Геннадий Ищенко - Единственная на всю планету Страница 14

— Я послезавтра ему позвоню ближе к вечеру, — пообещал отец. — Он уже должен будет вернуться. Попрошу, чтобы он подъехал на своей машине. Здесь поговорим, а потом поедем в райцентр. Мне туда, кстати, нужно смотаться по работе. Сделаю свои дела, купим все, что нужно Нору, и поговорим насчет паспорта.

— Ты куда? — спросил Зотов Бусыгина, когда тот выскочил из "джипа" и рванул в дом.

Не получив ответа, он пожал плечами и подошел к машине. На заднем сидении лежали сваленные в кучу карабины, причем оптический прицел на одном из них был разбит.

— Урод! — высказался он о Бусыгине. — Кто же так возит оружие!

С переднего сидения потянуло дерьмом. На водительском сидении он обнаружил желтую жижу, в которой запачкал руку.

— Урод! — повторил он, брезгливо вытирая руку о борт машины. — Урою падлу!

Он сходил запереть ворота, после чего пошел разбираться с засранцем. В большой гостиной, где возвращения Бусыгина ждали остальные, его еще не было.

— Куда ты его дел? — спросил Зотова Руднев.

— А я знаю? — ответил тот. — Вылетел из машины и побежал в дом. Наверное, подмывается и меняет штаны. "Джип" весь обосран, а оружие, которое ему отдали, свалено сзади в кучу. Этот урод его так и вез. Оптику на твоем карабине чем-то высадило. А я вот руку уделал, до сих пор воняет.

— Странно, — сказал Багров. — С чего бы это его пронесло? Все ели одно и то же. У меня с животом все в порядке. Но оружие отдали, а это уже хорошо. Ты, придурок, вчера чуть не замочил инспектора. Ты прикинул, во что бы нам это вылилось?

— Пусть не борзеет, — проворчал Зотов. — Да и не было бы ничего. Вывезли бы и бросили в реку. Щенки не вовремя приперлись. А вот и засранец пожаловал!

В открывшуюся дверь прошел толстяк, который, ни на кого не глядя, сел за стол и обхватил голову руками.

— В чем дело, Валентин? — спросил Багров. — Что с тобой сделали?

— Отдайте мне мою долю! — поднял голову толстяк. — Забирайте дом, а я прямо сегодня уезжаю!

— Ты не ответил, — напомнил Багров. — В чем причина того, что у тебя такой затравленный вид?

— Я трус? — спросил его толстяк. — Мы с тобой сколько знакомы? Можешь ты сказать, чтобы я хоть раз… Вот и я не могу! А сегодня я напугался так, что у меня хлестало изо всех дыр! Вы мне можете верить, можете сказать, что я допился до белой горячки, но дочь инспектора самый настоящий вампир! Подошла ко мне такая же девчонка, которую вы все видели вчера, и на моих глазах превратилась в чудовище. Кожа белее бумаги, клыки торчат, а в глазах горит зеленое пламя! Ветра не было, но вся ее грива сама поднялась вверх и заходила ходуном, как куча змей. А трупный запах… Я просто слишком сильно испугался, иначе меня там же и вырвало бы. И шипела, как змея. Предупредила, что все мы меченные, поэтому если пойдем наперекор ее отцу или посмеем причинить им хоть какой-то вред, выпьют на фиг и оружие не поможет! Так и сказала, что мертвым пули…

— Точно сбрендил! — сделал вывод Зотов. — Это просто гипноз.

— И в обморок мы все дружно вчера упали из-за гипноза? — с ноткой истерики спросил толстяк. — Вы как хотите, а я рву отсюда когти!

В настежь открытое окно влетел здоровенный ворон, который подлетел к столу и уселся на стоявшую в его центре хрустальную вазу, чуть ее не перевернув. Выронив на стол сложенный в несколько раз листок бумаги, он насмешливо оглядел оторопевших мужчин, каркнул и, хлопая крыльями, вылетел на улицу. При этом ваза покачнулась, но устояла.

— Вот вам! — крикнул толстяк. — Читайте, я сам эту бумагу в руки не возьму. Там этих птиц было… И все надо мной летали и гадили! Пиджак весь в их говне. Это тоже гипноз?

— Сейчас прочитаем, — сказал побледневший Багров. — Так, здесь всего несколько строчек. Читаю: "Если вы, твари, полезете с оружием в лес или попытаетесь нам хоть чем-нибудь навредить, наказание будет одно — смерть. И не надейтесь, что вам позволят умереть легко. Вы все меченные, поэтому найдем без труда. Болтать о нас запрещаю. Тому, кто проговорится, перед смертью будем вырывать язык". Это все.

— В гробу я видал такую охоту! — сказал до сих пор молчавший мужчина. — И телок можно повалять в любом другом месте. Я тоже за то, чтобы уехать. Гипноз там или не гипноз, но что-то здесь нечисто. Я никогда в своей жизни не видел, чтобы птица ехидно улыбалась!

— Кто еще хочет уехать? — спросил Багров.

— Пожалуй, я уеду, — сказал Руднев. — А ты сам?

— Я что, похож на идиота? — отозвался Багров. — В мире масса мест, где можно отдохнуть без всякой чертовщины. Я в нее не слишком верил раньше, не очень верю и сейчас. Но проверять как-то не тянет. Мне слов Валентина достаточно. Что бы его ни напугало, связываться с этим явно не стоит. Продадим дом и купим что-нибудь в другом месте. Или опять построим. Я лучше, пока будем строить, пару лет поезжу за границу. И говорить об этом с кем-нибудь лично я не собираюсь и вам не советую. Да и не поверит никто.

— Забздели! — презрительно сказал Зотов. — Не ожидал от вас!

— Можешь оставаться и бодаться с этой… — зло сказал толстяк. — Только тогда придется возвращать всем пай. Денег-то хватит? Вот и не выпендривайся. Сегодня переночуем, а завтра оставляем дом на сторожа и уезжаем. Я даже знаю, кому его можно продать. А ты, если такой храбрый, приедешь сюда с покупателем для завершения продажи. И тоже поменьше распускай язык, а то как бы из-за тебя одного не пострадали остальные.

— Ты молодец! — сказала Оля Нору. — Сам за день прошел весь четвертый класс! И всего несколько вопросов. Хочешь, я тебя поцелую? В щечку?

— В щечку ты папу целуй, — улыбнулся парень. — А ко мне подходи, когда созреешь для настоящего поцелуя. Ладно, я молодец, а как успехи у тебя?

У него в сознании последовательно мелькнули образы водопроводного крана, ложки и кухонного стола.

— Приглашаешь помыть руки и идти ужинать? — перевел он. — Это несложно. Я тебе такие картинки и сам могу посылать. Надо только определить, на каком расстоянии это работает.

— А теперь слегка прикрой глаза, чтобы не сильно мешал свет, — попросила Ольга.

— Здорово! — искренне сказал Нор, увидев возникшую у него в голове надпись: "Я тебя люблю!" — А звуками не получается?

— Пока только через зрение, — с сожалением сказала Оля. — Получается медленно, и нужно прикрывать глаза, иначе мешают другие изображения. Ничего, это я только занялась. Раз в твоих книгах написано, что можно мысленно переговариваться, значит, и мы сможем. Не сейчас, так позже.

— Вы есть идете? — позвал с кухни отец. — Или мне все съесть одному? Все остывает.

— Опять отец готовил? — спросил Нор, поднимаясь из-за стола, за которым он смотрел учебники за пятый класс.