Александр Громов - Менуэт Святого Витта Страница 14

– Хорошо, что вторая фляжка уцелела, – сказала Вера.

Йорис молчал. У него шла носом кровь, он стеснялся и отворачивался.

– Ляг на спину, – посоветовал Питер. – И куртку сними, пусть просохнет.

Везло ли ему, сказался ли опыт – не имело значения. Главное, цел и невредим, а ссадина на спине не в счет. Даже когда лодку кувыркало в потоке, как глупое бревно, и несло на гранитный зуб, а он помешал, подставив себя, все обошлось, хотя ударило крепко и могло бы сломать спину. И еще потом, когда за водоскатом пенный котел хотел его утопить, он не дался и выплыл, выдернув из котла и Йориса. Того ударило головой, но не сильно – отойдет.

Вера баюкала руку – ей повезло меньше. Питер, осмотрев, сказал, что перелома нет, но рука все равно распухла и не гнулась в локте. Руку пришлось подвязать, и все равно было больно, а на весло не хотелось и смотреть. Вера успокаивала себя: до озера осталось всего ничего, Питер справится один, а на озере можно поставить парус…

При ударе о гряду сильнее всего пострадал левый борт лодки. Корпуса разведракет «Декарта» выдерживали, как следовало из документации, до тридцати «g», однако предпочитали равномерно распределенные нагрузки.

Опять принесло мошкару, она обнаглела и лезла в глаза, и кто-то страстно урчал и хлюпал в болоте за бугром, то ли опасный, то ли нет. На плесе вода сделалась темнее и холоднее на вид: здесь была глубина. Крупные прозрачные насекомые, неопасные для человека, гонялись за мошкарой, стараясь держаться подальше от воды. Там их ждали. Шумно плеснула, выпрыгнув на мгновение, крупная рыбина и снова ушла в глубину, несъедобная тварь.

Солнце жарило вовсю.

– Поесть бы что-нибудь, – сказал Йорис, шмыгая носом. – Может, у нас осталось? Крошки какие-нибудь…

Питер покачал головой.

– Потерпи, – сказал он. – Первая сосулька, какую найдем, – твоя. Обещаю.

– Почему это моя? – благородно возмутился Йорис. – Я поделюсь…

– А я-то думал: как нам быть, если ты не поделишься? Лежи уж… выздоравливай. Ты, Вера, прости: сосульку – Йорису. Мне гребец нужен.

– Правильно, – сказала Вера. – Я не хочу есть. – Она вдруг испугалась, что ей не поверят, и замотала головой: – Правда, я совсем не хочу.

Но ей поверили, и от этого стало немножко обидно.

Они еще поговорили о том, как они наедятся в лагере и сегодня же вечером – не позже! – улягутся спать сытыми, и о том, что пищевая паста не столь уж дурна на вкус, а потом Вера вспомнила, что сегодня день рожденья Петры, поэтому должен быть особенный стол, и всех троих немного мутило, а рты наполнялись пустой слюною, но они говорили о еде, чтобы не говорить о лодке, о страшной вмятине в ее днище и о том, что ждет их на озере. Вернее – кто ждет. Многодневный путь пешком в обход озера по болотам был молчаливо отвергнут как нереальный.

– Говорят, у Стефана в башне целый склад консервов, – зло говорила Вера, а Йорис поддакивал и щупал голову. – Только никто не знает, где он, этот склад.

– Сказки, – веско возражал Питер, и Йорис снова поддакивал. – Нет у него склада. Мы бы знали.

– Да? Сказки? А когда испортился синтезатор, откуда взялись консервы? Мясо, овощи, молоко для малышей? Откуда все это?

– Отчего же не спросила? – без интереса интересовался Питер. – Побоялась?

– Ну, не так чтобы… – оправдывалась Вера и морщилась, потревожив руку. – Просто как-то не пришло в голову. Как-то так… Я же тогда еле ноги волочила, ты помнишь. Да и ты тоже. Сам-то почему не спросил?

– Потому что нет никакого склада. Не спорю, раньше был, а теперь нет. Так-то вот.

Было жарко. И было сыро и дрожко. Все сразу.

11

Услышав осторожный свист, Илья перемахнул через перелаз с такой скоростью, что запутался в перекладинах и едва не грохнулся оземь. Дождался, наконец! Черви бы болотные сожрали рыжего зануду – ходит нога за ногу.

– Зачем звал? – спросил Людвиг.

Илья оглянулся – мальчишка Маркус маячил на верху частокола и был похож на нахохлившегося вороненка. Свистнет, если что. За частоколом торчала черным пнем верхушка донжона, и тяжкими кругами вокруг башни летала старая седая гарпия. Часовой не обращал на нее внимания – гарпии опасны стаей.

Илья осмотрелся еще раз, вопросительно кивнул Маркусу, дождался ответного кивка, подтверждающего: все в порядке, Стефана нет, и тогда, наклонившись к уху Людвига, сказал шепотом:

– Я знаю, как добыть бластер.

12

– Так, пожалуй, и ветер стихнет, – озабоченно произнесла Вера.

