Кир Булычев - Агент КФ Страница 14

– Кто звонил? – спросил Андрей тихо, чтобы голос его не долетал до стен.

Слуга провел рукой над ладонью Андрея, и монета пропала.

– Женщина, – сказал он одними губами. – Молодая женщина. Она очень волновалась.

Тут же слуга отвернулся и отошел.

Андрей снял трубку и начал крутить ручку вызова. Мягкая, пышная, тяжелая ладонь легла на рычаг.

– В момент веселья, – сказал наследник Брендийский, – нельзя отвлекаться. Не забывайте об обычаях дома.

Пруг улыбнулся, но глаза были мутными – он накурился. Распашонки его распахнулись, и кольчуга поблескивала в полутьме.

– Ты останешься с нами до конца, – сказал Пруг, – танцовщицы ждут тебя на верхнем этаже, повелитель неба.

– Гость дома может не бояться угроз, – сказал Андрей.

Пруг оттеснил его от телефона.

– Андрей, ты здесь? – На лестнице стоял Витас Якубаускас.

Космофлот никогда не оставит в опасности.

– Мы уходим, – сказал Андрей. – Нам пора уходить, дома у нас больные.

– Мы не выпустим вас, гости, – сказал Пруг. – Праздник еще не кончился.

Андрей понял, что теперь можно обойтись без этикета. Неожиданно для Пруга он бросился к лестнице.

Андрей был убежден, что Пруг сделает все, чтобы они не вышли из дома. Почему-то Пругу нужно, чтобы он остался здесь. И он был почти убежден, что звонила ПетриА.

Андрей успел подняться до середины лестницы, прежде чем наследник Брендийский крикнул:

– Остановите его!

Люди, жавшиеся к стенам, вскочили. Кто-то побежал к лестнице.

Путаясь в распашонках, Пруг начал вытаскивать метательный нож.

– С дороги! – рычал он.

Но Андрей с Витасом уже были в нижнем, ярко освещенном, полном гостей зале…

Гости уже начали расходиться.

У выхода стоял министр Жреческих забот с худой злой женой.

– Почему вы уходите так рано? – спросил он, улыбаясь тонкими губами. – Нет ли несчастья в вашем доме?

– Есть болезнь! – почти крикнул Андрей, отстраняя министра.

– Они плохо воспитаны, – услышал он голос жены министра.

– Вам понравился вечер? – крикнул вслед им министр, который предпочел ничего не заметить, так как был известным в столице блюстителем этикета.

Они пробежали между колонн – дальше была темнота, они нырнули в нее как в воду, и Андрей потянул Витаса в сторону, подальше от изгороди.

Через две минуты, повернув за угол, они добежали до фургончика. Погони не было. В тихом ночном воздухе далеко разносились оживленные голоса хмельных гостей.

Фургончик стоял, чуть покосившись. Андрей зажег фонарик. Правое переднее колесо было сорвано с оси. Железный лом – орудие бесчинства – валялся на мостовой. Кто-то очень хотел, чтобы Андрей не уезжал.

Сразу выключив фонарик, который мог привлечь нежеланных ночных бабочек, Андрей отступил в темноту.

Он вел Витаса в обход, глухими переулочками. Засада, вероятнее всего, будет ждать на кратчайшем пути. Андрею сослужила хорошую службу любовь к одиноким прогулкам. За последние месяцы он исходил центр города и узкие закоулки плато – зажиточного спокойного района.

Минут через десять они остановились, чтобы передохнуть, на углу освещенной улицы Благополучного Правления. Как раз напротив тепло светилась витрина небольшой курильни. Там должен быть телефон.

В курильне было пусто, лишь на дальних диванчиках дремали последние клиенты. Андрей подошел к стойке. Витас остался у входа. Андрей положил шарик на деревянную блестящую доску между глиняных незажженных курильниц. Он попросил у хозяина разрешения позвонить.

Хозяин курильни долго вертел шарик, будто сомневался в его подлинности, потом спросил, откуда пришли гости и хорошо ли себя чувствуют. Андрей понял, что своей поспешной прямотой он нарушил этикет и хозяин пытается вернуть отношения в правильное русло.

– Простите, – сказал Андрей, – но моя дочь больна, и потому я позволил себе нетактичность.

– Разумеется, я сочувствую, – с облегчением сказал хозяин, снимая кожаный фартук и ведя Андрея за стойку, где стоял телефон.

Андрей позвонил в агентство. Телефон звонил долго. Никто не подходил. Может, ложная тревога? Может, ПетриА звонила из его дома? Андрей бросил трубку.

– Спасибо.

Он побежал к выходу.

Завтра хозяин курильни будет рассказывать знакомым, какие все-таки варвары эти пришельцы со звезд!

В агентстве горел свет, и отсвет падал на нависающие круглые бока дома, оттого дом казался грибом на светящейся ножке. В витрине на тонких нитях висела модель лайнера на фоне звезд.

Андрей рванул дверь. Она была открыта.

В зале для посетителей было пусто.

– ПетриА! – окликнул он почему-то тихо, будто боясь спугнуть девушку. – Ушла, – сказал Андрей, успокаивая самого себя. Он уже знал, что надо сделать два шага дальше, за высокую стойку, где стоял ее стол и телефон.

Витас понял, что страх остановил Андрея и не дает ему сделать эти последние шаги. Он первым подошел к стойке, открыл в ней деревянную дверку и шагнул внутрь. Андрей, недвижный, видел, как Витас наклонился, что-то увидев на полу.

Андрей знал, что он трус. И понимал, что, наверное, любой человек в Космофлоте знает, что он трус. За что он и был исключен из списков летного состава Космофлота.

Голова Витаса исчезла за высокой стойкой.

Андрей слышал, как Витас отодвинул стул.

– Иди сюда, – сказал он.

Андрей покорно зашел за стойку.

ПетриА лежала на полу, возле стола, свернувшись калачиком, как ребенок, который почему-то решил заснуть в таком неудобном месте.

Витас осторожно приподнял ее голову. Голубой парик соскользнул с черных волос, будто не хотел служить неживой хозяйке.

Андрей стоял, опустив руки, смотрел на темное пятно на ее груди и мысленно умолял Витаса сказать, что ПетриА жива, что она потеряла сознание.

– Она умерла, – сказал Витас.

– Нет, – сказал Андрей, который знал, что она умерла, с того момента, как они вошли в агентство. – Она звонила, она просила приехать. Сколько времени прошло, а мы все не ехали.

Витас бережно, словно боялся разбудить, положил голову ПетриА на пол. Мягкие волосы покорно рассыпались по плиткам пола. Витас поднялся, шагнул к столу, к пишущей машинке.

Движение его удивило Андрея. Он тупо смотрел, как Витас пытается вытащить из машинки нижнюю половину листа, грубо и неровно оборванного сверху.

– Как это делается? – спросил Витас.

Андрей подошел к нему, освободил держатель.

Лист бумаги выскочил из машинки. Это была машинка с местным шрифтом.

– Здесь нет «Скорой помощи», – сказал он, протягивая лист Витасу.

– Поздно, – сказал Витас. – И на Земле бы ничего не смогли сделать. Погляди, что здесь. Это она печатала, когда они пришли.