Александр Карнишин - Актуальные сказки Страница 13

— Ресурс уже есть? Это хорошо. Но без харизмы и ресурс не поможет. Вот, помните, как Ельцин плясал на сцене? А как Путин говорил: "Добрый вечер. Буду краток" — и все по-доброму смеялись? Это вам не толпой батьку пи-и-и-и-и-и… Извините, привычка.

— Ничего-ничего… Так, на что деньги-то? На харизму?

— Харизму не купить и не продать, батенька. А вот подделать… Ну-ка, скажите, ваши дети какой фильм хвалили в последнее время?

— У меня же маленькие еще.

— А какая разница? Ну?

— "Кунг-Фу Панда".

— Вот! Вот на что нам с вами понадобятся ваши ресурсы.

— На кунг-фу?

— На панду! Конечно же, на панду! Сделаем вам глазки — есть у нас пластический хирург. Сделаем выражение на лице. Сделаем… О! Рост немного уменьшим. Уменьшать — это вам не вытягивать. Отрезать всегда легче.

— Что-то страшно мне… Может, лучше Шнура запустим?

— Можно и Шнура. Пусть он снова напомнит о депутатах. Но и вами займемся. На противопоставлении. Значит, так: малый рост, ласковая улыбка, тихий голос и самое главное — глаза! Все. По этому плану и пойдем. Так — победим!

— А программа? Программу сочинять будем?

— Зачем? Считайте, вы уже выиграли! Даже и спорить с соперниками не придется. Они уже заранее проиграли. Потому что они пишут программы, а мы их — пандой: рост, улыбка, тихий голос, и самое главное — глаза!

Титаник

На самом деле "Титаник" не затонул.

Он успел спуститься еще южнее, дрейфовал несколько дней, выплевывая откачанную мотопомпами воду, пока не уткнулся носом в небольшой островок, не отмеченный ни на одной карте. Климат там был не очень, чтобы очень. Вот и айсберги кружили вокруг, навевая мороз и дождь со снегом.

Склады огромного теплохода, поставленные под охрану вооруженных револьверами матросов, скоро оказались захваченными наиболее активными и ничего не боящимися слоями нового населения островка. Сопротивляющихся новому перестреляли сами матросы. Из выданных им прошлой властью револьверов. А тех, кто просто не поддержал новую власть и введенную строгую карточную систему, посадили на быстро сколоченные плоты и отправили по течению, огибающему остров. Мол, убивать вас мы не убиваем, но и позволить есть нашу еду не можем. Авось, ваш бог вам поможет.

Паек же получали только те, кто признал новую власть. Признал и активно участвовал в ее укреплении.

Первые годы были самые трудные. Паек все время уменьшался. Дела не было. За банку тушенки разворачивались настоящие боевые действия.

Наконец, к власти пришла наиболее радикальная группировка, не боящаяся никого и ничего. Первым ее шагом было открытие складов для народа. Идите и берите, что хотите — все ваше! Однако, взять было нечего. Среди пустых полок бродили тенями голодные островитяне, перешептываясь:

— Все взяли до нас! Опоздали мы! Раньше надо было!

Но потом, когда от голода начали умирать прямо на берегу, кто-то первый сказал, что мясо — оно, как ни смотри, мясо и есть.

Его тут же публично расстреляли, после чего погрузили в котел, сварили, и островитяне получили, наконец, корм, спасший всех от голодной смерти.

Власти рассчитали точно, какова продолжительность жизни человека, сколько детей может родить женщина, сколько корма надо каждому, чтобы прожить и чтобы делать что-то полезное.

Все, кто казался не нужным или просто выражали даже не протест, а сомнение в правильности избранного курса, заносились в длинные списки, которые регулярно обновлялись. По спискам матросы отбирали необходимое количество и расстреливали. Остальным поэтому еды хватало.

А полезное дело быстро нашлось.

— Вы понимаете, — спрашивали, глядя в глаза островитянам, представители власти, — что сделают, найдя нас? Вот подумайте: приходят корабли. Сходят на берег спасатели: матросы и ученые. Заглядывают в ваши котлы… А там? Вот, то-то! Теперь-то вот такое уж положение сложное вышло, что все вокруг — враги. И у них у всех, кто вокруг, будет только одно желание: убить вас, всех, кто здесь.

— Но мы же не виноваты, — пытались протестовать отдельные непонятливые. — Это же все вы! И голод опять же…

— Что значит — мы? Что вы с больной головы на здоровую? Мы, между прочим, спасли вас от голода. Мы, что бы там ни клеветали, накормили вас. А теперь мы обороним вас и спасем от тех, кто вокруг!

И все взрослое население стало теперь работать на оборону острова.

Строились многокилометровые баррикады вдоль всего берега. Прямо из того металла, из которого был создан "Титаник". Минировались пляжи.

А недовольными, как обычно, кормили исполнительных.

Но время шло. Те, первые, самые активные, постарели и умерли. Дети и внуки уже не понимали — а что, собственно такого? Корм — он и есть корм. И когда пришли корабли к неотмеченному на карте острову, то жители его спокойно вышли встречать моряков, ученых, туристов…

А те…

Они ужасались. Они везли еду, чтобы отучить от страшного. Они открыли свои школы, чтобы учить морали. Они изучали местную жизнь и качали головами…

Прошло еще немного времени.

И уже правнуки тех, первых, кто имел билеты на "Титаник", уплетая жареную картошку со свининой, запивая ее вином, поглощая на десерт ананасы и киви, сыто рыгая, переговаривались между собой:

— Нет, неплохо это все, неплохо… Вон, и песок наш белый пригодился, продавать можно… Но все же — тс-с-с — говорили тут мне — тс-с-с — что при прежней-то власти порядка было гораздо больше, а то мясо было не в пример слаще… Только — тс-с-с! Мы же — за порядок. Не за мясо, в самом деле!

Все-таки они были уже окультурены, и вслух признаваться в каннибализме им не хотелось. Не культурно как-то. Хотя…

— Но ведь с тем-то мясом мы выжили, остров поднялся из дикости, и нас, что самое главное, боялись!

В Москву! В Москву!

— Ну, и что мне вам еще рассказать? — к концу уроков учитель расслабился, успокоился, стал улыбчивее и добрее.

— Расскажи нам про Москву, учитель! Да, да, про Москву! Хотим слушать про Москву!

— Это в который уже раз-то? Небось, наизусть уже все знаете?

Классная комната в школе была всего одна. Если поперек, то шагов пять, а вдоль — все десять. На лавках, уставленных по периметру и застеленных цветными яркими половичками, связанными на уроках труда девчонками, сидели школьники. Вся школа большого села. Все пять человек. Это на трудах мальчишек и девчонок учили отдельно, потому что потом у них труд будет другой, разный он будет. В прошлый раз, например, трех девчонок водили на ферму и учили доить коров. А парни в это время помогали резчику колоть барана.