Павел Амнуэль - Конечная остановка (сборник) Страница 13

Алкин понимал, что должен испытывать по отношению к Бакли неприязнь, и, пожалуй, действительно испытывал, но именно потому, что должен был, и вместе с этим естественным чувством ощущал еще и неуместное чувство вины, будто он перед Бакли в чем-то провинился, хотя ни сном, ни духом…

Главный констебль вернулся за свой стол, на котором стоял дисплей компьютера и лежали вперемежку папки – черные, зеленые и коричневые, – листы бумаги и несколько книг, названия которых Алкин не сумел разглядеть. Гостя усадили в кожаное кресло, явно предназначенное для посетителей, а не для задержанных, а Сара устроилась на коротком, тоже кожаном, диванчике напротив окна, так что Алкин со своего места видел нависшего над столом Бакли и слышал голос сидевшей за спиной Сары. Ему так не нравилось, он хотел повернуть кресло, но тогда оказался бы спиной к хозяину кабинета, что было бы верхом неприличия.

– Вы хотели посмотреть документ? – сказал Бакли и протянул лист бумаги в пластиковом пакете. – Это ксерокопия, можете взять с собой.

Лист был исписан с обеих сторон не очень ясным почерком, разобрать отдельные слова было трудно, Алкин не стал и пытаться, стараясь понять общий тон документа и недоумевая по поводу того, почему главный констебль Диккенс (именно он, скорее всего, писал эту бумагу) не воспользовался пишущей машинкой, наверняка была у него такая в участке.

Текст документа повторял то, о чем вчера рассказала Сара, разве что написано было канцелярским стилем, без эмоций, и невозможно было понять, как отнесся лично Диккенс к тому, чему стал свидетелем. Но документ содержал еще кое-что, о чем Сара не говорила – адреса потерпевших. Был там, естественно, адрес и самого ученого. Подняв взгляд на внимательно следившего за ним Бакли, Алкин спросил, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучало лишнее в данных обстоятельствах волнение, которое он почему-то уже испытывал, еще не получив ответа на заданный самому себе мысленный вопрос:

– Прошу прощения, нет ли у вас карты Бакдена?

И добавил для ясности:

– Наверно, названия улиц не менялись за прошедшие семьдесят лет?

Бакли молча вытащил из-под папок сложенную вчетверо карту и протянул Алкину. Карта оказалась новой, выпуска 2005 года, с обозначением сооружений, которых в 1936 году не было в помине. На обороте Алкин нашел, как ожидал, алфавитный список улиц с обозначением квадрата их расположения на карте. Взял со стола, не спросив, чистый лист бумаги и ручку, переписал названия и координаты, ощущая макушкой пристальный взгляд главного констебля, а спиной – взгляд Сары. Отметил на карте нужные места, написал рядом с каждой точкой даты, внимательно изучил плоды собственного творчества и положил карту на стол. Бакли вытянул шею, Сара подошла и встала сбоку, наклонившись, чтобы лучше видеть.

– Обратите внимание, – сказал Алкин. – Кэп Коффер был первым пострадавшим, его дом находится ближе других к дому Хэмлина. Дальше всех расположен дом, где жил Коллинз, последний из пострадавших.

– Точно! – воскликнула Сара. – Тайлер, почему мы с тобой не обратили на это внимание?

Алкина кольнуло это обращение, он не хотел видеть, каким взглядом Сара смотрела на своего жениха (жениха, да, тут и слепой бы заметил).

– Ну… – протянул Бакли. – Похоже, что так. И что? Может, и Диккенс обратил на это внимание, но не написал в отчете, потому что… Да потому, что это ничего не объясняет! Коффер жил ближе всех – от этого понятнее, как он оказался заколот, если дом был заперт со всех сторон? Дальше всех жил Коллинз, и что?

– Это странно, вам не кажется? – пробормотал Алкин, обращаясь скорее к Саре, чем к Бакли.

– Да, – сказала Сара, – кажется.

– Нет, – буркнул главный констебль, – не кажется.

– Алекс, – Сара обернулась к Алкину, – расскажите Тайлеру то, что вы вчера не успели рассказать мне.

– Дорогая, – сказал Бакли, и Алкина кольнуло ощущение неприязни к этому уверенному в себе человеку, – из твоего пересказа я ничего не понял. Не думаю, что пойму что-то из рассказа господина Алкина. Но готов выслушать. Только не здесь, хорошо? Я проголодался, и наш гость, наверняка, тоже. Двинемся?

Двинулись. Карту, сложив ее и сунув в сумку, Алкин захватил с собой. Впереди шел Бакли, уверенно подхватив Сару под руку. Он не торопился, старался идти так, чтобы Саре не пришлось ускорять шаг, он и на гостя оглядывался: не отставай, мол. Алкин плелся сзади и злился, понимая, что все напрасно, никого он ни в чем не убедит, никому ничего не докажет, для Бакли эта старая история – лишь способ сделать приятное Саре. Если ей интересно, то и он сделает вид…

«Башня» была то ли рестораном, то ли кафе-баром, по местным меркам и не поймешь. В Кембридже или, тем более, в Лондоне это заведение сошло бы за небольшую забегаловку, где было всего пять столиков, сгрудившихся у высокой барной стойки, за которой стояла, а точнее сказать, возвышалась улыбчивая миссис Робертсон. Бакли уверенно направился к столику у окна, отодвинув стул для Сары и жестом пригласив Алкина сесть так, чтобы на него падал свет с улицы.

– Как обычно? – спросила миссис Робертсон. – Гостю тоже?

– Тоже, – коротко отозвался Бакли, усаживаясь между Сарой и Алкиным. Он хорошо видел обоих, а сам представлялся Алкину тенью на фоне светлого квадрата окна.

Не прошло и минуты, как на столе оказались тарелки с вкусно пахнувшим супом (овощи, определил Алкин, не люблю, но надо, неудобно отказаться), тарелочки с овощными салатами и на специальном блюде – что-то вроде котлеток, тоже, как показалось Алкину, овощных. Похоже, заведение миссис Ричардсон было вегетарианским, и Алкин бросил удивленный взгляд на темную фигуру главного констебля – как-то не вязалось в его представлении: Бакли и вегетарианская пища. Или он специально привел сюда гостя, чтобы тот понял свое никчемное положение? Вроде нет, хозяйка относилась к Бакли, как к завсегдатаю, и Саре улыбалась, как старой знакомой. Может, вегетарианское здесь готовили только днем, а вечером кормили посетителей более калорийной пищей?

Суп, однако, оказался вкусным, котлетки действительно овощными, но таявшими во рту, а салат Алкин съел так быстро, что следившая за ними хозяйка немедленно принесла добавку. Ели молча, Алкин то и дело поднимал глаза на Сару, время от времени их взгляды встречались, и тогда случались короткие, но вполне, как казалось Алкину, ясные диалоги – ясные им двоим, и, как он надеялся, непонятные главному констеблю.

«Мне неловко здесь…»

«Все хорошо, Алекс…»

«Этот твой Тайлер… Он ничего не хочет понять».

«Он не мой, уверяю тебя. А разве ты был уверен, что тебя поймут?..»

«Нет. Я рад хотя бы тому, что сижу здесь. Но третий лишний…»