Роман Корнеев - Кандидат. Избранный. Книга первая Страница 14

Рэдди радостно посрывал с себя лишнюю одежду, после чего нырнул в недра иссиня-чёрного ложемента, заменявшего ему стандартный «кокон» боевых космических истребителей. Ещё доигрывали последние аккорды эмулируемых стартовых последовательностей, а Рэдди уже привычно входил в пилотажный экшн, единым усилием с помощью совокупности своих следовых имплантантов становясь элементом экипажа.

Да, пилотирование, пусть иллюзорное, ненастоящее, оставалось для него единственно истинным смыслом его существования. Остальное – там. Здесь же, посреди вечной темноты и мерцания терабит тактической информации, Рэдди становился лётным капралом ПКО Пентарры.

А значит, остальное для него уже не существовало.

Если бы так.

Может быть, именно сегодня ему хотелось уйти от этого гнетущего предчувствия… но этого ему не было суждено.

Капитан Суэто предпочитал своему официальному кабинету командора ПКО, упрятанному в недрах шпиля Немезиды, вот этот скромное помещение с голыми стенами да парой терминальных выходов оперативных инфоканалов. Здесь его не окружала мощная, глубоко эшелонированная система обороны, сюда не нужны были многоуровневые степени допуска, зато это помещение выходило окнами на внешнюю броню гигантского здания, позволяя каждый день наблюдать собственными глазами закат.

В его стопятидесятитрёхлетнем возрасте подобная причуда была простительна – его ровесники давно ушли на покой, оставив Галактику молодым, а вот Капитан Суэто ещё трепыхался, приняв от командования слишком громкое для своей должности звание, и теперь пытался его оправдать, вот так, каждый день запираясь в своём убежище, и просматривая дела, составляя отчёты, исправляя ошибки в планах подчинённых и размышляя о своём.

ПКО всегда было пробным шаром, площадкой для молодых, рвущихся на просторы Галактики, но ещё не прошедших возрастной ценз на поступление в учебные подразделения Пространственных Сил Флота, Косморазведки или Десанта. Здесь никто не оставался надолго, весь же командный и инструкторский состав представлял собой сборище романтиков космоса, не удержавшихся вдали от родного мира, но и не желающих расставаться с мечтой. Великовозрастные мечтатели вроде него, Капитана Суэто.

Нет, часть инструкторов оказывалась здесь по направлениям рекрутерских сетей того же ГКК, нарабатывая с кадетами необходимые для получения нужных преподавательских рангов часы, однако и они здесь не задерживались, проработав с тремя-четырьмя выпусками, уносились обратно в Галактику по большим делам, потом эти фамилии звучали в списках громких назначений, и это было приятно Капитану Суэто, ведь это он их учил – работать с молодыми глупыми парнями и девчонками, ищущими свой путь в Галактику, но пока ещё мало умеющими и ещё меньше знающими.

Самому Капитану Суэто путь дальше уже давно был заказан, да и хотел ли он его когда-нибудь – сказать трудно. Он делал своё дело на месте, которое, надеялся, занимает по праву, а не потому что просто не нашлось никого среди молодых и сильных того, кто решил бы, что старику пока окончательно на покой – на такой же вот балкон, нянчить внуков-правнуков и наблюдать пятидесятитысячный раз этот закат.

Капитан Суэто притушил фильтрами пылающий за окном пожар, вернувшись к своим делам. Эрвэ-панель мелькала перед глазами буквами рапортов и характеристик. Нечасто командору ПКО приходится непосредственно разбираться с делами кадетов, но этот кадет уже давно не выходил из его головы.

Каждый из стотысячного Корпуса не раз проходил перед его глазами на торжественных построениях, и куда чаще – в строчках отчётов инструкторов и командиров, в представлениях на должность, в запросах из Галактики. Кого-то Капитан Суэто помнил уже даже в лицо, однако других таких, как Рэдэрик Ковальский, в составе ПКО не было.

Его дело не представляло собой ничего необычного, минимум происшествий, отличные показатели, идеальные физические кондиции, подготовка на уровне, психологический потрет не без проблем, но в рамках нормы, хорошая приживаемость в коллективе. Пилот, каких мало. Куда честнее сказать – каких много. Но именно это дело всплывало раз за разом, портрет поверх дела из года в год менялся, юноша становился мужчиной, а ситуация оставалась прежней. Рэдэрик Ковальский был персональной проблемой Капитана Суэто.

