Дмитрий Щербинин - Ковер Страница 13

- Ведьма Брохаура, - вздрогнула девушка, - я слышала это имя. Все злое подчиняется ей. И этот город только служит ее прихоти. Она самая могучая колдунья... И буря, и тьма - все подвластно Брохауре...

При упоминании имени этой ведьмы, свет от звезды стал все более меркнуть, в углах появились зловещие тени, а над головами завыло, загрохотало потолок стал сотрясаться. В это же время, крысы очнулись, они засуетились, забегали вокруг недвижимо лежащего, дремлющего карлика Сроби. Но вот все они замерли, и вдруг построились в прямые колонны, подхватили своего господина, и стремительно унесли в одно из чернеющих отверстий в стене. Подвал опустел, а над головой продолжала неистовствовать, реветь буря; потолок содрогался все сильнее, с него сыпала какая-то труха - становилось все темнее и темнее; вот неожиданно взвыл и ворвался в помещение ток ледяного воздуха.

- Это Брохаура... - промолвил тогда Унти, и обнял за руку девушку, прижался к ее плечу.

- Нам нужно уходить. Скорее! - вскочил на ноги.

- Поползем следом за крысами. Иного пути нет, да и бедного Сроби нельзя оставлять в такой беде. Быть может, он и скуп и угрюм, но ведь не только плохое в нем...

Тогда девушка подхватила свою косу, прошептала несколько едва слышных слов, и вот огромные эти пряди уменьшились, сложились ей по длине до плеч, но при этом сияли не менее сильно, чем солнечные лучи в летний безоблачный полдень - стоило только взглянуть на них, и вот на душе становилось тепло, легко. Но не время было любоваться на волосы - потолок в нескольких местах с ужасающим треском проломился, и из проломов этих хлынули стремительные полчища снежинок - они с ревом складывались в стремительно изгибающиеся, нестерпимым холодом обдающие колонны, и колонны эти разрастались, выбивались из глубин своих темными вуалями, трепетали, разрывали, вновь сходились. Только за мгновение до этого любовался Михаил на пряди солнечные, а тут уже оторваться не мог от этой ужасающей круговерти. Вот показалось ему, будто выступает необычайно длинный нос, вот еще и расширяется, воздух вдыхая, вот рокочет: "У-у-у - русским духом пахнет!.." - вот уж и глаза выпученные проступили, но тут девушка подхватила его за руку, и повлекла за собою. Унти сам держался за ее платье, так как вторая рука девушки была занята - в ней она несла свою пряжу. Но вот черный провал в крысиную нору - возле него Михаил уже достаточно опомнился, и пропустил вперед мальчика и девочку; затем, окруженный воем и полчищами снежинок, ожидающий, что в любое мгновенье вцепиться в него сзади костяная длань, опустился и стал пробираться на карачках. Стены были очень узкими, покрытыми какой-то темной, смрадной слизью - ползти было тяжело, постоянно царапался он за какие-то выступы. Впрочем, хорошо еще, что вообще можно было протиснуться - этот туннель, конечно нельзя было сравнить с обычной крысиной норой...

Ну а позади вдруг раздался страшный, завывающий голос - слова были подобны глыбам льда; ни одного из этих слов не знал Михаил, но он уже знал, что это ведьма, и что она зовет его вернуться. И не было сил противиться - в голосе была такая мощь, что, казалось, весь мир может рассыпаться в прах, от любого из этих слов; казалось, что всякое сопротивление тщетно. Но вот позади раздался ужасающий треск и грохот - туннель содрогнулся - проход позади обрушился, и заклятье ведьмы хоть и слышалось еще, но было теперь таким слабым, что не имело никакого значения. Наступил бы полный мрак, но волосы девы сияли и в этом месте - Михаил видел темные стены, видел проходы меньшие которые то и дело появлялись перед ним - раз из такого прохода прямо перед ним высунулась черная крысиная морда, и тут же, испугавшись или ослепнув от света волос, юркнула обратно. И потом Михаил полз и чувствовал, как от напряжения пот стекает по его телу - он то все ожидал, что сейчас вот эта, или какая-нибудь иная крыса вцепиться в него.

- А-а-а-а-а!!! - протяжно закричал где-то впереди Унти.

- Не бойся - все так и должно быть. - тут же успокоила его девушка.

Спустя несколько мгновений, Михаил уже понял, почему закричал Унти проход под резким углом пошел вниз, и они попросту заскользили вниз как с детской горки. Довольно долго они неслись все вниз и вниз, и Михаилу подумалось, сколь же долго потом придется выбираться - все карабкаться и карабкаться - стало до слез горько - так захотелось поскорее вырваться из всей этой круговерти да оказаться поскорее дома.

Но вот стены стремительно раздались в стороны, и они вылетели в весьма обширную пещеру, в которой на вертелах поджаривались некие здоровенные туши, где мириады поваров, среди которых были и совсем уж удивительные, похожие не то на исполинских тараканов, не то каракатиц создания - все они суетились и готовили кушанья, от одного вида которых уже выворачивало наизнанку. Так получилось, что упали они за какую-то печку, да там и замерли - услышали некие тоненькие, злые голоса, поняли, что - это их касается и осторожно выглянули.

Оказывается, говорили черные крысы из дома карлика Сроби. Они тощей толпой стояли перед двухметровым, ослепительно красным крабом, который щелкал над их головами своими клешнями так, будто собирался всех их казнить. Точнее - слышен был в основном лишь необычайно глубокий, из груди подымающийся голос краба - крысы же только пищали.

- И зачем мне он, - выражал недовольство этот повар. - Вы посмотрите на него - сплошные кости, да мускулы - разве его разжуешь...

Тут он тыкнул клешней в самого Сроби, который в бессознательном состоянии лежал среди своих слуг. Он бы уже должен был очнуться, однако, по дороге крысы изрядно покусали его, впрыснули яда - от этого весьма сильного толчка он лишь слегка вздрогнул.

- Вы можете приготовить его так, что он станет вкусным. - верещали крысы.

- Нет, нет - его не приготовишь. Сами им питайтесь. А у нас есть из чего готовить - давненько такого не приходило, и все для нее, для великой Брохауры!..

Как-то особенно тревожно прозвучало имя могучей колдуньи, и как только прозвучало, тут же раздался детский плач. Плакали, звали мама несколько маленьких девочек. Михаил увидел их - бедные дети, тринадцать девочек, и двенадцать девочек - они стояли связанные на огромном, потемневшем от крови столе, а вокруг них валялись тесаки, топоры, стояли огромные мясорубки, были еще какие-то катки, буравы - все весьма подходящее для изысканной кухни какого-то ресторана, но вызывающее и дрожь и отвращение, при осознании, для чего все это предназначено.

- Нам бы это! - хором воскликнули крысы. - Ну хоть одну мальчика или девочку - мы бы ни одной косточки не оставили.

- Ну, уж нет... - неосторожно махнул клешнею краб и размозжил одну из крыс. - Все они предназначены на обед нашей великой гостьей. Всех их с таким трудом изловили, и мы даже не знаем, где найти столько же детей на завтрашний день - ведь детей почти не осталось в нашем городе. Как бы Брохаура нас самих съела. Да и сейчас - не хватает одного мальчишки - этот негодник сбежал из под носа у наших агентов, мы обшарили уже все, что только можно обшарить, но нигде его не нашли. Вот если вы найдете его, тогда получите вдоволь сыра...