дункан увидел свое лицо — лицо десятилетнего мальчика — да и то не был уверен, что это он. Тогда черты были определенно его, но черты пятилетнего… Лицо выглядело очень печальным.

Он встряхнул головой — лицо исчезло. Что означают эти галлюцинации? Умственное расстройство? Он не знает, да и что можно с этим поделать?