И то закрытое расследование, о котором помнило лишь три привлечённых для расследования человека, и потом, все эти всплески, пересыпавшие по диагонали полнеющее личное дело, проявляясь спонтанно и также мгновенно исчезающие за пределами доступности человеческого восприятия. Ковальский мог вывернуться на тренинге из безвыходной ситуации, не просчитываемой никакими доступными мощностями, рядом с ним постоянно происходило что-то странное – техника выбирала все пределы по нагрузкам и точности срабатывания, математические модели и автоматика физического сопровождения словно начинали подыгрывать испытуемому, а то вдруг наоборот, отчего-то будто сознательно ставили его перед выбором – отступить или рискнуть последним, и выиграть. Ковальский не отступал никогда.

И всегда побеждал.

Капитан Суэто наблюдал за его жизнью из своего кабинета и чутьём опытного пилота чувствовал, что образ не складывается. Чтобы понять то, что сидело в этом парне, нужно было знать куда больше, чем знал он. И это его беспокоило.

Данные рапортов копились, время шло, но даже самое пристальное внимание, граничащее порой с прямым вмешательством в личную жизнь, ответа не давало. Запрашивать Галактику Капитан Суэто после того памятного послания уже не решался. И не потому, что ответа бы не последовало, нет, он был абсолютно уверен, что стоит ему задать прямой вопрос, и ему тут же ответят, вот только будет ли он рад этому ответу… сомнения оставались тлеть, возвращаясь к жизни после очередного происшествия.

Последний отчёт заставил Капитана Суэто бросить все дела и вновь, в который уже раз, углубиться в чтение знакомых характеристик, графиков, тестов и рапортов.

Самый что ни на есть рядовой случай, но Капитан чувствовал, на очередном учебном полётном задании у пилота случился очередной всплеск. По итогам полёта, прошедшего вне графика, с опережением расчётной курсограммы на столько-то десятых миллисекунды, квантоптоэлектроника учебной шлюпки выкинула аварийный транспорант, База решила перестраховаться и отправила Ковальского на прохождение формальных тестов на контроль следовой начинки.

Капитан Суэто знал цену этим миллисекундам в случае аварийной ситуации или огневого столкновения, однако он также знал, чем всё кончится. Тест Ковальским пройдён идеально (пометка в деле). Один из двух десятков таких же, пройденных прежде. Отправить нанонейронное нутро шлюпки на проверку с дальнейшей заменой от греха подальше (пометка в лётном журнале шлюпки).

Одно «но». Оператор контрольной станции по ошибке запускает вместо обычного в таких случаях прозвона контрольных цепей стандартной следовой начинки пилота истребителя-заатмосферника нечто совсем иное – фазовый тест «верхних» контуров, обеспечивающих контроль жизнедеятельности. Логи тут же выдали абсолютно положительный результат тестирования. Но – для совсем другого теста.

После разбирательств и повторной сверки в рубке контрольной станции завыл сигнал тревоги. Этот бред из фотонных импульсов мог означать что угодно, например смерть мозга пилота, или вообще полное отсутствие у него центральных мыслительных центров.

Тревогу вырубили, беспомощно озирающегося Ковальского быстренько отправили «вниз», а сами стали писать отчёт о случившемся сбое.

И теперь этот отчёт, осмеянный контрольной комиссией, лежал в коллекции Капитана Суэто. И Капитану Суэто было не по себе.

Он не знал, как это вообще понимать, но кожей чувствовал, что на этот раз как никогда близок к разгадке.

Человек без нервной системы в привычном её понимании. Человек, способный на подсознательном уровне успешно имитировать результаты следовых тестов, задействующих те самые наведённые нейронные связи, которые у испытуемого якобы отсутствовали, наряду с естественными структурами мозга. Человек, видимо, вообще лишённый какой бы то ни было следовой начинки, но вместе с тем успешно входящий в пилотажный экшн безо всяких последствий для той самой, якобы отсутствующей центральной нервной системы. Человек, пилотирующий корабли на скоростях, зачастую недоступных вычислительным мощностям бортовых систем. Человек, под управлением которого корабль словно берёт из ниоткуда энергию, рядом с которым постоянно происходят сбои автоматики, человек, о котором он, Капитан Суэто, на самом деле не знал ровным счётом ничего.

Человек?

– Человек, Капитан, человек. Не сомневайтесь.