Роберт Говард - Кровь богов Страница 13

- У меня обойма только в винтовке, - пробормотал Хокстон. - Кажется, наша песенка спета. Они дождутся темноты, а потом нападут. Один из нас может бежать ночью, а другой останется здесь и отвлечет их. Но если вы не согласны, нам остается только сидеть и ждать, пока нам перережут горло.

- У нас есть один шанс, - сказал Гордон. - Если мы убьем Шалана, остальные уйдут. Ему самому не страшен ни человек, ни дьявол, но его люди боятся джинна.

Хокстон резко засмеялся:

- Ерунда! Шалан не даст нам такого шанса. Мы сдохнем здесь. Оба только Аль Вазиру арабы не причинят вреда. Но они ничем и не помогут ему. Черт бы его побрал! Почему он сошел с ума?

- Да уж не очень-то деликатно с его стороны, - сказал Гордон с тонкой иронией. - Дурно с его стороны спрятать рубины и забыть... И никакие пытки не помогут ему вспомнить о тайнике.

- Не в первый раз из-за камешков пытают человека, - отпарировал Хокстон. - Дружище, вы не представляете себе ценности этих камней. Я видел рубины только один раз, когда еще Аль Вазир был правителем Омана. Но и одного взгляда достаточно, чтобы сойти с ума. История этого сокровища звучит как сказка из "Тысячи и одной ночи". Только Господь знает, сколько женщин отдали свои души, а мужчин - жизни за Кровь Богов, с тех пор как Алааддин Муххамед из Дели разрушил индуистский храм Сомнат и взял камни в качестве своей добычи. Это было в 1294 году. Рубины выжгли красную тропу в Азии. Где бы они ни появлялись, там проливалась кровь. Я отравил бы собственного брата, чтобы завладеть ими... - Дикое пламя в глазах англичанина не оставляло сомнений, что он готов на все.

Внезапно Гордона захлестнуло отвращение к этому человеку.

- Пойду-ка я накормлю Аль Вазира, - резко сказал он.

Стояла тишина, но они знали, что их враги ждут ночи с безграничным терпением сынов пустыни. Солнце склонялось над холмами, ущелья и горы обволакивались глубокими голубыми тенями. Далеко на западе в темной синеве дрожала и мерцала серебристая звездочка.

Гордон вошел в большую пещеру... и застыл на месте, пораженный видом пустого столба. Одним прыжком он достиг его и склонился над обтрепанными концами толстой веревки, которые говорили сами за себя. Аль Вазир нашел способ освободиться. Медленно, но упорно работая своими острыми ногтями целый день, безумный разорвал толстые волокна прочной веревки. И ушел.

6

Гордон вышел из Орлиного Гнезда и коротко сказал:

- Аль Вазир сбежал. Я пойду искать его в пещерах. Оставайтесь на карнизе и наблюдайте.

- Зачем тратить последние минуты своей жизни, разыскивая лунатика по этим крысиным норам? - проворчал Хокстон. - Скоро стемнеет, и арабы нападут на нас...

- Вам не понять, - огрызнулся Гордон, отворачиваясь.

Мысль о задаче, стоявшей перед ним, не доставляла удовольствия. Искать сумасшедшего в темных пещерах - это еще полбеды, но необходимость опять силой усмирять своего друга вызывала отвращение. Однако это нужно было сделать. Убежав в пещеры, Аль Вазир мог причинить вред не только себе самому, но им тоже. Кроме того, безумца могла сразить шальная пуля.

Поиски в нижнем ярусе оказались бесплодными, и Гордон поднялся по лестнице на второй ярус. Когда он полез через дыру в верхнюю пещеру, у него возникло неприятное чувство, что Аль Вазир подстерегает его на краю проема, чтобы ударить камнем по голове. Однако его ожидали лишь пустота и безмолвие сумрачных пещер. Душу американца переполняло отчаяние. Аль Вазир мог притаиться в любом из сотен закоулков и ниш, а у Гордона было так мало времени.

Лестница, связывавшая второй ярус с третьим, была в этой же пещере, и, посмотрев снизу вверх через проем, Гордон поразился, увидев над собой круг голубой синевы с мерцающими звездами. И тотчас стал подниматься наверх.

Здесь Гордон обнаружил еще один, не замеченный ранее, выход из пещер. Лестница вилась по стене и проходила через круглое отверстие в своде самой верхней пещеры. Он полез наверх, как трубочист в дымоход, и вскоре его голова показалась над краем проема.

Он вылез на самую вершину горы. На востоке каменная стена резко поднималась вверх, загораживая вид, но зато на западе он увидел виднеющийся в сумерках почти отвесный склон. Он замер, услышав, как посыпалась галька, словно под чьей-то осторожной стопой. Мог Аль Вазир выбраться через этот лаз? Мог ли он быть там внизу, на темнеющем отроге? Если это он, то, поскользнувшись, безумец может разбиться насмерть.

Пока американец пристально вглядывался в сгущающиеся тени, снизу донесся крик:

- Это я, Гордон! Бедуины готовятся напасть на нас! Я вижу, как они собираются среди камней!

С проклятием Гордон снова посмотрел вниз. Больше он ничего не мог поделать. С наступлением темноты Хокстон не сможет удерживать карниз один.

Американец осторожно спустился, но, прежде чем он дошел до карниза, наступила темнота; лишь слабый свет звезд лился с неба. Англичанин, притаившийся на краю выступа, смотрел вниз, в мрачную бездну теней.

- Они идут, - шепнул он, прицеливаясь. - Слышите?

Стрельбы не было... только осторожный шорох обутых в сандалии ног по камням. Из ночного мрака появилась темная масса и подкатилась к подножию горы. Стали различимы отдельные фигуры, но не имело смысла тратить пули, стреляя по теням, - люди в белом выдержат огонь. Арабы были уже на тропе... они поднимались, и в руках у них поблескивали стальные стволы винтовок. Осажденные видели поблескивающие белки глаз смотревших снизу вверх бедуинов.

Гордон и Хокстон начали стрелять; темноту разорвали вспышки выстрелов. Свинец впивался в человеческую плоть. Бедуины закричали. Их тела скатывались с тропы и разбивались на камнях внизу. Где-то позади в темноте Шалан ибн Мансур криками подгонял своих подданных. Хитрый шейх не собирался рисковать своей шкурой, участвуя в нападении. Хокстон, безостановочно стреляя из винтовки, проклинал его.

- Тхибхахум, бисм эр расул!* - раздался душераздирающий вопль, обезумевшие бедуины продолжали с боем продвигаться наверх, рыча, как бешеные псы, от ненависти и жажды разорвать неверных на куски.

* Тхибхахум, бисм эр расул - пусть они сдохнут! (арабск.)

Гордон спустил курок, но выстрела не последовало - кончились патроны. Он поднял винтовку, как дубинку, и шагнул к тропе. Белая фигура замаячила перед ним, устремившись к проходу на карниз. Удар ружейного приклада разбил голову бедуина, как яичную скорлупу. Выстрел опалил брови Гордона, но приклад его винтовки разбил плечо еще одному врагу.

Хокстон выпустил последнюю пулю, отшвырнул винтовку и бросился в сторону американца с саблей в руке. Он зарубил бедуина, который забирался на край карниза с ножом в зубах. Арабы сбились в беспорядочную толпу под выступом, воя, как волки, и отступая под градом ударов приклада и сабли.