Тему не поддержали. Плохая примета – говорить о ветре перед переходом через озеро. Оно этого не любит.

– А если вмятину залепить глиной? – предложил Йорис.

– Размокнет и отвалится. Да и глины нет.

Завалив лодку набок, Питер возился, закрепляя киль. Киль был мал, внезапный боковой шквал мог опрокинуть лодку, но другого киля не было. В сущности, киль не был килем, а был одним из стабилизаторов ракеты, достаточно аэродинамически совершенным, чтобы использовать его на воде. Само собой, только на озере. На порогах киль был мешающим неудобным грузом и покоился внутри лодки.

– Надо бы сделать катамаран, – сказал Йорис. Он поддерживал лодку с кормы, стараясь не глядеть на страшную вмятину в днище («Неужели это я сюда головой?..»). – Тогда можно без киля. И надежнее.

– А на реке?

– А на реке катамаран можно разобрать. Получатся две лодки. Одну спрятать, ничего ей не сделается, а на другой плыть по реке. Потом вернуться и снова собрать. И идти по озеру хоть напрямик. Сделать катамаран пошире, тогда его, наверно, даже водяной слон не перевернет…

– Сорок лет думали и не додумались, – презрительно сплюнула Вера. – Много ты знаешь про водяного слона. Ты его хоть раз вблизи видел? Ну и молчи.

– Видел!

– Когда видел? Ну?

– В прошлом году видел! – От обиды Йорис чуть не выпустил корму. – Видел, видел, видел, видел! Вот! А ты катамаран когда-нибудь видела?

– На картинке. Давно, на Земле еще.

– А я его живьем видел!

– Врешь ты все…

– Нет, отчего же, – сказал Питер. Когда он начинал говорить, другие умолкали. – Идея сама по себе интересная. Просто очень хорошая идея. – Краем глаза он проследил за тем, как на лице Йориса разливается румянец смущения и удовольствия. – Вот только один вопрос: где взять вторую лодку?

– Распилим еще одну ракету, – быстро сказал Йорис. По тому, как Питер, не прерывая работы, медленно покачал головой, он понял, что сказал не то. – Ну, еще что-нибудь…

– Последнюю ракету Стефан не даст, – хмыкнула Вера. – Особенно нам.

– Правильно.

– Почему?

– Потому что, если мы утонем, Стефану будет легче, – сказала Вера. – Ты еще не понял, что он нас не ждет?

Йорис запнулся. Двигал кожей лица, переваривал мысль.

– Как же так…

– А вот так!

– Лоренц по-своему хороший человек, – неожиданно сказал Питер.

– Что? – Вера была потрясена. – Кто? Лоренц? Ты больше так не шути, ладно?

– Не буду. – Питер усмехнулся.

– Сказал тоже – Стефан… Убила бы.

– Нет, он человек талантливый. Сорок лет всех вас держать в узде – я бы так не смог.

– И не нужно, – тихонько сказал Йорис.

– Понимаешь, когда пытаешься сделать всем хорошо, всем почему-то становится плохо, – сказал Питер. – Беда в том, что даже самый лучший человек не может определять, что для другого человека хорошо, а что плохо. Мне Лоренца жаль, он вам добра желает…

– Убила бы, – повторила Вера.

– А я бы не стал… Ну, взяли разом!

Лодку поставили на воду. Теперь, чтобы ее загрузить, приходилось заходить в реку по пояс. Укрепили растяжками мачту – тонкую прямую трубку из системы охлаждения реактора «Декарта». Перед тем как отчалить, Питер срезал длинную палку и привязал к ней свой нож. Получилась пика. Если водяной слон всплывет под лодкой, его можно будет кольнуть, и тогда на минуту или две он уйдет на глубину, всколыхнув воду. Потом он всплывет снова. За это время надо успеть что-то придумать, потому что с каждым разом слон все менее охотно будет отступать, он быстро привыкает к ударам пикой, а потом он выдавит лодку из воды и перевернет ее. Он не понимает, что лодка неживая и несъедобная, но когда люди окажутся в воде, он разберется, что к чему. Поэтому опасно удаляться далеко от берега – водяной слон любит глубину, его никогда не видели на прибрежных отмелях. Впрочем, его вообще трудно увидеть: когда он охотится, а охотится он почти всегда, его тело теряет бурую расцветку и перед самой атакой становится настолько прозрачным, что сквозь толстую мембрану становятся хорошо видны пищеварительные вакуоли, ядро и туманные пятна органелл.

Озеро было большим – шесть километров шириной в самом узком месте и до двадцати пяти в длину, – прозрачным от почти полного отсутствия микроорганизмов и скудным на рыбные запасы. Точно так же, как гигантское одноклеточное животное именовалось водяным слоном, рыбой назывались стремительные торпедообразные беспозвоночные, иногда до двух метров в длину. Отвратительные на вкус человека, они были основной пищей слона. Каждый знал, что в озере, на берегу которого стоит «Декарт», живет только один водяной слон – двоим здесь не хватит пищи. По-видимому, животное было относительно редким: Питер, облазивший всю округу и разведавший десятки больших и малых озер, знал лишь три озера с водяными слонами.