Джон Стиц - Глубокий сыск Страница 13

Скрепя сердце я вынужден был признать, что эту камеру можно ценить на вес артефактов. Конечно, большая честь — не зависеть от техники, но камера работала за целую бригаду оперативников У меня бы сроду не хватило денег нанять столько народу.

Жара и пыль гнали меня обратно в самолет, но я невольно задержался у камеры, залюбовавшись пейзажем. Я так долго проболтался на Танкуре, что вид с вершины холма уже представлял собой приятное разнообразие после надоевших равнин. Местность вокруг городища была такой же плоской, как и всюду в окрестностях Даллада, но справа, почти параллельно другой стороне холма, виднелись невысокий вал и длинный, извилистый овраг. Видимо, так часто бывает вблизи холмов и плато. С такой высоты кустарники внизу казались не больше маковых зерен.

В разумном удалении от края обрыва я встал на ноги и пустился в дальний путь к ожидающему меня самолету и бойкому на язык летчику.

Когда я вернулся из страны раннего вечера, календарные сутки уже клонились к ночи. Моя контора так раскалилась, что пластик плавился. Ну, может, пока не плавился, но воняло очень похоже. От ремонтников — ни ответа, ни привета. Может, сами сегодня еще придут, раз не позвонили, чтобы их не ждали? Ну да ладно, я и так провел полдня в холоде и уюте.

Я заскочил домой, чтобы наскоро принять прохладный душ. Квартира у меня маленькая: миникухня, небольшая спальня, санузел и скромная гостиная. Вид из окон неважнецкий — я живу на нижнем этаже в узком переулке вроде того, где находится моя контора. Впрочем, это отвечает и моим вкусам, и моему кошельку (квартиры на солнцепеке, который мне и даром не нужен, стоят куда дороже).

Трубы светопровода подают солнечный свет в нишу у потолка. В этот поздний час мои окна уже потемнели в своих бесплодных усилиях создать искусственную ночь для моих биологических часов.

Переоделся я в гостиной, чтобы мимоходом полюбоваться картинами.

Моя коллекция — это винегрет из произведений искусства разных цивилизаций, но в то время мои стены были увешаны почти исключительно образцами творчества вомперийцев. Большинство художников составляли свои картины из простых элементов — кружочков, квадратов и точек, — выстраивая из них сложнейшие композиции. Интересно, почему при всей своей любви к геометрическим фигурам они брезгуют равносторонними треугольниками? М-да, а ведь найденная на раскопках шкатулка была украшена треугольником.

Одна из картин в особенности напомнила мне орнамент на вазе из хранилища, уничтожив последние сомнения, что университетская экспедиция действительно отыскала невероятно древнее поселение вомперийцев. Насколько мне известно, вомперийцы живут только в этом регионе Галактики, на шести планетах. Вероятно, их цивилизация зародилась на одной из этих шести планет, а потом они расселились с помощью какого-то другого народа звездопроходцев по другим планетам. Беда только в том, что ни один из этих народов не одержим историей так, как земляне, и потому никому доподлинно не известно, где колыбель вомперийцев.

Я встал, печально размышляя, что, кажется, чего-то тут недопонимаю, и вышел на улицу. В пекло, где в пору было тараканов жарить. О, найдите мне планету, которая существует под лозунгом «Не правится наш климат подождите пять минут!» Я даже готов внимать нелепым беседам о переменах в погоде.

Я дошел до стоянки, сел в скиммер и добрался до другой стоянки в районе, который решил посетить. Побрел по широкой огненно-горячей улице, жалея что зря потратил время на душ.

Вначале мне попался бар, рассчитанный на дерджонийцев. Нет, это здание не сияло белым огнем, как раскаленная домна, но от сознания, что в такую жару оно еще и ота-пли-ва-ет-ся, меня прошиб пот. Несколькими дверями дальше находился не столь экзотический бар, где учитывались интересы всех «Солнечный Песок» с его ярко освещенными залами. Туда я и вошел.

Хозяевам «Песка» очень повезло, что на Танкуре полным-полно дешевой солнечной энергии. Это не бар, а какая-то мечта сумасшедшего спеца по термодинамике. На спинке каждого стула имелось сопло, как на звездных лайнерах. Благодаря ему дерджонийпы, вентамцы и вомперийцы могли сидеть под струей отработанного пара с кухни, а земляне — головой в холодильнике. Одно преимущество — о вентиляции можно не беспокоиться. Отобранная для сегодняшнего дня музыка представляла собой жалобное дребезжание с подвыванием — автор, верно, силился создать произведение, одинаково приятное для слуха всех четырех цивилизаций, но получилось нечто универсально-отвратное. Я высматривал кое-каких своих знакомых, которые всегда в курсе дел на черном рынке, но вместо них узрел кое-кого еще. А именно Берто.

Он заметил меня почти в тот же момент и, извинившись, встал из-за столика, где веселилась компания его друзей. Столик был уставлен полупустыми бокалами с красным вином.

— Как тебя сюда пустили? — спросил я Берто.

— Думаю, только вентамец может сказать, сколько лет другому вентамцу. Эти бармены уже устали ломать голову, старик.

— Я могу сказать, сколько тебе лет. — Я схватил его за руку и перевернул ее ладонью вверх. Складки и линии на его ладони образовывали определенный узор. По мере того как вентамец стареет, квадратики в этом узоре съеживаются.

— Ну, ты — человек непростой. Что ты здесь делаешь? У тебя вид такой… ищеечный.

— Точно. Видел сегодня Бертильона или Зандервельдта?

— Не-а. А зачем они тебе?

Я поделился с ним частью истории.

— Зачем напрягаться? Там Танто работает. Он тебе может сказать, не продает ли кто эти самые артефакты.

— Танто — это крайний справа, что ли? Который только что пролил на себя весь стакан?

— Он самый.

— Польщен. — Я направился к свободному столику, задержался. — Поговори с ним потихоньку. Если он действительно знает, что сейчас делается на рынке, вы вдвоем подойдете ко мне.

— Сколько?

— Я вас чем-нибудь угощу.

— Маловато будет.

— Бертильон и Зандервельдт получат свободу. Они мне кое-что должны. Если подбросите мне что-то очень важное, получите добавку.

— Лады, старик. — Берто широко ухмыльнулся.

Будь он землянином, я потрепал бы его по голове, но у вентамцев волосы редкое и тонкие да и жест такой у них не принят. Взамен я легонько шлепнул Берто по руке.

Я нашел столик, включил холодную струю и заказал нечто, чтобы промочить горло. Вскоре ко мне присоединились Берто и Танто и почти одновременно появился официант с моим заказом.

— Мы будем то же самое, что и он, — заявил Берто официанту, на вид моему ровеснику.